— Тебе надо есть получше, — заметила Кэти.
— Уж кто бы говорил. Я не голодна.
Спорить было бесполезно. Кэти умирала от голода и знала, что Салит испытывает то же самое. Впрочем, доставать еду и почти ничего не есть — это стало уже чем-то вроде ритуала для нее. Они не обсуждали, как лучше растянуть скудные запасы, но смотрели на создавшееся положение реалистично. Кэти доела галету и хотела отложить мясо на потом, но, испытывая смутные угрызения совести, передумала. «Мне надо все-таки есть за двоих».
Салит быстро поела и прислонилась спиной к стене, сжав сапфир в кулаке и прикрыв глаза.
— Я тебя совсем не чувствую, — тихо сказала она, протягивая камень в сторону Кэти.
— Но я же тут.
— Еще бы: глазами-то я тебя вижу и даже потрогать могу. Но с помощью магии мне тебя не обнаружить. Для моих чувств ты абсолютно невидима. — Она покачала камень за цепочку. — В этом кроется тайна, Кэтрин. Я в жизни не сталкивалась ни с чем подобным.
— А почему ты не хочешь с помощью этой штуки поискать Эрика?
— Я устала, — шепотом призналась Салит, отводя глаза.
Как будто холодная рука сомкнулась на сердце Кэти. Не в силах говорить, она положила остатки галеты в коробочку и вытерла пальцы о штаны.
— Хочешь сказать, он мертв? — спросила она наконец.
Салит ответила не сразу.
— Может быть, он слишком далеко. Мой дар не беспределен.
В голосе ее, однако, не чувствовалось надежды.
— Ты чувствовала, что с Вееной… — Кэти прикрыла рот ладонью, боясь продолжать. Салит помрачнела, на миг опустила голову и принялась как-то неестественно деловито паковать вещи.
— Веена была моей дочерью. Мать всегда ощущает своего ребенка.
Кэти положила ладонь на живот:
— Роберта ты тоже испытывала, да?
Салит кивнула.
— Боюсь, я слишком устала. Ничего, если я погашу кристаллы?
Салит стоило немалых усилий поддерживать освещение в пещере. Как только она засыпала, становилось темно.
— Ладно. Думаю, я скоро привыкну.
— Ты не умеешь лгать. — Салит едва заметно улыбнулась.
Кэти глубоко вздохнула и ответила ей улыбкой.
— Уж хотя бы не напоминай мне об этом. Нет, вообще-то я боюсь не темноты. Это… — Она мучительно подбирала правильные слова, чтобы объяснить, что такое клаустрофобия.
— Теснота, да? Страх быть заживо похороненной?
Кэти не ответила. Она легла на бок и обхватила рюкзак, который служил подушкой, нервно оглядела пещеру, прежде чем погас свет, и закрыла глаза. Вскоре Салит улеглась рядом и обняла ее.
— Уже темно.
Кэти прикусила губу и кивнула. Так они и лежали, прижавшись друг к другу, окруженные бесконечной непроглядной темнотой.
Кэти открыла глаза. И по спине ее пробежала дрожь.
— Оно вернулось.
— Я слышу. — Салит крепко взяла ее за руку.
Звук повторился — какой-то странный вой, доносившийся извне, словно кто-то мучил собаку. И в то же самое время это был голос не жертвы, но охотника.
Один из кристаллов в стене зажегся, потом и остальные неровно замерцали. Салит встала и прошла к противоположной стене пещеры. Кэти последовала за ней. Присев у выхода, они слушали, как вой разносится по туннелю.
— Пять раз, — пробормотала Кэти. — Что там за собака?
— Это не собака, — мрачно отозвалась Салит, нервно играя сапфиром. — Это душа ритуально убитого животного — такие создания исполняют волю злых магов.
Кэти встала:
— Так это привидение? Дух собаки?
— Да. Это извращенное колдовство. — Салит отошла от выхода. — Во Владениях Света мы используем энергию кристаллов в магических целях, но магам Темных Земель известны другие колдовские искусства. Они пользуются энергией смерти. Все, что умирает, превращается в источник силы.
Кэти невольно поежилась, но старалась слушать как можно внимательнее, чтобы отвлечься от ужасных звуков.
— Ты ненавидишь их?
Салит ответила, не оборачиваясь:
— Они отвратительны. Все до единого. Они продали души Сердцу Тьмы. Думаешь, она их заставила? Многие пришли добровольно, надеясь получить силу и власть в награду за верную службу. И Каджин Луре — худший из них. — Она поднялась на цыпочки и с треском выломала молочно-белый кристалл.
— У тебя есть причины ненавидеть Каджин Луре. — Кэти все еще не была уверена, что вправе говорить такое. — Но не позволяй ненависти замутить твой взгляд. Самый страшный враг — это Шандал Карг.
По туннелю разнесся леденящий душу вой призрачного пса.
— Тише, Кэтрин! Это имя нельзя произносить вслух!
— Да, почему же оно не заберется сюда и не расправится с нами здесь? — У Кэти сдавали нервы, она чувствовала себя совершенно беспомощной.
Салит торопливо собрала одежду и перекинула ее через руку. Держа в другой руке тонкий и острый как игла кристалл, она вскарабкалась на уступ, на котором они спали и ели, быстро оделась и села, свесив ноги.
Кристалл сиял у нее в руках. Салит сосредоточилась так, что даже непроизвольно высунула кончик языка, и принялась скрести край уступа такими движениями, словно точила нож.
Кэти тоже оделась. Кожаная одежда задубела, но, по крайней мере, теперь была чистой. Она натянула сапоги, влезла на уступ и склонилась над Салит.
— Тебе нужно поспать, Кэтрин. На рассвете мы уйдем.
Дух снова завыл.
— Уйдем? Да ты не в себе. И потом, как мы узнаем, что наступило утро? Не говоря уже о том, что сейчас ночь?
— Дух, — просто ответила Салит, вытирая лоб ладонью. — За очень редкими исключениями духи бродят лишь по ночам. Когда он заткнется, тогда и наступит утро.
Кэти задумалась. Призрак будил их уже пять раз — следовательно…
— Неужели прошло уже пять суток?
— Время летит быстро, если есть чем заняться.
Кэти села на одеяло.
— Ты начинаешь говорить совсем как Роберт. — Она устало прислонилась к стене и подтянула колени к груди. — Кстати, а почему дух не заберется прямо сюда и не схватит нас?
Салит остановилась на пару секунд и глубоко вдохнула.
— Дух не пойдет под землю, — ответила она каким-то профессорским тоном. — И воду не перейдет. Чтобы изгнать духа, надо побрызгать на него водой или посыпать листьями кремат, — конечно, если они есть. И еще надо слушать собак. — Она усмехнулась. Усмешка на лице Салит всегда выглядела как-то странно. — Ну не эту, конечно. Но собаки лучше, чем люди, чувствуют присутствие духов — поэтому их, главным образом, и держат.
