Джейм впустили в посольство и направили в пресс-офис, объяснив, что перед тем, как ей назначат личную встречу с послом, ее примет пресс-секретарь. Может быть, он сам сумеет дать ответ на интересующие ее вопросы. Двинувшись по коридору в сторону указанного кабинета, Джейм вдруг почувствовала новый приступ тошноты и тут же остановилась. Я ведь не пила сырой воды. Неужели» месть Монтесумы»? Разве такое бывает во Франции? Нет, мне определенно следовало отказаться от завтрака, подумала она.
И упала в обморок.
Открыв глаза, она обнаружила, что находится в каком-то странном месте. Она лежала на кушетке в помещении, напоминавшем служебный кабинет. Над ней склонился мужчина лет тридцати с лишним, очень привлекательный, черноволосый, голубоглазый, с четкими, несколько угловатыми чертами лица. Он расстегивал ее блузку.
— Что вы делаете, черт побери? — сердито осведомилась Джейм, рывком усаживаясь и отталкивая прочь ладонь незнакомца.
— Все в порядке, не волнуйтесь, — отозвался тот, послушно убирая руки. — Если вы решили, что я хочу воспользоваться вашим беспомощным положением — а вы, судя по всему, так и подумали, — то вы ошибаетесь.
Вы потеряли сознание, и я собирался оказать вам первую помощь, положенную в таких случаях, — расстегнуть пуговицы на вашей одежде.
Джейм перевела дух.
— Стало быть, вы врач?
— Ошибаетесь. Я пресс-секретарь. Меня зовут Николае Кенделл, — представился мужчина. — А вы…
— Джейм Лайнд, «Уорлд вьюз», — отозвалась она и внимательно присмотрелась к Кенделлу. Он казался ей самим совершенством — от глаз глубокого синего цвета и черных волос, чуть касавшихся воротника, до обаятельной улыбки.
— Что привело вас в Париж, Джейм Лайнд? — спросил Кенделл.
— Я ищу пропавшего человека, — ответила она, прижимая ко лбу прохладную ткань. — Он исчез очень давно, так что найти его будет непросто.
Кенделл приподнял брови:
— Когда это случилось?
— Почти двадцать лет назад. — Джейм попробовала встать, но ей стало дурно, и она опять откинулась на спину.
— Спешить некуда. Лежите, пока вам не станет лучше, — сказал Кенделл, подхватывая Джейм.
— Тот человек, которого вы ищете… — заговорил он. — Что еще вы можете о нем сказать?
— Это мой отец, — отозвалась Джейм, помолчав.
Вашингтон, округ Колумбия
Гарри Уорнер пришел в свой кабинет необычайно рано — еще не пробило и пять утра. Он сидел в одиночестве, дожидаясь звонка из Парижа. Как только зазвонил секретный аппарат, он тут же схватил трубку.
— Уорнер слушает.
— В настоящее время Джейм Лайнд находится в американском посольстве.
— Она уже говорила с кем-нибудь?
— С пресс-секретарем Николасом Кенделлом.
— Это не наш человек, — заметил Уорнер. — Продолжайте следить за ней.
— Она могла рассказать ему…
— Вряд ли, — уверенно произнес Уорнер. — Она ведь только что познакомилась с ним. Джейм не доверяет незнакомцам и даже друзьям. Она не станет откровенничать с кем попало, особенно после случаев с Кэнтреллом и всеми прочими.
— Вы так думаете?
— Я совершенно уверен.
— Мой отец был шпионом.
Джейм все еще сомневалась, стоило ли говорить это незнакомому человеку.
Николас задумчиво потер подбородок.
— Вот так задачка, — сказал он наконец.
— Почему? — спросила Джейм, озадаченно глядя на него.
— Если бы ваш отец был американским туристом или бизнесменом и исчез, скажем, неделю или месяц назад, мы могли бы кое-что предпринять, — ответил он, расхаживая по ковру напротив своего стола. — Но правительственный агент, пропавший во время выполнения задания почти двадцать лет назад…
— Он был американским гражданином, черт возьми! — взорвалась Джейм. — Он исчез здесь, в Париже, он состоял тогда на государственной службе — вот что главное!
— Почти двадцать лет назад, — невозмутимо напомнил Николас.
Джейм с недоверием уставилась на него.
— Уж не хотите ли вы сказать, что Дядюшка Сэм бросает в беде своих подданных, когда их берут в плен или убивают? Я не вижу разницы между исчезновением моего отца и захватом нашего посольства в Тегеране, угоном самолета, который случился в июне, и любыми иными покушениями на американских граждан.
Николас вновь присел рядом с ней на кушетку.
— Это совсем другое дело, — произнес он, вздохнув. — Ваш отец участвовал в секретных операциях.
Вступая в ряды спецслужб, агент дает согласие на ущемление некоторых своих прав.
— Каких именно? — спросила Джейм, отчеканивая каждый слог.
— Жизнь разведчика не претерпела особых изменений со времен УСС и Второй мировой войны, — объяснил Николас. — Разведчик по-прежнему остается волком-одиночкой, действует во враждебном окружении и может полагаться только на себя. Он знает, что любая его ошибка может оказаться смертельной. Он знает также и то, что в случае поимки правительство будет отрицать само его существование. Когда агенту грозит казнь или пожизненное заключение, у него остается один выход — стать предателем и работать на того, кто его поймал.
— Выбор небогатый, — мрачно констатировала Джейм. Николас кивнул, и она продолжала:
— Неужели государство готово отказаться от своего гражданина только потому, что его взяли в плен?
Николас покачал головой.
— Секретность — вот суть этой игры. Никто не хочет признаваться в том, что подглядывал за соседом в замочную скважину, поэтому, если разведчик угодил в лапы противника, его предоставляют самому себе. Это правило без исключений.
— Похоже, вы отлично разбираетесь в этом, — заметила Джейм.
Николас нахмурился.
— До Парижа я работал в Тегеране. Меня перевели оттуда за два месяца до того, как иранцы захватили посольство. В некоторых странах секретные операции осуществляются через дипломатические миссии, особенно в таких государствах, как Иран и Ливан, которые считаются потенциальными возмутителями спокойствия…
— Но не во Франции, — закончила Джейм.
— Франция — один из наших союзников, — просто ответил Николас.
— Если во Франции нам ничто не угрожает, зачем мой отец ездил сюда?
Николас на мгновение задумался. — .
— Может быть, он ездил вовсе не во Францию. Может, это было прикрытие. Американский бизнесмен прилетает в Париж, регистрируется в отеле и отправляется туда, где ему надлежит быть на самом деле.
