Тамара не утерпела и слегка раздвинула застежку «молнию» на
портпледе. Показалась пола из нежной светло-серой каракульчи.
– Это вам, Тамара Николаевна?
Тамара и не заметила, как в комнату отдыха вошла молоденькая
Леночка, только недавно перешедшая из учениц в мастера.
– Это моей сестре, – сухо ответила Тамара,
отчего-то смутившаяся, как будто ее застали за неблаговидным занятием.
– Какая женщина! – восхищенно вздохнула
Леночка. – Всем помогает, всем все раздает, ни для кого ничего не жалеет.
Тамара промолчала, она знала, что Леночке Аэлла тоже
помогла: когда у той заболела мать и нужно было достать швейцарское лекарство,
Аэлла без всяких просьб его достала и даже денег не взяла. Просто пришла
однажды стричься к Тамаре, заметила, что у одной из учениц заплаканное лицо,
спросила у Тамары, что случилось, а через три дня принесла лекарство и
попросила передать девушке.
Последней клиенткой в этот день у Тамары была знаменитая
спортсменка, олимпийская чемпионка по спортивной гимнастике.
– Вы сейчас домой? – спросила она, разглядывая в
зеркале более чем удовлетворительный результат Тамариных профессиональных
усилий.
– Да.
– Вас подвезти?
Тамара знала, что у гимнастки есть машина, и подумала, что,
может быть, стоит воспользоваться ее любезностью и отвезти Любе подарки, иначе
придется завтра тащить пакет и портплед на метро и автобусе.
– Мне на Юго-Запад, – неуверенно проговорила она.
– Отлично, мне на проспект Вернадского, – весело
ответила спортсменка. – Нам по пути.
Увидев на пороге сестру, Люба ахнула.
– Что-то случилось?
– Угу, – улыбнулась Тамара. – К вам пришел
Дед Мороз, правда, с опозданием на две недели, но зато с подарками.
Люба не могла поверить своим глазам, долго рассматривала
шубу, не решаясь надеть, потом кинулась к телефону, чтобы позвонить Аэлле и
поблагодарить. Тамаре с трудом удалось удержать ее.
– Да погоди ты! Во-первых, ты ее еще не примерила.
Аэлла тебя спросит, а тебе и сказать нечего. А во-вторых, ей сейчас не до тебя,
у нее романтическое свидание. Позвонишь завтра днем ей на работу. Давай
надевай, я уже вся извелась.
Надев шубу, Люба преобразилась, став похожей на царственную
особу, чему немало способствовал, наряду с ее фигурой, высокий «королевский»
воротник.
– Обалдеть! – искренне восхитилась Тамара. –
Как по тебе сшита. Аэлла ее все равно носить не смогла бы.
– Почему?
– Это не ее фасон. Ты же высокая, и то – гляди! –
тебе шуба по щиколотку, а Аэлла намного ниже тебя, на ней эта шуба по земле
волочилась бы. Только к этому воротнику нужна другая прическа.
– Какая другая? У меня отличная прическа, ты же сама
меня стригла.
– Любаня, я тебя не стригла, а подравнивала концы,
чтобы ты могла носить свои длинные волосы а-ля Марина Влади и чтобы эта длина
подходила под твое зимнее пальто, которому лет больше, чем твоей дочери, и под
дурацкую шапку, которую ты продолжаешь носить, несмотря на все мои просьбы и
увещевания. К этой шубе нужна совсем другая голова. И, кстати, головной убор
тоже нужен другой.
– Какой?
– Ну, уж во всяком случае, не твоя кроличья шапка с
ушами! Женщины вообще не должны носить шапки, им головы не для этого даны.
– А для чего? – глупо спросила Люба, все еще не
пришедшая в себя до конца.
– Головы женщинам даны для того, чтобы иметь мозги и
носить волосы и шляпы. С мозгами у тебя все в порядке, волосы тоже хорошие,
осталось научить тебя носить шляпу – и моя миссия в этом мире будет выполнена, –
пошутила Тамара.
Она надела на сестру свою шляпу из темно-зеленого фетра с
широкими полями.
– Вот, смотри. Понимаешь, о чем я говорю? К твоему лицу
поля нужны поменьше, и цвет мы выберем другой, чтобы к шубе подходил. Но
согласись, что так гораздо интереснее, чем в твоем немыслимом кролике. Только
стрижка нужна другая. Пошли в ванную, я тебя немедленно подстригу, и завтра
пойдешь на работу, как королева. Сделаю тебе или «гарсон» или «паж» – я еще
подумаю, но главное, чтобы с челкой, тем более твои волосы позволяют. Сделаю
тебя похожей на Мирей Матье.
– В немыслимом кролике? – Люба наконец обрела
способность смеяться.
– Без ничего! На голове будет классная стильная стрижка
– и этого вполне достаточно.
– Я замерзну.
– Потерпишь один день. Я понимаю, у тебя нет времени
ездить по магазинам и искать шляпку, но я знаю, где продается то, что тебе
нужно, и завтра сама после работы заеду и куплю. Потом тебе привезу, все равно
мне завтра Лельку из садика забирать. Когда Родька придет?
Люба посмотрела на часы – уже почти десять.
– Не знаю, – призналась она. – Он в девять
часов звонил, сказал, что ему нужно обвинительное заключение закончить.
Наверное, еще не скоро.
– Пошли, – Тамара потянула сестру в сторону
ванной.
– Погоди, – сопротивлялась Люба, – а ужинать?
Ты же с работы, ты голодная.
– Потом, потом, – приговаривала Тамара, усаживая
ее на табурет и раскладывая извлеченные из сумки фирменные английские ножницы и
расчески – свое богатство, с которым она никогда не расставалась и не оставляла
в салоне. Эти ножницы и расчески ей достала все та же Аэлла Александриди.
Когда она закончила преображение сестры, на часах было
половина двенадцатого, а Родислав все еще не вернулся. Тамара быстро перекусила
и засобиралась домой.
– Может, останешься? – уговаривала ее Люба. –
Ну куда ты поедешь в такую позднятину? Оставайся, ляжешь в гостиной, тебе никто
не помешает.
– Нет-нет, я поеду, мне завтра вставать рано, у меня
смена с семи утра, я вас всех перебужу. И вообще, я люблю спать в своей
постели.
Выскакивая из подъезда, Тамара столкнулась с Родиславом. Вид
у него был расстроенный и какой-то пришибленный.
– Проблемы? – спросила она.
– А как же без них, – хмуро усмехнулся он.
– Ладно, тогда до завтра.
– Пока, – он вяло махнул рукой и вошел в лифт.
* * *
Проблемы у следователя Романова действительно были, правда,
он, как и всегда, надеялся, что все как-нибудь образуется и рассосется. Ему
нужно было закончить обвинительное заключение, чтобы завтра, в последний день
установленного срока предварительного расследования, окончательно подготовить
уголовное дело для передачи в суд. Он уже почти закончил нудную писанину с
полным перечислением эпизодов хищения продуктов из пекарни, когда позвонил
Сердюков.
– Как там дело моей крестницы Щупровой? Ушло в суд?
