— Энрик! — ответила она презрительной гримасой. — Как вообще можно серьезно относиться к этому шуту, фигляру, извращенцу и маньяку?! Вся его вера — блеф и помешательство на экстремизме, а его фанатики — полоумные маргиналы!..
— Да, — запел ей в тон Доран, чьей стихией был публичный скандал, — более чем странно для сотрудника Минобороны признаваться в любви к духовному вождю беснующихся толп… Разве не так?
— Доран, — ласковей утреннего солнышка, Гаст развалился поудобнее, — проблема Эмбер в том, что она умирает от зависти к Энрику. Тиражи его дисков, книг, фильмов о нем, известность в трех цивилизациях — и в том числе на Туа-Тоу, куда любая наша примадонна готова ехать хоть в мусоровозе, — это порождает комплекс неполноценности…
— Я-а-а??! — Эмбер расхохоталась. — Ему? Завидовать? Да никогда! Я о нем даже не думаю!..
— Куда уж вам, — посочувствовал Гаст, — до него — как пешком до Туа!.. Картенговые диски, тусовки высшего уровня в высших мирах…
— Куда его зовут плясать голым на столе, пока туанцы и яунджи жрут торты с живыми червями!..
— О! Значит, вы внимательно следите за его успехами?.. По-моему, это весьма престижно — танцевать нагишом во славу Божию и наступать в торты, да чтоб за это вам еще и рукоплескали! Думаю, вы не отказались бы. Но — если вы считаете себя не ниже Энрика, почему же ВАС туда не зовут?
— Я люблю СВОЙ мир! — скользко вывернулась Эмбер из-под удара, простирая руки, будто стремясь обнять весь Город. — Я в нем живу и для него пою! Я люблю тебя, о Сэнтрал-Сити! Я люблю вас, люди!!
«Утерли тебе нос, мымра», — злорадно ликовал Доран, незаметно командуя: «фанфары!» Он жалел, что перепалка не дошла до «Скотина!» и «От скотины слышу!»
Затем Доран прошелся коваными сапогами по гастовым болезням, Гаст кое-как написал на бумажке: «ДОРАН — КОЗЕЛ» (Доран был до крайности польщен) и поведал, что он может сделать за две минуты с любой системой; это не обошлось без комментариев ведущего о том, какие у нас замечательные люди в «Антикибере», надежда и опора всей цивилизации. Хватившись, Доран втянул в беседу женщин — Эмбер заныла, что ее Лилик была лапочка, умничка и красавица; Селена, вошедшая в образ Муаны, высокомерно нацедила полный бак упреков светским дамам, которые не берегут любимых кукол, и что она, Селена, никогда б не завела себе кибер-подружку.
— Это глубоко личное дело — испытывать или не испытывать нежность к киборгам, — ровно изрекала она, немного вскинув голову и кожей ощущая недоверчивое и слегка благоговейное внимание централов, — но когда я в пятницу выхожу с терминала Фэрри на «Пинк-Пойнт» и вижу салон «REALDOLLS», меня охватывает сложное чувство — как бы глухое негодование. Управляемое и предсказуемое — это не любовь; такие отношения сразу становятся на уровень еды, когда ты уверен только в своем аппетите и качестве продукта… А может ли возникнуть между человеком и киборгом приязнь — трудно сказать. Их можно любить как удобные вещи, не больше.
Эмбер поймала тему, как приняла удачный пас, — встала, пометалась глазами и руками, попросила у Дорана (по сценарию, это была внезапная импровизация) несколько минут, чтоб выразить свою печаль в песне, созданной минувшей ночью (и это была правда, как и то, что Эмбер полночи репетировала) и написанной «страдающей душой, а не рукой». Доран изобразил организацию эстрады для «нашей всеми любимой Эмбер». Гаст думал — не заткнуть ли уши? — но для приличия решил стерпеть. И Эмбер запела:
Ее причесывала я,
Ей платья выбирала я,
Ее любила, ее ласкала.
И вот вчера на голос мой,
Когда вернулась я домой,
Она не вышла — она пропала.
Как пусто в доме!
Как сердцу больно!
Я плачу горькими слезами и пою:
Украли куклу,
Украли куклу,
Украли куклу, девочку мою!
Как будто часть души моей
Унес неведомый злодей —
И кровоточит, зияет рана.
Я и подумать не могла,
Как нужно мне ее тепла
И что однажды ее не станет.
Я, как убитая, молчу.
Я новых кукол не хочу.
И зря друзья мне их предлагают.
А мне другая не нужна.
Нужна она, одна она,
Мне не заменит ее другая!
Как пусто в доме!
Как сердцу больно!
Я плачу горькими слезами и пою:
Верните куклу,
Верните куклу,
Верните куклу, девочку мою!
* * *
Тем же утром Маска, пофехтовав с заметно приунывшим Габаром — тому лишь меч и возня с ее «агрессором» прибавляли живого блеска в глазах, — вновь прикинулась маленькой женщиной и понеслась знакомой трассой в космопорт. Там, в кипящей толчее, если не заходить за линии предупредительной разметки, потеряться и раствориться — как плюнуть. И вообще Маску космопорт притягивал — вдали, в сизом мареве за необъятным комплексом приземистых зданий, высились гигантские башни службы навигации с видимым даже днем сиянием лазерных маяков, с загадочно шевелящимися радарами, там виднелись громады пусковых станков, и если потерпеть немного, можно посмотреть, как уходит в зенит орбитальный лифт или дневной звездой зажигается в далекой вышине кериленовое пламя маршевого двигателя.
Набрать на банкомате номер, нажать «чек» и «получить», замереть — вдруг Снежок решил быть подлым до конца и дал секьюрити City Bank наводку на нее?.. Ну, пусть фиксируют «глазком» ее лицо, ее лица нет в базах «Пропавшие без вести» и «Уголовный розыск», а что она угнана — известно только комиссару Дереку… или Снежок не сообщил о пропаже в кибер-полицию?.. Ну же, чек, где он там застрял?.. Маска локтем нащупала меч под плащом. Если сейчас подойдут сзади, с двух сторон — выхватить, взмахнуть и бежать, но не к дверям, а в лабиринт служебных помещений, где нет охраны, зато тьма-тьмущая лазеек вроде вентиляции и запасных выходов… Уфффф! «Есть чек для 521004100000-89963555. Встаньте прямо перед камерой. Спасибо». Красивый чек «на предъявителя» дразнящим языком высовывается и падает в лоток. Цап его — и ходу.
Ветер со взлетных полей захлопал полами плаща по ногам Маски; она на ходу развернулась, рукой придерживая волосы — корабль, как туча, медленно шел вверх от горизонта, волнуя слегка ионизированный воздух гравитором — ах, как здорово!.. Маске захотелось в Космос. Наверное, все хоть однажды хотят в Космос — туда, где ничего нет, а только бесконечный мрак и звезды, и ты летишь, обмирая от чувства того, что ты — мельче пылинки, а ум твой теряется от слова «бесконечность». Стоя на земле, это трудно понять — разве что в звездную ночь, в тишине, запрокинув лицо. От этого хочется кричать, и непонятно, чего больше в крике — ужаса или восторга.
А потом хорошо отвлечься от созерцания Вселенной и пощупать чек в кармане. 4000 бассов — это на Туа-Тоу и обратно первым классом, да еще останется немало. Но эти деньги нужны на борьбу. Да, о борьбе — в 12.00 Доран покажет Хиллари Хармона! Надо его увидеть и запомнить, и его помощничков тоже…
