Актриса-организатор, изображавшая экономку, вошла и предложила ничего не трогать на месте преступления и попросила нас пройти в гостиную. Когда мы все собрались, нам раздали по второму белому конверту, в котором была дальнейшая информация и цели.
Я обнаружила, что должна была узнать, не является ли невеста Руперта просто охотницей за деньгами, почему в последнее время Руперт плохо себя чувствовал и оставил ли лорд Сазербай мне что-нибудь в наследство.
Я подняла глаза и увидела Николаса, стоящего в большом оконном проеме, выходившем на террасу, в то время как Джулиан расспрашивал о чем-то Луизу. Я посмотрела, как Адам подошел к нему, и они стали разговаривать.
Рядом со мной стоял большой граммофон с медной трубой, и я погрузилась в небольшую фантазию.
В граммофоне играла старая любовная песенка из тридцатых, и скрип иглы по винилу делал ее еще более романтичной. Створчатые двери в центре эркера открывались на залитую лунным светом террасу. Николас подошел ко мне и пригласил на танец, предложив мне руку, и я грациозно приняла ее. Я не знала точно, как мы в итоге оказались на тенистой террасе, Но мы танцевали щека к щеке в свете луны. Почти не шевелясь. Просто касаясь друг друга…
Маленький магический пузырик, который я создала у себя в голове, лопнул, когда Роберт привел в комнату немного потрепанного мужчину. Через несколько мгновений я догадалась, что это еще один член организаторской группы, который играл глуповатого сержанта-детектива. Я приняла предложение Роберта о бокале вина, пока мужчина собирал информацию и высказывал несколько предположений о возможных мотивах. Нам позволили общаться друг с другом, видимо, чтобы мы смогли выудить побольше информации о других подозреваемых, пока он изучал место преступления. Вернувшись, он принес орудие убийства с собой — золотой нож для вскрытия писем, который, как быстро определила леди Сазербай, взят из кабинета ее мужа.
В отличие от настоящего расследования, где подозреваемые опрашиваются отдельно, детектив сержант Моффат опрашивал нас перед всей группой, и вскоре перед нами стал вырисовываться образ покойного лорда Сазербая.
Мы неплохо справились, играя своих персонажей, но, когда сержант ушел и нам позволили расспросить друг друга, маски упали, и мы стали общаться, забыв про вымышленные имена и обсуждая результаты футбольного мачта, который проходил на прошлой неделе, грядущий модный показ на следующей неделе и просто лучше знакомясь друг с другом. Все, кроме Иззи, которая осталась сидеть в своем кресле и отказывалась отзываться на что-то кроме «леди Сазербай» и «Эвангелина».
Я сняла свои ужасные очки и спрятала их позади фотографии Николаса на камине, на которой он был серьезным малышом. Потом я прошлась по комнате, задавая аккуратные вопросы различным «подозреваемым», пока не приблизилась к группе возле эркера, и стала ждать паузы в разговоре.
— Кузен Руперт, позвольте выразить вам свои соболезнования по поводу вашей потери. — Я легко положила руку на его плечо и оставила там.
Николас повернулся и посмотрел на меня. Я надеюсь, он просто очень хорошо играл, потому что его глаза были пугающе пусты.
— Спасибо.
Я осторожно вдохнула. Осторожно, потому что боялась, что верхняя пуговица пиджака, которая оказалась на самой полной части моего тела, может оторваться и попасть мне в глаз.
— Но мне кое-что хотелось бы узнать. Лорд Сазербай, хочу сказать, дядя Эдвард, всегда питал ко мне очень нежные чувства. Вы, случайно, не знаете почему?
Маркус загоготал.
— Очевидно, что старый мошенник обожал женщин. — Он осматривал меня с ног до головы, и мой твидовый костюм вдруг показался мне прозрачным, как муслин. — Я могу назвать по крайней мере две хорошие причины почему, — добавил он, глядя на мою отрывающуюся пуговицу.
Николас, однако, даже не попытался посмотреть на мою грудь.
— Я верю, что у моего отца была какая-то другая причина для благосклонности к вам, — сказал он загадочно, — но я не могу сказать вам ничего больше.
Адам посмотрел на Николаса, потом покосился на меня и снова на него.
— Я не думаю, что это имеет какое-то отношение к встрече вашего отца с юристом, не так ли? Я бы не хотел, чтобы кто-то даже предполагал, что моя… сестра… сделала нечто непристойное.
Николас медленно моргнул и немного улыбнулся, но это не была улыбка, когда поднимаются уголки рта. Его губы лишь растянулись и сузились.
— Возможно. — Он посмотрел вниз на меня, по крайней мере, так показалось.
Я казалась самой себе намного ниже без каблуков. По крайней мере, я заметила в глазах Николаса что-то помимо полной незаинтересованности.
— Простите, если я сказал что-то неприличное, кузина. Я не хотел сказать, что вы такая девушка.
Я совсем забыла про приоткрытые губы в стиле Мэрилин и улыбнулась ему своей самой широкой и веселой улыбкой. Люди не часто предполагали, что я «такая девушка», и мне понравилась идея, что Николас осторожно относился к моей чести.
На секунду он показался захваченным врасплох моим активным проявлением благодарности, но потом улыбнулся мне в ответ, нормально улыбнулся, и я увидела, как отблеск чего-то прогнал унылость его взгляда.
— Я устал от этой ерунды с поиском разгадок, — проревел Маркус, — думаю, пора уже заканчивать.
К моему неудовольствию, остальные гости согласились с ним, и наша маленькая группа разделилась и направилась к диванам, где Роберт подавал бренди. Вторая часть группы обменивалась друг с другом новостями, болтала о друзьях, про которых я никогда не слышала, и родственниках, о которых я бы предпочла не знать. Прошло много времени, прежде чем разговор иссяк и они вспомнили, что мы с Адамом сидим в комнате, и все повернулись к нам.
Луиза остановила взгляд на Адаме, который удобно устроился в углу одного из диванов, с бокалом золотистого бренди в руке.
— Чем вы занимаетесь, Адам? И пожалуйста, не говорите мне, что вы работаете в офисе, как большинство этих бедных парней.
Адам улыбнулся Луизе и покачал головой:
— Начиналось все совсем иначе, но в последнее время я все больше и больше времени провожу в офисе. У меня собственная компания, мы строим наружные помещения.
Прежде чем он смог продолжить, я заговорила. Я виню в этом тот факт, что я очень долго не участвовала в разговоре, потому что слова просто срывались с моих губ.
— Все началось, когда ему было пятнадцать, и он построил себе домик на дереве, чтобы прятаться от трех сестер на заднем дворе.
— О… — Теперь Луиза уже не была так впечатлена работой вне офиса. Она улыбнулась Адаму, но ее взгляд был тусклым. — Это так хорошо… зарабатывать на жизнь чем-то, что было вашим хобби.
— Если бы только я тоже могла это делать, — простонала Джос, которая, несмотря на то, что все еще была одета в костюм служанки, присоединилась ко всем, сев в уютное кресло. — Я всю жизнь мечтала, чтобы кто-нибудь платил мне за то, чтобы я спала до полудня, а потом весь день ходила по магазинам!
