Она оглядела сумрачное кладбище. Улица теперь казалась далеко, расстояние, листья и ее усталость заглушали крики торговцев. Какой-то человек, видимо пьяный, шатаясь, зашел на кладбище, споткнулся о надгробный камень и упал. Лежа там, он тихо ругался. Потом встал (человек был замотан в какие-то тряпки — Салли даже не могла определить, мужчина это или женщина) и направился к дверям церкви. Но там столкнулся с кем-то еще. Откуда-то возникла тень — тень среди теней — и оттолкнула пришедшего. Тот снова упал. Салли услышала, как кого-то рвет, затем до нее вновь донеслись приглушенные ругательства.
Она наблюдала за этой сценой безо всякого удивления. Постепенно начала замечать другие тени людей, прятавшихся в темноте у дверей церкви, за надгробиями, на другой скамейке неподалеку.
«Здесь много народа, — сказала Салли сама себе. — Все они спят, и мне надо спать. Интересно, почему эта скамейка была свободна? На другой спят двое, а то и трое. Взгромоздились друг на друга как Харриет на меня. О, Фред, не надо было мне сюда приходить. Не нужно показывать Харриет все это. Но я не знала, что делать. Я такая независимая женщина, всегда была так горда собой… Я путешествовала, зарабатывала деньги, организовывала свое дело и думала, что достаточно умна, но внезапно случилось все это, и вот я ночую на скамейке с семью шиллингами в кармане и парой старых одеял…»
Внезапно у нее перехватило дыхание. На скамейке, помимо нее, был кто-то еще. Харриет не шевелилась, но через мгновение с Салли сон как рукой сняло, и она вся напряглась. В темноте она лишь могла различить, что это мужчина и что он смотрит на нее.
И тут послышались шаги: тяжелая, твердая поступь по гравиевой дорожке; Салли поняла, почему скамейка была не занята. Шаги остановились возле нее. Это был полицейский в плаще и с фонарем в руке, который он направил ей в лицо.
— Что это вы тут делаете? — спросил он. — Здесь нельзя оставаться. Вы же не бродяги.
И прежде чем она успела ответить, заговорил человек, сидевший рядом в тени.
— Все в порядке, сэр, — произнес он глубоким голосом с сильным акцентом. Русским? Польским? — Моя жена не говорит по-английски. Мы отдыхаем. Только что из доков, приплыли из Гамбурга.
— Вам есть куда пойти?
— Да. У меня кузен живет на Лэм-стрит в Спайталфилдс. Но вот решили сначала отдохнуть.
— Лучше поспешите. Не надо здесь надолго задерживаться.
Полицейский проследил, как мужчина нежно взял Салли за руку. Она позволила помочь себе, получше закуталась в одеяла, прижав Харриет к сердцу.
Ни слова не говоря, они пошли с мужчиной по дорожке, вышли за ворота и направились влево по улице.
— Кто вы? — спросила Салли, когда они были уже достаточно далеко от полицейского.
— Друг, — ответил незнакомец. — Друг вашего друга. Меня зовут Моррис Катц. Простите, что выдал вас за свою жену, но, похоже, это было самым безопасным вариантом. Полицейский наблюдает за нами. Пойдемте вместе.
Глава пятнадцатая
Миссия
Он был среднего роста, крепкий, одет в потертое пальто и черную шляпу, которую тотчас же снял, когда заговорил с Салли, остановившись у потрескивающего газового фонаря на стене. У него была густая черная борода, а лицо выражало одновременно кротость, понимание и решительность.
Он снова надел шляпу, и тень опять упала на его лицо.
— Я никогда о вас не слышала, — сказала Салли. — Если вы друг — вы знаете, как меня зовут, правда? Так как же?
— Ваша фамилия Локхарт, а девочку зовут Харриет.
— Откуда вы знаете, кто я? Вы следите за мной?
— Да. Некоторое время. Вы считали, что находитесь в опасности, и вы действительно в опасности, но кроме врагов у вас есть и друзья, о которых вы не подозреваете.
— Друзья… Кто? Кто этот друг, про которого вы говорили?
— Не думаю, что его имя что-нибудь вам скажет. Но это не мистер Пэрриш, если вас это интересует. Будет безопаснее, если вы пойдете со мной… Полицейский, кстати, до сих пор смотрит.
Она обернулась и увидела полисмена, он все еще стоял у церковного двора и с тем же подозрением наблюдал за ними.
— Куда же? — спросила она.
— Дом неподалеку. Там есть кровать. Вы будете в безопасности.
Он пошел, и Салли, пересадив Харриет с одной руки на другую, последовала за ним. Она пребывала в замешательстве. Если это сон, как ей казалось, тогда будь что будет, потому что мистер Катц был похож на человека, которому можно доверять. К тому же больше ей просто ничего не оставалось делать.
Всякий раз, когда какой-нибудь пьяный, или банда подростков, или две визжащие дерущиеся женщины вот-вот готовы были сбить Салли с ног, ее новый знакомый брал ее за руку и загораживал от опасности. Он не выглядел драчуном, но руки у него были сильные и шаг уверенный. Поэтому она позволила ему вести себя.
Вскоре в тихой улочке где-то в Спайталфилдс он остановился и позвонил в дверь высокого дома, похоже, восемнадцатого века, с маленьким окошком над дверным проемом. Дверь открыла женщина средних лет, она молча посторонилась и позволила им войти.
Салли очутилась в тусклом, невзрачном холле, где пахло вареной капустой. Там не было ни картин, ни ковров, ни линолеума, хотя доски были вполне чистые.
Руки так болели, что она была вынуждена поставить Харриет на пол, но малышка уже спала, поэтому, как только почувствовала неудобство, заплакала. Салли устало вновь взяла ее на руки и со вздохом отметила про себя, что дочка мокрая. Свежей одежды нет. Что делать?
Ее проводник тихо разговаривал с женщиной, впустившей их. Закончив, он повернулся к Салли.
— Я оставлю вас здесь, — сказал Катц. — Здесь вы в безопасности. Скоро я вернусь, и мы поговорим. Но теперь мне надо идти.
Он приподнял шляпу, Салли вновь увидела его гипнотизирующие черные глаза, и он ушел. Женщина сказала:
— Пойдемте со мной, мисс. Мисс Роббинс вас встретит.
— Но кто… — начала Салли, но та уже начала подниматься по ступенькам.
Пришлось проследовать за ней в комнату, где женщина оставила их одних. Салли начала осматриваться.
Это была большая комната, практически пустая, не считая пары стульев и большого письменного стола, заваленного бумагами, правительственными сообщениями, копиями отчетов о заседаниях парламента и разными политическими журналами. За столом сидела женщина, которая, как поняла Салли, и есть мисс Роббинс: около сорока, суровое, почти жесткое выражение лица, крепкое телосложение. Простое платье, волосы собраны в пучок — все лишь подчеркивало ее строгость. Белки ее глаз были видны даже над радужной оболочкой, что придавало ее взгляду хищное выражение. Она смотрела на Салли несколько секунд, потом встала и протянула ей руку. Салли пожала ее.
— Садитесь, мисс Локхарт. Меня зовут Элизабет Роббинс. Я из Общественной миссии Спайталфилдс. Я ждала вас.
