И только когда случилась вся эта история со стрельбой в
карьере, о которой рассказали Люба и Родик, только когда он сходил вместе с
Аэллой к участковому, Андрей впервые подумал, что у Родислава, помимо миролюбия
и начитанности, есть еще какие-то достоинства, а Любаша Головина вовсе не так
проста и прямолинейна, как он думал. Узнав от дяди Пети некоторые подробности,
которые опустили в своем рассказе ребята и которые могли бы очень украсить Любу
и Родика, Андрей все ждал, когда же они сами расскажут, но так и не дождался. И
стал еще больше уважать своего товарища и его подругу.
* * *
– Ну, там дальше не очень интересно, опять учебный год,
Родик готовится поступать в университет на юридический, Люба учится в девятом
классе. В общем, фигня всякая, – заявил Ворон.
– Так уж и фигня, – усомнился Камень.
– Отвечаю, – поклялся Ворон. – Правда, Любка
молодец, сообразила, что на следующее лето Родик будет сдавать сначала
выпускные экзамены, потом вступительные и на даче вряд ли появится. Не знаю,
сама она додумалась или Томка подсказала, но она подстраховалась на всякий
случай, перед самым концом летних каникул попросила у Родика какую-то книжку
почитать и предупредила, что до отъезда с дачи прочесть не успеет. Ты мне,
говорит, дай свой телефон, я, когда книгу дочитаю, тебе позвоню, приеду и
верну.
– И что, дал он телефон?
– Ну а то! Чего ж не дать-то? И ты представляешь, она
до Нового года мучилась, и хотела позвонить, и стеснялась. Вот дурища-то! Права
ее сестрица, дурища и есть.
– Но все-таки позвонила?
– Конечно. Охота – она завсегда пуще неволи. И
позвонила, и встречу назначила, и явилась туда ни жива ни мертва от волнения,
на час раньше прискакала. Ну, Родик вроде как тоже ей рад был, книгу взял,
предложил прогуляться, мороженого поесть. В общем, стали они встречаться,
сначала редко, раз в полтора-два месяца, в кино ходили, потом лето наступило, у
Родика выпускные экзамены начались, у Любы тоже экзамены за восьмой класс, а
потом Родик подал документы и начал готовиться поступать. Вот тут наша Любаша и
сделала ход конем. Звонит она Родику, трубку снимает Клара Степановна, и Люба
ей говорит, мол, Евгений Христофорович человек не очень здоровый, ему нужен
покой и свежий воздух, а вы не едете на дачу, потому что боитесь Родика в такой
ответственный момент без ухода и заботы оставить, правильно? Так вы поезжайте
спокойно, я за Родиком присмотрю, и еду ему буду готовить, и рубашки стирать, и
квартиру вашу убирать, и следить, чтобы он занимался как следует и питался как
следует.
– А что Клара? Неужели согласилась?
– Нет, конечно, для нее Родик – свет в окошке, разве
она может заботу о нем кому-нибудь доверить. Но Любин поступок она оценила
правильно и стала внимательнее приглядываться к девочке. А что? Семья хорошая,
мама Зина, конечно, подкачала – работа у нее непрестижная, нянечка в детском
садике, зато папа – на все сто, защитник правопорядка, герой, участник войны, и
бабка – всем бабкам фору даст, девочку хорошую вырастила, хозяйственную,
заботливую, скромную. Наша Клара столько лет в этом самом университете
проработала секретарем-машинисткой, что отлично понимала: ее ненаглядный Родик,
если поступит, легко может стать добычей какой-нибудь хищной и оборотистой
провинциалки, которая в семью вотрется и полквартиры оттяпает, так лучше
Любочку привечать, все-таки москвичка, и отец с жильем со временем поможет. Ты
не думай, – торопливо заговорил Ворон, уловив некий скепсис в глазах
Камня, – я это не выдумал, я слышал, как Клара с подругой по телефону
разговаривала и все эти резоны ей озвучивала. Честно-честно.
