И головы их вынырнули из пруда в светлую тишь леса. После страшной и дряхлой страны, из которой они спаслись, он казался еще более радостным и мирным. Если бы они могли, они бы снова забыли кто они и погрузились в сладостный полусон, слушая, как растут деревья, но им мешало немаловажное обстоятельство: выбравшись на траву, они заметили, что королева, или колдунья (зовите ее, как хотите) уцепилась за волосы Полли. Потому несчастная девочка и кричала: «Пустите!»
Дядя Эндрью не сказал им и не знал, что кольцо совсем не нужно надевать, даже трогать – можно просто коснуться того, кто его надел. Получается вроде магнита: одно кольцо вытащит все остальное, как намагниченная булавка – мелкие предметы.
Теперь, в Лесу-между-мирами, королева изменилась – она стала бледнее, настолько бледнее, что красота ее поблекла. Дышала она с трудом, словно здешний воздух был ей противопоказан. Дети совсем не боялись ее.
– Отпустите мои волосы! – сказала Полли. – Что вам нужно?
– Да, пустите ее! – поддержал Дигори. – И немедленно! Вдвоем они были сильнее, чем она (во всяком случае, здесь), и им удалось вырвать волосы из ее рук. Она отпрянула, задыхаясь; глаза ее горели злобным страхом.
– Быстро! – сказала Полли. – Меняй кольцо и ныряй!
– Помогите! – закричала колдунья, но голос ее был слаб. – Пощадите меня! Возьмите с собой! Не оставляйте в этом страшном месте! Я тут умру.
– Рады бы, – важно сказала Полли, – но государственные интересы не позволяют… Как у вас, когда вы убили тех людей. Быстрее, Дигори!
И они переменили кольца; но тут Дигори сказал:
– Ах ты, Господи! Что же нам делать? – Волей-неволей, а он немножко жалел королеву.
– Не дури, – отвечала Полли. – Честное слово, она притворяется. Скорей!
И они ступили в пруд, ведущий домой, («Хорошо, что мы его пометили», – подумала Полли), но Дигори почувствовал, что к уху его прикоснулось что-то холодное. Когда очертания нашего мира уже выплывали из мглы, он понял, что его держат за ухо двумя пальцами, и стал вырываться, брыкаться, но тщетно – по-видимому, колдунья вновь обрела свою силу. Наконец перед ними возник дядин кабинет, и сам дядя, взирающий в изумлении на невиданное существо, которое Дигори доставил из другого мира.
Понять его можно. Королева вполне оправилась, и здесь, среди обычных вещей, вид ее был поистине страшен. Дети тоже не могли оторвать от пришелицы глаз. Прежде всего, поражал ее рост – до сих пор дети не понимали, как она огромна. «Вроде бы и не человек», – подумал Дигори и был прав, ибо в жилах властителей Чарна течет и кровь великанов. Еще больше поражали ее красота, гордыня и дикая ярость. Она была раз в десять живее, чем наши обычные лондонцы. Дядя кланялся, егозил, угодливо потирал руки, почти плясал перед ней, он казался совсем ничтожным – однако Полли заметила, что они чем-то похожи. Похожи они были именно тем, чего не нашла королева в лице Дигори. Хоть одно хорошо: теперь дети не боялись дядю Эндрью, как не испугается червя тот, кто видел змею, коровы – тот, кто видел бешеного быка.
«Тоже мне чародей! – подумал Дигори. – Вот она, это я понимаю».
Дядя все кланялся, угодливо потирая руки. Он хотел бы сказать что-нибудь учтивое, но не мог, во рту пересохло. Опыт оказался успешнее, чем ему хотелось; все же дядя не ждал опасностей для себя. Столько лет колдовал, стольким вредил, но такого с ним не бывало.
Наконец колдунья заговорила негромко, но так, что задрожали стены:
– Какой чародей привел меня в этот мир?
– Э… э… хм… мэм, – пролепетал дядя, – чрезвычайно польщен… премного обязан… почитаю за честь… э… э… э…
– Где чародей? – крикнула королева. – Отвечай, дурак!
– Э… э… это я, мэ-э-эм, – отвечал дядя. – Надеюсь, вы простите этих мерзких детей. Поверьте, я ни сном, ни духом…
– Ты – чародей? – переспросила королева, сделала один огромный шаг, схватила старика за седые лохмы и откинула назад его голову. Лицо его она изучала долго, как лицо Дигори. Дядя моргал и нервно облизывал губы. Когда, насмотревшись, она отпустила его, он стукнулся спиной о стену.
– Так, – сказала она. – Чародей… своего рода. Стой прямо, пес! Помни, перед кем стоишь. Кто научил тебя колдовству? Королевской крови в тебе нет.
– Э… а… не то, чтобы королевской… – забормотал дядя. – Но мы, Кеттерли, древнего рода, старый, знаете ли, род… из Дорсетшира…
– Хватит! – сказала колдунья. – Я знаю, кто ты. Ты мелкий колдун-недоучка, и колдуешь ты по книгам. В сердце твоем и в крови нет колдовского дара. Там, у себя, я управилась с такими тысячу лет назад. Здесь – разрешу тебе служить мне.
– Пре-премного обязан… очень рад… верьте совести, – лепетал дядя.
– Хватит! Много болтаешь. Вот тебе первая служба. Вижу, тут большой город. Немедля раздобудь колесницу или ковер-самолет, или объезженного дракона, словом то, что годится для ваших королей и вельмож. Потом доставь меня туда, где я найду рабов, драгоценности и одежды, приличествующие моему сану. Завтра начну завоевывать ваш мир.
– Я – я – э – а… закажу сейчас кэб, – выговорил дядя.
– Стой, – приказала колдунья, когда он направился к двери. – Не думай предать меня. Я вижу сквозь стены и слышу мысли. Если ты мне изменишь, я наведу такие чары, что где бы ты ни присел, ты сядешь на раскаленное железо, где бы ты ни лег, ложем твоим будет лед. Ступай!
Дядя вышел. Он был очень похож на поджавшую хвост собаку.
Дети боялись, что королева обратит свой гнев на них, но она, по-видимому, забыла, что случилось в лесу. Я думаю (и Дигори тоже думал), что ум ее просто не мог ни вместить, ни удержать такого мирного места, и, сколько вы ее туда ни берите, как долго ни держите, она ничего о нем знать не будет. Сейчас она детей не замечала. Смотрите: там, у себя, она совсем не замечала Полли, потому что пользы ждала лишь от Дигори. Теперь, когда служил ей дядя Эндрью, она не замечала и мальчика. Должно быть, все колдуны такие. Им интересны только те, кого можно использовать; они очень практичны. Итак, в комнате царило молчание, но королева сердито постукивала об пол ногой.
Наконец, она сказала как бы про себя:
– Что он там делает, старый дурень? Ах, кнут не захватила! – и кинулась из комнаты, не глядя на детей.
– Ой! – радостно выдохнула Полли. – Ну, я пошла, очень поздно. Может, я еще загляну.
– Да, да, приходи скорее, – сказал Дигори. – Какой ужас, когда она тут! Надо что-то придумать.
– Пускай твой дядя думает, – сказала Полли. – Это же он все затеял.
– Только ты приходи, а? – настаивал Дигори. – Не бросай меня, я сам не выкручусь!
