В то же время она могла быть агентом, подосланным правящим кланом Гранвилли. Джо не видел никакой опасности, но лишь потому, что не знал всех деталей, иначе держал бы ухо востро.
Это означало, что она должна как можно скорее все ему рассказать. Держать его в неведении несправедливо и опасно. Конечно, он начнет отмахиваться от ее предостережений, но она сделает все возможное, чтобы его убедить.
— Ну и как? Вас заинтересовал этот тур?
Джо удивленно посмотрел на нее, затем поднялся и отнес остальную грязную посуду в раковину.
— Нет. У меня никогда возникало желания посетить дыру вроде Амбрии. Вообще говоря, в ближайшее время я не собираюсь путешествовать.
Она кивнула.
— Вы увидитесь с ней снова?
— Возможно. Я предложил ей заглянуть как-нибудь и познакомиться с Мэй, чтобы она посмотрела на моего ребенка среди сотворенной ею красоты. — Нахмурившись, он посмотрел на Келли: — Как насчет допроса с применением пыток? Или это противоречит вашим принципам?
Келли покачала головой. Он дразнит ее, но она сейчас не в настроении. До тех пор пока она не узнает, какие цели преследует Соня Смит, она не сможет успокоиться.
— Нисколько, — весело ответила она.
Подняв глаза, она обнаружила, что Джо смотрит на Мэй, а лицо его при этом печально и напряжено. У нее защемило сердце, и ей захотелось ему помочь. Больно видеть, как родная дочь его отвергает. Внезапно у нее появилась идея.
Она поднялась из-за стола и, подойдя к нему, мягко произнесла:
— У меня предложение. Почему бы вам не сесть рядом с Мэй и не поговорить? Вы не обращайтесь к ней, просто говорите о ее матери, о том, как вы встретились. О чем угодно. Ее ведь звали Энджи, не так ли?
Тэннер уставился на нее так, словно она предложила ему спеть оперную арию.
— Зачем мне это делать, черт побери?
Глаза Келли широко распахнулись. Его грубый тон удивил ее.
— Хорошо, если вы не хотите делать это прямо, почему бы вам не рассказать мне об Энджи в присутствии Мэй? О том, как вы познакомились, какой была ваша свадьба и тому подобное.
Его лицо выражало полное несогласие с ее идеей. Еще немного, и его ярость вырвется наружу.
— Почему я должен рассказывать вам об Энджи? Кто вы такая?
Первым побуждением Келли было обидеться на его слова, но она вовремя сдержалась. Джо находится сейчас в трудной ситуации. Именно поэтому она и пытается ему помочь. Неужели он этого не видит? Возможно, она вмешивается не в свое дело и ей следует держаться в стороне. И все же…
Она вздохнула, жалея, что не знает, как развеять его печаль.
— Я ваш друг, Джо. Мне небезразлично ваше благополучие. — Келли заглянула в его глаза. — Мне бы хотелось вас послушать. — Она положила ладонь на его руку, чтобы успокоить его. — Просто поговорите об этом. Можете забыть о моем присутствии. Пусть Мэй вас послушает.
Он посмотрел на нее с нескрываемым раздражением:
— Мэй слишком мала, чтобы понять, о чем я буду говорить.
— Не имеет значения. К тому же говорят, что маленькие дети понимают гораздо больше, чем мы думаем.
Джо резко отстранился:
— Нет, Келли. Это плохая идея.
Келли поймала его взгляд. Она чувствовала, что внутри у него все кипит от гнева. Она не понимала, почему он так злится. Джо любил Энджи. Она подарила ему Мэй. Что может быть естественнее, нежели рассказать дочери, какой была ее мать?
— Разумеется, это ваш выбор, но мне кажется, что, говоря с любовью о матери Мэй, вы вызовете у малышки доверие. Она почувствует в вас близкого человека, а не незнакомца.
Тэннер неистово покачал головой, глаза яростно сверкали.
— Думаю, вы спятили.
— Но, Джо…
— Я не собираюсь говорить об… об Энджи. — Его голос дрожал. — Не могу.
Сердце Келли сжалось. Она облизала пересохшие губы. Он не мог? Это не укладывалось у нее в голове. Джо Тэннер принадлежит к тем людям, которые могут все. Очевидно, есть еще что-то, чего она не знает.
Что она здесь делает? Она не хотела заставлять его мучиться еще сильнее. И все же ей никак не удавалось отделаться от ощущения, что он выбрал неправильную тактику. Когда ты подавляешь боль, может случиться так, что она вырвется наружу в самый неподходящий момент. Она должна попытаться вытащить его из трясины отчаяния и горя. Это будет трудно, но все же она постарается ему помочь. В конце концов, речь идет о благополучии маленькой девочки. Ради Мэй он должен преодолеть свою боль.
— Хорошо, — сказала Келли, подойдя к Мэй. — Как я уже сказала, это ваш выбор. Если вы не можете справиться со своей болью, полагаю, не имеет смысла вас уговаривать.
Джо не ответил и даже не посмотрел в ее сторону. Выбросив стаканчик из-под йогурта и остатки сыра, Келли сняла Мэй со стульчика, говоря ей при этом нежные слова. Прислонившись к стойке и сложив руки на груди, Джо смотрел на океан вдалеке. Когда она взяла Мэй за руку и направилась к двери, он не сказал ни слова.
Джо знал, что своим резким ответом сделал больно Келли, но уже не мог ничего изменить. Он был в ярости, хотя к ней это не имело никакого отношения. Он злился на жизнь, на несчастную судьбу. Обычно он не опускался до жалости к себе, но сейчас отчаяние казалось ему беспросветным, и он поддался ему.
Разумеется, Келли не могла знать, что всякий раз, когда он смотрел на Мэй, он видел Энджи, умирающую у него на руках. Он понимал, что должен это преодолеть. Изгнать боль, горечь и потрясение из своей души и посвятить всего себя дочери.
Келли думала, что он расстраивается из-за реакции Мэй. Конечно, ему больно оттого, что собственная дочь его отвергает, но разве он может обижаться на годовалого ребенка? Мэй чувствует, как он внутренне содрогается, глядя на нее всякий раз. Им обоим нужно время, чтобы привыкнуть друг к другу.
В довершение всего ему еще нужно опровергнуть странную теорию Келли насчет того, что он является принцем из маленькой страны, до которой ему нет никакого дела. Он давно поставил бы точку в этой истории, не будь Келли такой милой. Он был вынужден признаться себе, что она ему очень нравится.
Эта добрая девушка хочет ему помочь и заслуживает лучшего отношения. Джо решил, что ему следует быть с ней помягче.
Следующий час Келли провела с малышкой в ее комнате. Показывала ей игрушки, читала книжки с красочными картинками. Каждые две минуты Мэй вставала и носилась по комнате, как будто внутри нее бушевал неиссякаемый источник энергии. Дочка Джо оказалась умной, шустрой и очень любознательной. Пока она мало говорила, но у Келли было такое чувство, что, когда плотину молчания прорвет, наружу хлынет поток детского лепета, понятного одной лишь Мэй.
В шкафчике в детской Келли обнаружила несколько интересных фотографий и сувениров, которые многое поведали ей о Джо.
