– Мы уже сорок восьмые, – сообщила Люба. –
Говорят, к концу месяца могут привезти пять гарнитуров, тогда мы станем сорок
третьими, а к ноябрьским праздникам обещают завезти большую партию, пятнадцать
или даже двадцать кухонь, так что мы еще продвинемся.
– Если кто-нибудь без очереди не влезет, – заметил
он.
– Это да, – вздохнула Люба. – Ну что ж
делать, столько времени ждали – еще подождем. Потом к концу года наверняка для
плана еще привезут. Как у тебя на работе?
Этого вопроса Родислав всегда ждал и отвечал на него с
удовольствием. Ему нравилось рассказывать Любе о служебных делах, о
взаимоотношениях с коллегами, о конфликтах с руководством или, наоборот, о
согласии с ним – это был честный и беспристрастный рассказ без страха перед
возможной критикой. Люба никогда не выставляла ему оценок, что бы Родислав ни
сделал, – он всегда был безусловно и безоговорочно прав, во всяком случае,
у Любы каждый раз находились бесспорные аргументы в пользу правоты мужа. С
самого первого дня службы она была полностью в курсе всех проблем Родислава и
знала всех его коллег и друзей, и даже некоторых начальников. Дом у Романовых
был гостеприимным и хлебосольным, Люба привечала друзей мужа и даже настаивала
на том, чтобы он приводил их домой, вместо того чтобы «отмечать» в кабинетах, с
порезанной на газете колбасой и разлитой в чайные чашки водкой. Такие
«отмечания» редко бывали заранее запланированными, они возникали спонтанно, по
поводу удачного расследования, или присвоения очередного звания, или просто в
связи с вынесением благодарности или получением премии, и если Родислав говорил
по телефону, что он сегодня «задержится с ребятами», Люба непременно отвечала:
– Ну что вам там сидеть в антисанитарной обстановке?
Бери ребят, вези к нам, я вам сейчас стол накрою – отпразднуете как белые люди.
Ни разу не случалось, чтобы это радушное приглашение
оказалось отвергнутым. Люба обладала редким, перешедшим к ней от бабушки Анны
Серафимовны умением делать стол буквально «из ничего», когда за три дня до
зарплаты денег оставалось ровно на детскую еду и на проезд в транспорте до работы
и обратно. Бабаня учила:
– Даже в самые тяжелые времена настоящая леди не должна
показывать, что в семье финансовые затруднения. Скатерть должна быть
белоснежной, салфетки должны хрустеть, посуда должна сверкать, а блюда, которые
ты подаешь, должны быть похожи на произведения искусства. Если у тебя есть один
огурец, один помидор и одна картофелина, ты можешь сделать из этого настоящий
натюрморт, за который не стыдно было бы шеф-повару лучшего ресторана.
Люба училась у бабушки фигурной нарезке и всяческим
хитростям приготовления простых продуктов так, чтобы они выглядели не только
аппетитно, но и изысканно. Она одной из первых в Москве оценила высказывание о
том, что пицца – пища бедняков, задолго до того, как в столице появились первые
пиццерии, достала рецепт, научилась делать тонкие коржи из пресного теста и
запекать в самых невероятных сочетаниях остатки продуктов, обнаруженных в
холодильнике: колбасы, сосисок, сыра, рыбных консервов, овощей, кусочков мяса
из вчерашнего супа, соленых грибов и даже фруктов. Каждый из этих остатков в
отдельности на полноценное блюдо даже для одного едока никак не тянул, а
приготовленной Любой пиццей можно было накормить и семью, и неожиданных гостей.
И разумеется, на накрытом ею столе все было белоснежным, хрустящим и сверкающим
вплоть до колец для салфеток. Какой бы простой ни была еда, стол всегда
накрывался как для банкета, и к этому тоже приучила ее Анна Серафимовна.
