Наутро Габриела и Марджери спустились вниз, чтобы встретиться с Джорджиной, которая пообещала проводить их в контору поверенного. Девушке не очень хотелось видеть Уильяма Бейтса и объяснять угрюмому ворчуну, почему она исчезла три года назад, когда он хотел отдать ее под присмотр распутника опекуна. Поэтому и попросила Джорджину поехать с ней на случай, если он попытается сказать или сделать какую-то гадость или не выдаст наследства под предлогом того, что птичка улетела из клетки.
Но в холле их ожидал Дрю и, когда девушка подняла брови, небрежно объяснил:
— Один из близнецов заболел. Сильная простуда, ничего серьезного, но вы же знаете, каковы эти заботливые мамаши! Джорджи не отходит от него и попросила меня сопровождать вас сегодня. Решила, что вы не станете возражать. Упомянула что-то насчет того, что я куда лучше ее умею укрощать адвокатов.
— Она объяснила, в чем может состоять проблема?
— Вы не последовали совету этого типа?
— Только это был не совет. В действительности он собирался отдать меня на попечение распутника, пользующегося дурной славой, хотя я объяснила, что мой отец жив и в опекуне я не нуждаюсь. Но Бейтс не желал слушать никаких доводов.
— Поэтому вы просто сбежали из Англии?
— А что бы сделали вы в подобных обстоятельствах? — парировала Габриела.
— Возможно, то же самое, — улыбнулся он. — Ну что, едем?
Они добрались бы до адвокатской конторы довольно быстро, не заметь Марджери на тротуаре очередную старую подругу, после чего попросила на несколько минут выпустить ее из кареты. Они терпеливо ждали, но, похоже, Марджери и не думала прощаться со своей собеседницей.
— Вы всегда так нетерпеливы, когда речь идет о поверенных? — осведомился Дрю, заметив, что носок туфельки выбивает частую дробь по полу кареты.
— Я только однажды была у него, и… — Девушка помедлила. — Бейтс был поверенным моей матери. В детстве она часто брала меня с собой, когда отправлялась к нему, и припоминаю, что он был довольно груб с ней. И обращался снисходительно, как с малым ребенком.
— Мой старший брат Клинтон, который ведает финансами нашей компании, рассказывал о спесивых, наглых адвокатах, но упоминал, что не все они такие. Почему она не наняла другого?
— Хороший вопрос, — улыбнулась Габриела. — Возможно, просто не догадалась. Он вел дела ее отца. Должно быть, именно поэтому она его терпела. Кроме того, она нечасто посещала его. Но это только мои предположения. Она не обращала внимания на его грубость. В отличие от меня. Я всегда терпеть его не могла, возможно, поэтому сейчас нервничаю.
— В таком случае пора покончить с этим. И служанка вам не понадобится. Как родственник вашего поручителя, я достаточно приемлемый компаньон для вас. Пусть она порадуется встрече с подругой.
Габриела даже не задумалась. Представить только, что они с Дрю сейчас останутся одни, пусть впереди и ожидает неприятное дело. Какой неожиданный подарок судьбы. И заодно прекрасная возможность узнать его получше. К тому же сегодня он ни разу не съязвил. Ни одного оскорбления, ни одной сомнительной шуточки! Может, прошлая ночь тоже подействовала на него, и он наконец готов объявить перемирие?
Она окликнула Марджери, объяснила, что та может не торопиться и провести побольше времени с подругой, и велела кучеру ехать дальше.
Они свернули за угол, и лучи утреннего солнца, ударив в окно кареты, зажгли огнем кончики волос Дрю, казалось немедленно загоревшиеся каплями золотой росы… Боже, как он красив!
Она ощутила почти непреодолимое желание коснуться его. Он выглядывал в окно и даже не смотрел на нее. Почувствует ли он, если она положит руку ему на плечо? Ну конечно, почувствует, и как тогда она это объяснит? Наверное, не сможет. Ее поймают на месте преступления, и тогда позора не оберешься. Или он схватит ее в объятия и поцелует…
— Мы на месте, — бросил он.
— Где? — растерялась Габриела.
Он ответил понимающим взглядом и очередной чувственной улыбкой. Господи, не мог же он прочитать ее мысли?!
Дрю помог ей спуститься, взяв за руку и обняв за талию, чтобы она не упала. Совершенно обычная вещь… и все же она едва не лишилась чувств. Ей не хотелось никуда идти, не хотелось, чтобы он разжал руки. Они стояли так близко. Понимает ли он, как она жаждет его поцелуев? Должно быть, желание, которое испытывала Габриела, каким-то образом отражалось на ее лице. Но они уже стояли перед нужным домом. Дрю с самым деловитым видом повел ее в здание и на второй этаж, в контору Бейтса.
Девушка ужасно разочаровалась, особенно еще и потому, что Дрю так понимающе смотрел на нее и улыбался. Она немного слишком резко назвала клерку Бейтса свое имя. И возможно, она не станет церемониться с адвокатом, когда ей позволят войти.
Но Габриелу попросили сесть и подождать, заверив, что мистер Бейтс скоро ее примет.
Габриела и не подумала сесть и вместо этого стала мерить шагами комнату. Дрю, понаблюдав немного, последовал ее примеру. Сообразив, что он делает, она остановилась и фыркнула. Напряжение сразу растаяло. Она даже села на один из стульев вдоль стены.
Не прошло и пяти минут, как клерк попросил ее войти, но при этом объявил:
— Вашему спутнику, если он не родственник, придется остаться здесь.
Однако Дрю, проигнорировав клерка, повел ее в кабинет. Уильям Бейтс восседал за письменным столом и даже не подумал подняться при виде клиентки. Он совершенно не изменился: все такой же громоздкий, с огромным брюхом, почти лысый, с нездорово румяными щеками. И с таким же кислым выражением, как во время их последней встречи.
— Вы, надеюсь, понимаете, мисс Брукс, что я мог объявить вас мертвой?
Она изумленно уставилась на него, но не потому, что он снова пытался ее запугать. Потому, что она нисколько его не боялась. Просто поверить невозможно, каким устрашающим казался он ей в молодости!
Чудо еще, что у нее хватило мужества противостоять ему и оставить страну! Оказалось, что перед ней всего лишь старый жирный индюк, которому нравится воображать, будто он пуп земли.
— Вздор, — отмахнулась Габриела. — Я послала вам письмо, в котором сообщала о решении покинуть Англию и жить с отцом.
— И просто предположили, что я его получил?
— Получили или нет, это совершенно не важно. Я уехала, потому что вы пытались отдать меня на милость человека, недостойного быть ничьим опекуном.
— Но вы были несовершеннолетней!
— Но не круглой сиротой!
— Ваш отец не жил в Англии.
Девушка оперлась ладонями на край стола, подалась вперед и сухо улыбнулась:
— Нам совершенно ни к чему спорить, мистер Бейтс. Главное, что я вернулась в Англию и уже достаточно взрослая, чтобы предъявить права на наследство, так что если у вас есть какие-то документы на подпись, покажите их сейчас. И немедленно начинайте передачу материнского имущества мне, — велела девушка и, вынув из ридикюля карточку, положила на стол. — Это название банка, куда вы переведете мои деньги.
