— Но потом Цадик узнал, что служанка кому-то все рассказала, и наказал ее. Он отдал ее Мишлету… Не знаю, что тот с ней сделал, но я ее больше не видела. А я знаю, что у Цадика практикуются ужасные наказания. Одного из слуг высекли кнутом. Сейчас такого уже не бывает даже в тюрьмах. Слуга, конечно же, умер. Но никто и не подумал остановить пытку.
Она прервалась на секунду отхлебнуть чая и потом продолжила:
— Я дружила с той служанкой и как-то хотела отомстить за нее. Я знала, что Цадик вскоре собирается в путешествие и что у меня не много времени, поэтому я вломилась к нему в дом и… Даже не знаю, что собиралась сделать. Его багаж стоял в прихожей. Но когда я обнаружила его, уже сработала сигнализация. Отовсюду сбежались люди, они схватили меня и отвели в подвал.
Она снова замолчала. Лицо ее ничего не выражало. Салли потянулась через стол и взяла Ребекку за руку. Девушка крепко сжала ее пальцы.
— Через какое-то время, наверное, они решили, что с меня хватит, и выкинули на улицу. Я не видела Цадика — ни тогда, ни после этого. Так что моя затея провалилась. Разве что…
Раздался стук в дверь, и она замолчала. Салли, державшая руку Ребекки, почувствовала, что девушка задрожала, и покрепче сжала ее пальцы. Все сидели не шевелясь.
Кто-то кричал снаружи, но на каком языке, Салли не могла разобрать; затем раздались шаги в прихожей, и кухонная дверь открылась. Моррис Катц прошептал едва слышно:
— Полиция! Быстро, подвал там…
Он захлопнул дверь на кухню и отдернул занавеску за креслом-качалкой. Во входную дверь ломились все громче, из-за нее слышались крики:
— Открывайте! Полиция!
Катц пропустил Салли и Ребекку вперед.
— Вниз! — скомандовал он.
За занавеской оказалась дверь, метр в высоту. Катц распахнул ее, и они увидели ступеньки, уходящие в темноту. Салли нагнулась и последовала за Ребеккой вниз, но тут раздался треск снаружи.
— Входная дверь… — бросила Салли, обернувшись.
Но увидела лишь Катца, который приложил указательный палец к тубам и закрыл за ними дверь.
Салли нащупала руку Ребекки, и они вдвоем присели на узкие ступеньки в темноте, прислушиваясь к происходящему снаружи.
Грубый голос сказал:
— Мистер Моррис Катц, мы полагаем, вы укрываете преступника.
Катц разразился тирадой на идише, но мужчина прервал его:
— Хватит! Я ищу человека по имени Голдберг. Он здесь?
Салли сжала руку Ребекки. Она подумала, что искали ее.
— Нет, его здесь нет, — ответил Катц. — А у вас есть ордер на обыск?
Послышался шелест бумаги.
— Удовлетворены? Констебль Багли, посмотрите наверху. А я поищу здесь. Вы знали, что укрываете преступника, мистер Катц? Не просто преступника — убийцу. На родине его ждет смертный приговор. Не знаете, что делают в Венгрии, мистер Катц? Вешают? Или у них гильотина?
Глава двадцатая
Хна
— Но что он сделал? — спросила Салли дрожащим голосом. — В чем его преступление?
Прошло полчаса. Они с Ребеккой сидели во мраке, не смея разговаривать даже шепотом, и лишь прислушивались к тяжелым шагам над головами и громким голосам на лестнице. Наконец, предупредив Катца об ответственности, полицейские ушли, но он все равно не открывал дверь в подвал еще минут пять.
Салли не могла думать ни о чем другом, как об этой новой угрозе. Что она будет делать, если Голдберга схватят? Чувство страха вновь начало давить на нее — он что, преступник?
— Это политика… не преступление… — Моррис Катц пытался объяснить, хотя он и сам не был в курсе дела. — Они сказали, что он в этой стране нелегально… Надо было подать документы… Не знаю…
— Но смертельный приговор? — Салли едва могла говорить.
— В Англии из-за политики людей не убивают. В других местах… На вас навесят любое преступление, не важно, из-за чего оно произошло.
— Но они сказали, что он убийца…
— Они все что угодно скажут. Голдберг не такой. Борец — да, но…
Тут Салли вспомнила, что Ребекка как раз хотела что-то рассказать, когда приехала полиция. Она молниеносно повернулась к ней.
— Ребекка, когда они приехали, ты рассказывала о том, что сделала. Сказала «Abgesehen Von» — разве что…
— Abgesehen von… Ah! Der Tzaddik, ja?
[13]
— Да, точно. Ты сказала, что тебе не удалось ему отомстить, разве что… И тут приехала полиция, помнишь?
Салли очень хотела узнать побольше от Ребекки, потому что, даже переживая за Голдберга, чувствовала, что добралась до чего-то важного и это важное уже где-то рядом.
— А! Вспомнила. Я сказала, что ничего не получилось. Однако, когда я была в доме Цадика, перед тем как сбежались люди, я увидела его багаж.
— Это я помню. И?
— На сумках были наклейки. Я взяла одну. Даже не знаю, почему забыла об этом. Я привезла ее с собой, она здесь, в кармане.
Через секунду Ребекка вытащила клочок бумаги. Наклейка была мятая и потрепанная, но буквы еще можно было различить: X. ЛИ, ЭСКВАЙР, ПЛОЩАДЬ ФУРНЬЕ, 12, СПАЙТАЛФИЛДС, ЛОНДОН.
— Значит, это его имя, — сказала Ребекка. — Или одно из них. Ли. Эсквайр — это не часть имени, нет? И адрес — Спайталфилдс…
Она странно произносила это имя — как-то чудно шевеля губами, не так, как говорила обычно. Но Салли не заметила этого. Она сжала кулаки и ударяла ими друг о друга, будто пытаясь что-то вспомнить.
— Салли? В чем дело?
И тут она вспомнила! Ведь мистер Байуотер рассказывал ей о судебном деле, о котором ему поведал приятель: Ли против Белковича, как Ли отстранил Белковича от бизнеса и управляющим поставил Пэрриша. Она вспомнила: мистер Байуотер говорил, что, видимо, за Пэрришем стоит этот Ли. Как она могла забыть? И адрес — площадь в Спайталфилдс с каким-то французским названием, начинающимся на Ф…
— Это он! Значит, это он!
Салли начала объяснять, каким образом замешана в этом деле; рассказала про Харриет, Пэрриша, свой побег и про то, как нашла убежище в миссии. Рассказ занял много времени, и, после того как она закончила, Ребекка начала смотреть на нее с большим пониманием. Но в этом взгляде одновременно с сожалением сквозила и зависть. Салли вспомнила, что у Ребекки тоже был ребенок, которого она потеряла.
Но все это время у нее в голове вертелась новость о Голдберге. Салли была напугана. Закончив свой рассказ, она тут же вернулась к этой теме:
— Мы должны найти адвоката. Надо помочь Голдбергу, чтобы его не выслали из страны. У него есть адвокат? Вы что-нибудь о нем знаете, мистер Катц? Я сама почти ничего… Но мы должны найти адвоката.