Коллеги Родислава любили приходить к нему в гости, и не
только из-за вкусной еды и нарядно накрытого стола. Им нравилось гостеприимство
Любы, ее приветливость и искреннее радушие, они чувствовали себя в доме
Романовых желанными и «жданными» гостями. Ну и кроме того, в доме царила
атмосфера, из которой не хотелось уходить, – атмосфера любви, взаимного уважения,
доверия и теплоты. Ни разу гостям не довелось увидеть хозяйку дома хмурой,
недовольной, раздраженной или просто расстроенной, она всегда улыбалась,
задавала заинтересованные вопросы о домашних и служебных делах, помнила имена
жен и детей сослуживцев мужа, а также кто чем болеет и у кого какие оценки в
школе, не говоря уж о том, что она была полностью в курсе служебных дел
Родислава и многих его сотрудников, никогда ничего не забывала и не путала, и
при ней можно было обсуждать любые проблемы, даже такие, которые работники
милиции при женах обычно не обсуждают. Люба Романова была замечательным
слушателем, она сидела вместе с ними за столом, подперев щеку ладонью, и не
сводила внимательных глаз с каждого говорившего, не влезала в разговор, ничего
не комментировала, иногда совершенно по-школьному поднимала руку и спрашивала:
– Витенька, извини, я тебя перебью, а ты знал, что…
Или:
– Алеша, можно уточнить? А ты…
И не высказывала своего мнения до тех пор, пока ей впрямую
не задавали соответствующий вопрос. Но надо сказать, что этот самый
«соответствующий вопрос» ей задавали почти всегда, хотя и понимали, что Люба
Романова не является специалистом в милицейском деле, зато очень точно и тонко
разбирается в отношениях человеческих, обладает не только феноменальным чутьем
на людей, но и добротой и мудростью. Мудрость же Любы заключалась в том, что
она всегда находила, что ответить, чтобы человек почувствовал себя правым и не
казнился своими ошибками. И действительно, послушав ее комментарии, гость
начинал видеть свои ошибки вполне простительными и объяснимыми, и даже и не
ошибками вовсе, а просто не до конца продуманными, но в целом не такими уж
глупыми поступками. Ну разве у такого слушателя можно не спросить его мнение? И
разве можно так быстро уйти из дома, в котором такая хозяйка? Тем более что
вникание в проблемы и мужа, и его товарищей отнюдь не мешало Любе осуществлять
функции хозяйки: опустевшие тарелки моментально наполнялись угощением, стоящие
на столе горячие блюда никогда не бывали остывшими, пепельницы – переполненными
окурками, а заварочный чайник – пустым.
И никому, в том числе и самому Родиславу Романову, не
приходило в голову, что перед внезапным нашествием гостей Люба занималась
стиркой, которую бросила в самом разгаре, и что после стирки у нее намечено
было мытье ванной и туалета, и теперь все это ей придется доделывать поздно
вечером, а то и ночью, потому что она всегда четко и до конца исполняла все
запланированное, ни от одного пункта из составленного заранее плана не
отказывалась и ничего не оставляла на завтра. После ухода гостей Родислав сонно
потягивался, зевал и говорил, что смертельно устал, и Люба с милой улыбкой
отправляла его спать, а сама продолжала заниматься хозяйством, достирывала,
доглаживала, домывала, пришивала пуговицы и оттирала пятна. Она всегда помнила,
как бабушка говорила:
– Главное богатство человека – это люди, которые его
окружают. Вот посмотри: твоего дедушки Мити давно нет в живых, а его
однополчане до сих пор приезжают к нам и готовы, если будет нужно, помочь, чем
смогут. И мои братья и их дети тоже часто у нас бывают, они нас любят, и мы
этим богаты. Всем этим людям хорошо у нас, тепло, они окружены вниманием и
заботой, поэтому они тянутся к нам, и именно поэтому мы никогда не останемся
одни, что бы ни случилось. И ты должна делать все, чтобы людям было с тобой
хорошо, тогда они всегда будут рядом, и ни одна беда тебе не страшна.
