До дома оставалась всего одна улица, и Люба, привыкшая все
делать загодя и ко всему готовиться заранее, начала в уме составлять вопросы
Тамаре. Спросить нужно было так, чтобы смысл вопроса был понятен сразу, и сам
вопрос должен быть сформулирован как можно короче, чтобы у Томки хватило
терпения его выслушать. Старшая сестра терпеть не могла, когда Люба мямлит и,
по выражению Тамары, теряет зря время, она в таких случаях могла не дослушать,
развернуться и уйти. Погруженная в лингвистические изыскания, девочка не сразу
заметила симпатичного черноволосого паренька, одного из тех, что приходил с
компанией на озеро, уже было мимо прошла – и остановилась, уловив в общей
картине нечто неправильное. Мальчик стоял у калитки по ту сторону забора, на
участке, и трясущимися руками пытался вытащить крючок из петли. Лицо у него
было такое, что Люба сразу поняла: что-то случилось. Что-то напугало его так
сильно, что он не в состоянии выполнить такую простейшую операцию, как
открывание калитки.
– Тебе помочь? – Люба подошла поближе,
перегнулась, встав на цыпочки, через невысокую ограду и ловко скинула крючок.
– Спасибо, – пробормотал мальчик, выскочил на
улицу и внезапно остановился, глядя на Любу безумными глазами.
– Что у тебя случилось? – сочувственно спросила
девочка. – Чего ты такой взъерошенный?
– Папе плохо с сердцем, – выпалил паренек. –
Надо, наверное, в больницу бежать за врачом, да?
Последнее, что сделала Люба, прежде чем включиться в
ситуацию, – удивилась, что такой взрослый и красивый мальчик, кажется,
спрашивает у нее совета. Неужели она, «дурища и бестолочь», может знать что-то
такое, о чем не знает этот парнишка «из избранных»? Но в следующее мгновение
она думала уже совершенно о другом.
– У вас дома есть телефон?
– Есть. Но я не знаю, как в больницу звонить. Ты
знаешь, где тут больница? Дорогу покажешь?
– Пошли. – Люба решительно потянула его за руку и
подтолкнула в сторону дома. – Сейчас «Скорую помощь» вызовем, телефон
«ноль-три», его даже младенцы знают. Сколько лет твоему папе?
– Пятьдесят семь, а что? Это важно?
– Конечно, они же спросят, – со знанием дела
ответила Люба. Ей уже приходилось два раза вызывать «Скорую» для Бабани и один
раз для мамы, когда у той был аппендицит, и Люба очень хорошо помнила, какие
вопросы задают по телефону. – Спиртное употреблял?
– Когда? Вообще? – не понял мальчик.
– Нет, вчера или сегодня.
– Нет, мой папа совсем не пьет. Ну, может, когда-то, в
молодости…
– Про это не нужно, – оборвала его Люба. –
Раньше сердцем болел?
– Да, у него это давно, он и в больнице лежал.
– Какой диагноз? Фамилия, имя, отчество твоего папы?
Какая у вас улица, номер дома?
Люба, продолжая допрос, быстро дошла до крыльца, крепко
держа мальчика за руку, взлетела по ступенькам, толкнула занавешенную серым от
пыли тюлем стеклянную дверь и буквально ворвалась в дом.
– Где твой папа? Показывай, – потребовала она.
Мальчик молча открыл дверь в комнату, где за огромным
письменным столом сидел, откинувшись в кресле, немолодой мужчина, держался за
сердце, тяжело дышал и постанывал. Здесь же, на столе, стоял и телефон. Люба
решительно сорвала трубку, набрала короткий номер и попросила прислать доктора
к Романову Евгению Христофоровичу, пятидесяти семи лет, на улицу Щорса, дом 12.
Диспетчер задала ей все те вопросы, ответы на которые у нее уже были, и
сказала, что бригада сейчас приедет.
– Давай уложим его, – приказала она. – Помоги
ему подняться, мы его с двух сторон подхватим.
– Куда уложим? – Парень выглядел совсем
растерянным и, по-видимому, соображал не очень хорошо.
– Куда-куда, куда-нибудь. Ну вот хоть на этот диван. И
подушку принеси.
– Не надо, – слабым голосом произнес Евгений
Христофорович, открыв глаза, – я сам, вы не справитесь. Я лучше тут
посижу.
– Еще чего, – Люба и не заметила, как заговорила в
точности словами своей старшей сестры и даже с ее интонациями, – даже и не
спорьте. Давайте мы вам поможем, только тихонько, тихонько, вот так, вот
молодец, – приговаривала она, подставляя плечико и обхватывая мужчину за
пояс, – и медленно, медленно, по одному шажочку идем к диванчику, вот
молодец, вот умница.
Вдвоем они уложили больного, подсунули под голову подушку,
накрыли тонким одеялом.
– И правда, так полегче, – побормотал Евгений
Христофорович. – Спасибо тебе, девочка.
– Рано еще «спасибо» говорить, – Люба как-то
незаметно вошла в роль строгой медсестры, – вот сейчас доктор приедет,
послушает вас, посмотрит, укольчик сделает – и будете как новенький. Вы только
не бойтесь ничего, мы тут рядом, сейчас я вам чайку горячего сладкого сделаю.
Навещая бабушку в больнице, куда ее забирала «Скорая», Люба
наслушалась в палате разговоров о том, что во время сердечного приступа
больного охватывает страх, и, если дать этому страху разгуляться, он будет
плохо действовать на сердце и приступ станет еще сильнее, поэтому самое главное
в этом случае – сделать так, чтобы человек не боялся.
– Не надо, не беспокойся, я просто так полежу, доктора
дождусь.
– Я не беспокоюсь, я делаю то, что положено, –
строго произнесла Люба. – А вы лежите спокойно, и самое главное – ничего
не бойтесь.
Евгений Христофорович прикрыл глаза, и Любе показалось, что
он стал дышать чуть легче, чуть ровнее.
– Показывай, где у вас тут кухня, где чайник, вода,
заварка, сахар, – потребовала она у мальчика. – Кстати, тебя как
зовут? Меня – Люба.
– А я – Родик.
– У вас валидол есть?
– Не знаю, – растерянно ответил Родик. – У
папы есть какие-то лекарства, но я не знаю, какие они и где лежат.
– Так пойди и спроси, а я пока чай сделаю. Найди
валидол и дай папе одну таблетку под язык.
– Хорошо, – послушно ответил паренек, и Люба,
немного успокоившаяся и вновь обретшая способность воспринимать окружающее, еще
раз удивилась, что этот взрослый красивый мальчик беспрекословно слушается ее,
такую маленькую и глупую «бестолочь».
«Скорая» приехала через пятнадцать минут, врач – пожилая
полная женщина – увидела двух подростков, бросила быстрый цепкий взгляд на
таблетки валидола и стакан с горячим чаем и одобрительно улыбнулась.
– Вот и молодцы, правильно все сделали. А вы,
больной, – она взяла Евгения Христофоровича за руку и стала считать
пульс, – успокойтесь, у вас аритмия, ничего страшного, с такими ребятами
вам вообще бояться нечего, они небось все не хуже врачей знают и отлично за
вами ухаживают. Сейчас сделаем укол – и через пять минут все пройдет. Вы,
ребятки, выйдите пока, если шприцов боитесь.
– Ничего я не боюсь, – с вызовом ответила
Люба, – я останусь.
