Мистер Прайс кивнул головой:
— Я глубоко сожалею… ваша машина…
Похоже было, что он постоянно о чем-нибудь сожалеет.
— Тут жалеть нечего. Что вам известно об электричестве?
— Боюсь, совершенно ничего не известно.
— Как и почти всем. Я мог бы прицепить проволоку к огурцу и сказать им, что в нем находится душа их дядюшки Альберта, и, если бы стрелка подпрыгнула, они ничего бы не заподозрили. Нет, это просто фотографическая камера.
— О! Но я полагал, что для съемки вам требовались какие-то химикалии и все такое…
— Обычно да, если работаешь с уже устаревшими влажными коллодиевыми пластинками. Их приходится каждый раз освежать заново. Но здесь вставлена желатиновая пластинка — новейшее изобретение. Гораздо удобнее.
— Ах, так…
— И вспышка — моих рук дело. Не мог же я снимать в темноте. Как только проявлю пластинку, непременно съезжу к миссис Бад, побеседую с ней о ее трюках… А вот что касается всей этой истории со вспышкой, тенями и Полярной звездой… Тут было что-то совсем другое.
— В самом деле, мистер Гарланд. Как раз это и встревожило меня больше всего. Сегодня я видел миссис Бад в четвертый раз, и каждый раз она впадала в транс, вроде этого, совершенно от личного от всего ее представления… при этом она упоминала кое-какие детали финансовых сделок, известных мне, поскольку я служу в Сити… и других историй, вроде сегодняшней… а между тем некоторые из них абсолютно секретны. Это необъяснимо.
— Вы и сегодня услышали нечто подобное? Например, кто такой Хопкинсон?
— Это имя мне ни о чем не говорит, мистер Гарланд. Сегодня ее речь была темна и невнятна. Только вот насчет колоколов и Полярной звезды…
— И что же?
— Она сказала «мужчина… колокол», если вы помните. Ну, так вот, фамилия моего нанимателя — мистер Беллман.
[4]
Аксель Беллман, шведский финансист. А «Полярная звезда» — название новой компании, им созданной. Я боюсь, если что-то из этого выйдет наружу… понимаете, мистер Гарланд… подозрение падет на меня… А ведь единственное достояние чиновника — его доброе имя. Моя жена не совсем здорова, и если что-нибудь со мной случится, мне страшно подумать…
— Да-да, я понимаю.
— Боюсь, эта бедная женщина — я имею в виду миссис Бад — находится под влиянием некоего бесплотного интеллекта, — проговорил мистер Прайс, щурясь на свет газового фонаря под моросящим дождем.
— Вполне возможно, — сказал Фредерик. — Вы показали мне нечто действительно интересное, мистер Прайс. Все останется между нами — об этом не тревожьтесь.
— Ну, что ж, — сказал Джим в поезде десять минут спустя. — Я изменил свое мнение. В этом действительно что-то есть.
Фредерик, держа камеру на коленях, читал то, что Нелли Бад говорила в трансе. Джим записал все прекрасно; он помнил каждое слово и сумел все записать. Притом заметил нечто неожиданное.
— Это как-то связано с Макинноном! — сказал он, перечитывая свои записи.
— Не говори глупостей, — сказал Фредерик.
— Черт побери, так оно и есть, дружище. Послушай. «Шпага в лесу — о, кровь на снегу, и лед… Он всё еще там, всё в стеклянном гробу…»
Фредерик колебался.
— Может, и так. Хотя этот «стеклянный гроб»… не понимаю. Я подумал, может, она говорит о Спящей красавице? Кровь на снегу… Это, возможно, как ее там, Белоснежка, или Красная Шапочка, или еще кто. Волшебные сказки. Но я думал, ты ему не веришь?
— Не обязательно верить, чтобы заметить связь, правильно? Это же действительно часть того, что говорил Макиннон. Ставлю десять шиллингов.
— О, нет! Там, где дело касается Макиннона, я не заключаю пари. Похоже, он выскакивает отовсюду. Хочу поскорей проявить эту пластинку. Отвези батарею на Бёртон-стрит, а я возьму кеб и наведаюсь к Чарли на Пикадилли.
Глава пятая
Консультация по финансовым вопросам
С. Локхарт, консультант по финансовым вопросам, работала до позднего вечера. В Сити за стенами ее офиса было уже темно и тихо, в камине догорал уголь. Ковер был усыпан бумагами, некоторые листы, решительно смятые, валялись, не долетев до корзины для бумаг, остальные были сложены неровными стопками по какой-то сложной системе. Салли сидела за столом, у одного локтя — ножницы и клейстер, у другого — кипа газет, писем, сертификатов, папок; атлас, открытый на Балтийском море и странах вокруг него, лежал на запачканном блокноте с промокательной бумагой.
Чака, как обычно, устроился перед камином, лениво опустив огромную голову, его передние лапы иногда подергивались во сне.
Волосы постоянно мешали Салли; они все время лезли в глаза, и она то и дело откидывала их назад нетерпеливой рукой. Глаза устали. Она в двадцатый раз поглядывала на газовый рожок, измеряя расстояние от него до письменного стола и размышляя о том, стоит ли тратить силы, чтобы подвинуть стол поближе к нему и тем разрушить определенный порядок в лежавших на полу бумагах. Решив, что не стоит, она опять повернулась к атласу с увеличительным стеклом в руке. Внезапно пес сел и зарычал.
— В чем дело, Чака? — спросила она ласково и прислушалась. Немного погодя стук в выходившую на улицу дверь внизу повторился. Салли встала, зажгла свечу от газового рожка и вставила ее в небольшой фонарь, чтобы не задуло на сквозняке. — Пошли, мальчик, — сказала она, взяв со стола ключ. — Посмотрим, кто там.
Огромное животное поднялось, зевнуло, широко раскрыв красную пасть, потянулось и поплелось за ней на первый этаж. Пустое здание выглядело пугающе темным и молчаливым, и только маленькое пятнышко света перемещалось по лестнице вниз; но Салли хорошо здесь ориентировалась, бояться ей было нечего.
Она отперла дверь и холодно посмотрела на человека, стоявшего на ступенях подъезда.
— В чем дело? — спросила она.
— Ты хочешь, чтобы я стал рассказывать обо всем прямо здесь, на пороге? — спросил Фредерик Гарланд. — Или меня уже пригласили войти?
Она молча отступила в сторону. Чака зарычал, и она, взяв его за ошейник, пошла наверх вслед за Фредериком. Оба шли молча.
Войдя в ее офис, Фредерик бросил на пол пальто и шляпу и бережно поставил фотокамеру, затем пододвинул одно из кресел поближе к огню. Пес опять зарычал.
— Скажи этому зверюге, что я друг, — предложил Фредерик.
Салли погладила пса по голове, и Чака сел возле нее, настороженный. Она осталась стоять.
— Я занята, — сказала она. — Что тебе нужно?
— Тебе известно что-нибудь о спиритизме?
— О, в самом деле, Фред! — воскликнула она раздраженно. — Сейчас не время для глупых шуток. Мне нужно поработать.
