Брейди последовал за ней.
— А ты вообще-то собиралась мне рассказать или нет? — спросил он ей в спину.
Саманта подошла к платяному шкафу, занимавшему всю стену, и принялась вытаскивать из него одежду и белье, бросая все на кровать, опять же не глядя.
— Да.
— Ты в этом уверена?
Она замерла, держа в охапке кучу кружевных шелковых бюстгальтеров.
— Я, знаешь ли, не лгунья. И никогда не стала бы обманывать моего ребенка, кто был его отец.
Ну, по крайней мере, это уже что-то. Брейди перевел дыхание и произнес:
— Ты хотела знать, зачем я явился сюда. Так вот, объясняю. Я тут, потому что ты должна выслушать меня.
Отшвырнув бюстгальтеры, Сэм двинулась на него, уперев руки в бока.
— Да ничего я никому не должна, тем более тебе! Все, что я хочу сделать, — это собрать свои вещи, потому что я уволилась и в настоящее время являюсь безработной. Точка.
— Вот и прекрасно. Тогда почему бы тебе не начать работать у меня?
Когда она расхохоталась, Брейди даже не удивился, поскольку успел узнать ее независимый характер. Однако нельзя сказать, что ее явный отказ не огорчил его.
Отсмеявшись, Сэм сказала, прищурив прекрасные голубые глаза:
— Ты издеваешься, да? Какие бы деньги ты мне ни предложил в качестве оклада, я бы никогда в жизни не стала работать с тобой!
Угольно-черные брови Брейди сошлись на переносице.
— Но ты же можешь сделать это ради ребенка. — Он посмотрел на нее, надеясь, что она увидит в его глазах ту любовь, которая переполняла его. — Не исключай меня из своей жизни, Сэм, не надо. Только не сейчас, когда я наконец-то осознал, что люблю тебя.
Саманта сделала шаг назад, нащупала рукой край кровати и тяжело опустилась на нее.
— Перестань. Немедленно прекрати, — задыхаясь, проговорила она, старательно отводя взгляд. — Не стоит произносить это слово так, будто ты действительно понимаешь, что оно значит. И что оно тебе небезразлично. Ты… ты играешь с огнем. И я не понимаю, зачем тебе это нужно.
Отбросив в сторону все, чем он так дорожил, — его гордость, его положение, его сердце, наконец, — Брейди опустился перед Сэм на корточки и взял в руки ее дрожащие ладони.
— Неужели ты думаешь, что я вернулся бы сюда, если бы не испытывал к тебе никаких чувств? — спросил он, пристально глядя ей в лицо. — Я приехал не из-за ребенка, я ведь ничего не знал о нем, пока двадцать минут назад совершенно случайно не увидел папку с этим ультразвуковым снимком. Пойми же, я примчался к тебе только потому, что мне вдруг стало совершенно очевидно: ты для меня гораздо важнее, чем любой курорт, чем любое деловое соглашение по приобретению собственности. Ты — самое главное на свете, Сэм, вот что я совершенно неожиданно понял.
Саманта освободила руки и прижала ладони к повлажневшим глазам.
— Возможно, все так и есть, как ты говоришь, но… но я больше не могу верить тебе. Больше никому я не позволю ввести меня в заблуждение или использовать в своих целях. Это, в конце концов, низко и недостойно уважающего себя человека. — Девушка резко поднялась, заставив тем самым Брейди тоже встать и сделать шаг назад. — А теперь, — заявила она, гордо вздернув подбородок, — я бы хотела побыть одна. Прошу тебя, уходи и, пожалуйста, больше не звони и не являйся сюда. Я дам тебе знать о назначениях врача и буду держать тебя в курсе о ходе беременности и о рождении ребенка. Что же касается всего остального… я не желаю ни видеть тебя, ни слышать твой голос.
Брейди сжал кулаки и сглотнул тяжелый ком в горле. Так просто он не сдастся, он будет бороться за свое счастье. Не сейчас, конечно, ведь беременность Сэм делает ее такой уязвимой, да и раздражение ее, в сущности, вполне объяснимо. Но позже он сделает все, чтобы быть с ней вместе. Навсегда.
Не произнеся ни слова, Брейди схватил пиджак и вышел из комнаты.
На сердце у него было тяжело.
Глава 16
Тоскливо и безрадостно потекли дни Брейди без лучистой, солнечной улыбки Саманты, освещавшей все вокруг, без ее бархатистого негромкого голоса.
Иными словами, они стали точно такими, какими были до того, как Сэм появилась на его горизонте.
А ведь прежде ему и в голову не приходило, насколько скучна и утомительно-однообразна его жизнь, которая ему, в сущности, нравилась и к которой он привык и считал единственно приемлемой для себя. Зато теперь, познав, наконец, истинную любовь, он понял, что не может даже дышать без Саманты Донован. Все остальное потеряло для него смысл.
С той роковой минуты, когда в голове у Брейди созрела роковая идея вернуть «Лани Каймана» и отомстить ненавистному Стэнли Доновану, соблазнив его дочь, а затем, влюбив ее в себя, выведать планы коварного папаши, он совершил огромную ошибку, нанесшую вред не только ему самому, но и любимому человеку.
Уже целая неделя прошла с тех пор, как Брейди последний раз видел Саманту. Таких томительно долгих семи недель он не мог припомнить в своей жизни.
Вздохнув, Брейди захлопнул крышку ноутбука, снял со спинки кожаного кресла пиджак и сделал шаг в сторону двери своего офиса. И как раз в этот момент у него на столе ожил телефон. Брейди нехотя вернулся и снял трубку:
— Брейди Стоун.
— Добрый день, Брейди, это Стэнли Донован. — Старик глухо откашлялся и замолчал, но, поскольку Брейди никак не отреагировал на его приветствие, продолжил: — Я привез Сэм в госпиталь Святой Марии. Понимаешь, я тут заглянул к ней в гости, а у нее вдруг сильно заболел живот, какие-то прямо нестерпимые боли. Сейчас мы ждем осмотра врача. Мне неизвестно, на какой стадии находятся ваши с ней отношения в данное время, но я подумал, что ты должен быть в курсе, вот и позвонил.
И прежде чем Брейди успел осознать то, что он сообщил, и начал задавать вопросы, Стэнли Донован повесил трубку.
Ужас сдавил сердце Брейди ледяной лапой, по спине мгновенно потекла струйка холодного липкого пота, а голову, наоборот, охватил жар. Забыв обо всем на свете, Брейди ринулся вниз по лестнице, не дожидаясь лифта и перепрыгивая через три ступеньки. Кейда и Эбби он не стал оповещать о случившемся — на это просто не было времени.
Запрыгнув в свою машину, он судорожно выдохнул и завел мотор. Мысли метались, налезая одна на другую. Только бы все обошлось! В порядке ли ребенок? Как там Сэм? Ей очень больно? Черт, она наверняка напугана до смерти. Какой же молодец старик Донован, что пересилил себя и позвонил!
Нет, она не может потерять ребенка! Это будет самая большая несправедливость на свете!
Сжимая руль до боли в суставах и безбожно ругая неспешных водителей, он несся по запруженному проспекту, нарушая все возможные правила движения.
Ссоры, предательства, тайны и коварные замыслы — все сейчас потеряло смысл и казалось какой-то мелкой и ненужной чепухой. Весь мир сузился и сосредоточился на Сэм и ребенке. С ними не должно случиться беды. Не должно!
