Когда к огромной книге приблизились остальные, Нянькин уже яростно тер страницу носовым платком.
– Это что такое? – удивился Макар Семенович.
– Ерунда какая-то, – ответил Нянькин, не останавливаясь. – Кто-то похулиганить решил.
– Подожди-ка… – сказал Андрей Григорьевич, легонько отодвигая Нянькина в сторону.
Педагоги замерли перед разворотом книги, обнаружив, что рисунки на ней безнадежно испорчены. Кто-то исписал книгу белой краской. Неровный, достаточно убористый текст словно сеткой покрыл цветные рисунки.
– Что же это такое… – начала Калина и замолчала, заинтригованная, как и все остальные, содержанием послания.
Я ЗНАЮ, КТО ВОРУЕТ ВЕЩИ!
КОГО ОБВИНИЛИ В ВОРОВСТВЕ? ЭТО ИВАНОВА И ЯСНЫЙ!
ИНТЕРЕСНО, ПОЧЕМУ?
ПОЧЕМУ ИХ?
ПОЧЕМУ ВСЕ, КОГО ОБВИНИЛИ, БЫЛИ НОВЕНЬКИЕ?
ПОЧЕМУ НЕ СТАРЕНЬКИЕ?
КОМУ ЭТО ВЫГОДНО?
КОМУ ВЫГОДНО, ЧТОБЫ НОВЕНЬКИХ НЕ БЫЛО?
Я ВАМ СКАЖУ!..
В этом месте Андрей Григорьевич с усилием перевернул фанерную страницу и педагоги продолжили чтение.
…ЕСЛИ ВЫ САМИ ЕЩЕ НЕ ДОГАДАЛИСЬ! (Тут Аноним позволил себе немного прихвастнуть.) КАК Я!
КТО С САМОГО НАЧАЛА НЕ ХОТЕЛ, ЧТОБЫ ПРИШЛИ НОВЕНЬКИЕ?
КТО ГОВОРИЛ, ЧТО НОВЕНЬКИЕ НИКУДА НЕ ГОДЯТСЯ?
КТО РЕШИЛ ОТОМСТИТЬ НОВЕНЬКИМ, КОГДА ОНИ ПРИШЛИ?
КТО ВСЕГДА ХОТЕЛ ИЗБАВИТЬСЯ ОТ НОВЕНЬКИХ?
ОТВЕТЬТЕ НА ВСЕ ЭТИ ВОПРОСЫ – И ВЫ УЗНАЕТЕ, КТО ВОР.
А ЕСЛИ ВЫ НЕ ДОГАДАЕТЕСЬ ИЛИ САМ ВОР НЕ ПРИЗНАЕТСЯ, У МЕНЯ ЕСТЬ СВИДЕТЕЛЬ. (ЕГО ВОР ЗАСТАВИЛ БРАТЬ И ПОДКЛАДЫВАТЬ ВЕЩИ!)
И Я ЗАСТАВЛЮ СВИДЕТЕЛЯ ГОВОРИТЬ!
И ТОГДА ВОР ПОЖАЛЕЕТ!
И СВИДЕТЕЛЬ ПОЖАЛЕЕТ ТОЖЕ!
Педагоги переглянулись.
– Вот это номер! – сказал Андрей Григорьевич, почесав затылок.
Нянькин, послюнив платок, еще раз попробовал стереть белые буквы.
– Что же это такое? – сказал он громко. – Похоже, белила. Или замазка типографская…
Нянькин потер еще и остановился, увидев, что остальные педагоги пристально смотрят на него.
– Что? – спросил он неровным голосом.
Андрей Григорьевич снова почесал затылок:
– Валь, это правда?
– Что? – возмутился Нянькин. – Что правда? Что я вещи у ребят брал и им же подсовывал?! Или кого-то я там заставлял?! Нет! Конечно, это не правда! Я же не больной!
Тогда Нянькина спросила Калина, которую он любил и соврать которой он не мог:
– Валя, это правда?
– Нет, – ответил Нянькин. – О чем ты вообще говоришь?
Но по его глазам все стало понятно.
– Валя, – сказал Андрей Григорьевич после паузы, – тебе лучше уйти.
И Нянькин ушел. И ушел не только из спортзала, но ушел из театральной школы. Навсегда.
И еще одна деталь. Судя по рассказу Балты, проходя мимо открытой двери, Нянькин споткнулся и растянулся на полу во всю длину своего небольшого роста. Скорей всего, он споткнулся о плохо закрытую защелку. Или ему подставил подножку Дух Сцены. Это тоже вариант.
– Кто книгу испортил? – спросил Рому Макар Семенович. Он всех спрашивал на общем сборе. Значит, спросил и Рому.
– Это не я, – ответил Рома, пряча за спину руку с измазанным белой краской пальцем. И его голос потонул в общем хоре.
Андрей Григорьевич, сидевший тут же, прошелся рукой по начинающим отрастать волосам:
– Я же говорил, все само образуется.
Никто с ним спорить не стал.
Рома приехал к Юрику. С порога начал рассказывать о том, что все выяснилось, но Юрик его остановил:
– Дед знает, что я не вор, ему из школы уже звонили, извинялись.
Прекрасная Выдра разлила им по стаканам чайный гриб, который плавал в банке, словно прошлогодняя медуза. Никто к стаканам не притронулся.
Мальчики отправились в комнату Юрика. Играть. Игры у них были взрослые. Они придумали свою рок-группу. Рома нарисовал рокеров, а Юрик записал на диктофон их главный хит «Жестокий йогурт». Пока Юрик пел в микрофон, Рома самозабвенно стучал ладонями по коленкам.
Когда игра наскучила, сели на широкий подоконник и стали смотреть на пустырь под окном. Какой-то мужчина пытался пересечь пустырь, толкая перед собой детскую коляску. Коляска увязла в снегу.
– Мы дружить с тобой не сможем, – сказал Юрик.
Рома возмутился:
– Почему?
– Мы в разных районах живем.
– И чего? После школы будем встречаться. Ты ко мне или я к тебе.
– Ты в школе будешь со спектаклями допоздна задерживаться.
– Ну, в выходные.
Юрик махнул рукой:
– Я знаю, как это бывает. У тебя на меня времени не хватит.
Эти слова очень расстроили Рому. Он уже оставил попытки уговорить Юрика вернуться в театральную школу. Юрик категорически отказался туда вернуться. Он ее видеть не хотел. Он даже попросил Рому привезти его сменную обувь.
– Ну и что, – сказал Рома после паузы, – Ева тоже в театралку не вернется, а мы с ней договорились в кино сходить.
– Ты меня с Евой не сравнивай, – сказал Юрик.
– Я не сравниваю.
– Просто когда у людей интересы разные, им скучно вместе, – сказал Юрик как взрослый.
Рома пришел домой задумчивый. Хомяк Гамлет в очередной раз решил умереть и, увидев хозяина, завалился на дно аквариума, закатил глаза. Но Рома сильно щелкнул по стеклу, чем привел грызуна в чувство.
За окном шел снег. Крупные снежинки падали на черное сиденье велосипеда, стоящего на балконе. К Роме подошла мама. Она бросила курить и перешла на конфеты. От мамы пахло клубничными леденцами.
– Тяжелые мысли? – спросила мама.
– Да, – ответил Рома. – Вот думаю, оставаться мне в театральной школе или нет?
Мама погладила Рому по голове:
– Это твой выбор.
– Мой выбор, – возмутился Рома, – опять мой выбор?! Сколько же эта ерунда с выбором будет продолжаться?! – спросил он.
– Всю жизнь, – ответила мама. – Всю жизнь.
