— Будь добра, налей кофе моим гостям.
— Конечно, сэр.
Салли чувствовала, что все трое наблюдают за тем, как она расставляет посуду и наливает кофе. Она не знала, кто эти люди, пока не начала раздавать им чашки. Один из мужчин машинально взял у нее свой кофе и заговорил с другим. Салли узнала его голос; это был человек, которого она встретила на корабле иммигрантов, — Арнольд Фокс.
Она невольно подняла глаза и увидела, что другой гость — Артур Пэрриш и он смотрит на нее, немного нахмурившись, будто чем-то озадаченный. Но вот он отвернулся, чтобы ответить Арнольду Фоксу, и Салли вздохнула с облегчением.
Наливая вторую чашку, она старалась делать это как можно дольше, чтобы послушать, о чем они говорят.
— Понимаете, опасность масштабного погрома, так скажем, на российский манер, — говорил Пэрриш, — в том, что евреи, направляющиеся сейчас сюда, будут вынуждены не сходить с корабля в Лондоне, а плыть прямиком в Америку. О, я понимаю, вы бы это только приветствовали, — обратился он к мистеру Фоксу, видя, что тот собирается ему возразить. — Но посмотрите на это с точки зрения бизнеса.
Он взял чашку у Салли, которая стояла спиной к Цадику. Она между тем обратила внимание, что обезьяны поблизости не было.
— Налей и мне, — попросил мистер Ли.
Этот голос — о, было в его мягкости, глубине, надтреснутости что-то знакомое… Она уже слышала его или, может, он снился ей в кошмарах? Радуясь, что нашелся предлог задержаться еще на некоторое время, она начала наливать еще одну чашку. Фокс тем временем ответил:
— У меня есть заботы поважнее бизнеса, мистер Пэрриш. Я озабочен чистотой английской расы.
— Вы тщеславный и самовлюбленный эгоист, который озабочен лишь победой на выборах, — отрезал Цадик. — Я финансирую вас только потому, что вы мне полезны. Когда вы перестанете приносить пользу, я вас брошу. Кемп, подай мне чашку. Поднеси к моим губам.
— Горячий, сэр, — предупредила Салли, заметив, что Арнольд Фокс побагровел от ярости, а Пэрриш довольно улыбнулся. Она аккуратно поднесла фарфоровую чашку к губам мистера Ли.
Он с шумом отхлебнул кофе, потом еще раз и еще. Его туша, которую Салли теперь видела так близко, была огромной и казалась бесформенной; костюм Цадика, хотя и был безупречно скроен, не мог утаить того факта, что грудь и руки, скрывающиеся под ним, — всего лишь безжизненные куски плоти. Стоя рядом с инвалидным креслом, можно было услышать, как Цадик дышит, с усилием вбирая воздух огромной грудью и тут же с шумом выпуская его. Салли разглядела его лоснящиеся напомаженные рыжие волосы и беспомощные пальцы, огромные и неподвижные, лежавшие на коленях. Ногти были идеально ухожены.
— Еще! — приказал он, и она снова поднесла чашку к его губам, чувствуя, кроме страха и ненависти, невероятную жалость к этому человеку, заключенному, как в тюрьму, в огромное тело, неспособное даже на малейшее движение.
Арнольд Фокс непослушной рукой поставил чашку на стол и поднялся. Салли старалась не смотреть на него, даже отступила в сторону, чтобы тот мог спокойно разговаривать с Цадиком.
— Я вынужден подчиниться вашей воле, — произнес Фокс срывающимся голосом. — У меня нет выбора. Но, мистер Ли, я не побоюсь назвать то, что вы делаете, предательством. Вместо жеста праведного гнева, в котором так нуждаются британцы, вы низводите все до уровня… до уровня пьяной ссоры! Но вам видней, без сомнения, вам видней, сэр. Я благодарен вам, господа. Всего хорошего.
И он вышел. Оставшиеся в комнате равнодушно посмотрели ему вслед, и когда дверь закрылась, Цадик сказал:
— Хорошо. Таким образом, все проясняется. Я счастлив, что действую по велению Всевышнего, Пэрриш.
Комиссионер улыбнулся:
— Значит, будем работать, сэр?
Он замолчал и посмотрел на Салли, которая почувствовала его взгляд, хотя по-прежнему смиренно не поднимала глаз от пол.
— Спасибо, Кемп, — сказал Цадик. — Можешь идти.
— Слушаюсь, сэр. — Она поклонилась и вышла.
В холле Салли быстро огляделась по сторонам. Поблизости никого не было, мистер Клегг, насколько она знала, возился в кладовой, а миссис Уилсон была занята стряпней на кухне.
Она наклонилась и сделала вид, что завязывает шнурки.
Голос Пэрриша доносился из-за двери:
— …Свистки?
— Пока нет, — ответил Цадик. — Английская толпа еще не настолько дисциплинированна. К тому же она потеряла всякий вкус к мятежам и бунтам. Ее следует обучить.
— Но вам нужны беспорядки по полной программе?
— Да, мне нужны смерть и грабежи. Я хочу, чтобы вся улица утонула в огне. Улица еврейских поселенцев. Это вызовет панику и бурю негодования. Все подумают, что за этим стоит мистер Фокс. Он попытается остановить беспорядки, думая, что действует на руку нам, но у него ничего не получится. Пресса обвинит его в разжигании розни, а мы обвиним в том, что он не смог этому противостоять. И тут же забудем о нем и начнем оказывать помощь еврейским приютам, будем помогать восстанавливать разрушенные дома и так далее… Они сами придут к нам, Пэрриш. Рыбка сама приплывет прямо в сети!
— Чудесно, — откликнулся тот. — Когда вы все это намечаете, мистер Ли?
Салли нагнулась поближе к двери.
И тут чья-то рука зажала ей рот, а другая обхватила за талию и подняла в воздух.
Несколько мгновений Салли сопротивлялась, пока не заметила, что рука, держащая ее, одета в белую перчатку. Это был не Мишлет, а один из лакеев. Внезапно она повисла у него на руках, сделав вид, что потеряла сознание.
Испугавшись, лакей ослабил хватку, а Салли, воспользовавшись этим, быстро освободилась и повернулась к нему лицом.
— Что ты делаешь? — прошипела она.
— Просто дурачусь…
Это был рослый, дюжий парень с широкой самодовольной улыбкой. Но, увидев ее злость, он тотчас стушевался.
— Что ты себе позволяешь? — выпалила Салли, стараясь говорить как можно тише, чтобы ее не услышали за дверью. И тут заметила, что на лице лакея возникло совсем другое выражение, и поняла, что совершила ошибку.
— Да кто ты такая? — спросил он. — Черта с два ты служанка, теперь я понял. Что ты здесь делаешь?
Просто Салли повела себя как настоящая леди, — именно так девушка, принадлежавшая к ее обществу, отреагировала бы на подобную выходку. Но она тут же вспомнила, как смотрели на нее мужчины, думая, что она служанка, и поняла: настоящая служанка не стала бы возмущаться и негодовать. Она восприняла бы все равнодушно, лишь, может быть, смерив лакея презрительным взглядом.
Как только Салли осознала все это, в голову ей пришла идея, как исправить ситуацию. Но действовать надо быстро, чтобы он не успел ничего напридумывать.
Она прижала палец к губам, осмотрелась и поманила лакея за собой в соседнюю гостиную.