– Да верю я тебе, – успокоил его Камень. – И
что, поступил Родик в университет?
– Поступил. Любу увезли на дачу, но то лето оказалось
ужасно скучным. Аэлла поступала в медицинский институт, Андрей окончил школу и
пошел работать на завод, Тамара, вопреки воле родителей, пошла учиться в ПТУ на
парикмахера, и отец с ней до самой осени не разговаривал. В общем, дачная компания
распалась, сестры рядом нет, Родик в Москве, родители работают, и остались у
Любы только Бабаня и домашние хлопоты. Бедная девчонка чуть с ума не сошла от
скуки. А когда в Москву вернулась – тут ее новое разочарование ждало: Родик с
головой ушел в новую студенческую жизнь, у него лекции, семинары, коллоквиумы,
друзья, и нет у него ни минуты свободного времени на какую-то там
девятиклассницу. И опять до Нового года все затихло.
– А что в Новый год случилось?
– В сам Новый год – ничего, а вот после него все и
завертелось. Клара-то, видать, что-то учуяла, похоже, за Родиком начала
увиваться какая-то провинциальная щучка, и Клара Степановна испугалась, как бы
она его не охмурила и в постель не затащила. В те времена, знаешь, с этим было
строго: переспал – женись, иначе тебя по комсомольско-партийной линии
пропесочат, а если до скандала дойдет, то и исключить из университета могут. И
спохватилась наша Клара, что давно что-то о Любочке ничего не было слышно,
весной-то Родик нет-нет да и встречался с ней, в кино водил, а теперь молчание.
И позвонила она маме Зине, а та и рада-радешенька, она ж привыкла о замужестве
дочерей с момента их рождения думать и о лучшем женихе, чем Родик Романов, и не
мечтала. И красивый, и добрый, и из профессорской семьи, а теперь и вовсе
студент университета. А то, что дочка ее всего-навсего в девятый класс
ходит, – это, по мнению мамы Зины, ничего не значит, потому что отношения
куются годами, и надо все делать вовремя, в том числе и жениха подбирать, чтобы
потом, в нужный момент – цоп! – и сделать его мужем. Она и к собственному
замужеству в свое время подошла серьезно, и к брачным перспективам дочери
отнеслась не легкомысленно. Есть такие мамаши, которые считают, что сначала
надо школу окончить и образование получить, а уж потом, лет в двадцать пять,
думать о замужестве, Зинаида же Васильевна к таковым не относилась,
образованность ценила только у мужчин, а единственным предназначением женщины
считала замужество и материнство, для подготовки к которым рано никогда не
бывает. И вообще, чем раньше – тем лучше, пока молодая и здоровье есть. К такой
штуке, как «девичья честь», она относилась как к оружию, которым надо умело и
правильно воспользоваться, то есть не пускать в ход при каждом удобном случае,
а применить один раз, но метко.
– Ты не отвлекайся, – сердито оборвал его излияния
Камень, – начал про Клару, а теперь на Зине застрял.
– Ничего я не застрял, потому что Клара позвонила Зине,
и я же должен тебе объяснить Зинину позицию, – стал оправдываться Ворон,
которому эта самая «Зинина позиция» была на самом деле куда интереснее многих
других вещей. Ворон, как мы уже знаем, был неисправимым романтиком, поэтому
все, что касалось любви и прочих сопредельных с любовью обстоятельств, трогало
его до глубины души. – Ну вот, значит, звонит Клара Зине и просит помочь,
дескать, у Родика сессия начинается, а у нее так много работы, так много –
просто не продохнуть, потому что она как опытная машинистка взяла срочную
халтуру, а дома у нее пишущей машинки нет, и она с этой халтурой остается по вечерам
на кафедре, и муж и сын у нее совершенно без пригляда остались, а у Любочки все
равно зимние каникулы в школе, так не поможет ли она по хозяйству? Приготовить,
в квартире убраться, постирать, погладить и все такое. Сечешь, куда дело
покатилось? – И Ворон хитро прищурил круглый блестящий глаз.
