Отбарабанив удалой мотивчик по столу, Хранитель привлек мое внимание.
– Братство Фамилист?
– Адепт, вы в Академии учитесь? На законника больно похожи, – растянув рот в улыбке, архивариус продемонстрировал два ряда мелких ярко-белых заостренных зубов. – В Лит-Ку-Адене главный храм города относился к Фамилисту. Теперь же братство утратило свои позиции и довольствуется маленьким храмом.
А верховодит религиозными настроениями среди большей части населения Епископат Светлого Лейнуса. Интересно, а какого Бога восхваляет братство?
Не успел я озвучить возникший вопрос, как Хранитель довольно осклабился:
– В задачи Библиотеки не входит религиозное образование адептов.
Я молча вытащил из-за пазухи бляху и ткнул в нос архивариусу.
– Фамилист признает существование всех известных Богов и призывает относиться с уважением к брату своему ближнему и его вере. – Улыбка Хранителя стала еще шире.
Я удивился. Всяко бывает, но в Руане, где столько различных рас, непонятным образом умудряющихся кое-как уживаться друг с дружкой, подобные взгляды не очень распространены. Не зря, например, в Сантее большая часть населения поклоняется Светлому Лейнусу, в Турионе приветствуют Справедливого Тури, а Свободный на то и свободный, что каждый верит в свое и во всем городе множество храмов, ограниченных по размеру и высоте главного шпиля. Чтобы никому не было завидно…
Я вздохнул:
– Спасибо, Хранитель.
– Рад помочь, страж Кирилл.
И откуда он узнал мое имя?
* * *
Топая по усыпанной песком дорожке, я пришел к выводу, что нужно посетить Смотрителя и задать ему парочку интересных вопросов. Прихватить только оплату за книгу, и вперед.
Робкое солнце осветило хмурый Сантей, и улицы высокого потихоньку стали наполняться людом. Я решил не брать экипаж, по такой погоде грех не прогуляться. Но чем дальше отходил от Академии, тем меньше попадалось прохожих, пока не добрался до узкой улочки с единственной открытой лавкой. Точнее, распахнуты только ставни да приоткрыто большое окно, за которым хмурый хозяин, подслеповато щурясь на пустынную улицу, недовольно протирает белой тряпицей большую пивную кружку.
– Чего тебе, парень? – поинтересовался немолодой заросший мужик. С такой-то рожей в лавке торговать? Похоже, осень уже пробралась за толстые стены каменных домов…
– Отвару горячего и перекусить чего.
Мужик недоверчиво на меня зыркнул, всем видом намекая на выбор более достойного напитка и показывая кружку в лапищах во всех выгодных ракурсах. Не заметив интереса к демонстрации, печально вздохнул и выудил из недр лавки пиалу, плеснул в нее из огромного фыркающего заварника.
– Держи, – поставив на подоконник, как на стойку, пиалу с горячим отваром, бухнул рядом тарелку с печеньем.
Подхватив пиалу, я повернулся к лавке спиной и облокотился на стенку. Да, интригующее зрелище. Судя по всему, в доме напротив давно не стирали занавески, такие они пыльные, а в соседнем так вообще ставни лет десять не открываются, больно петли ржавые…
Справа донесся неясный шум, который стал нарастать. Прислушавшись, я различил стук копыт нескольких лошадей, мягкое повизгивание популярной в этом сезоне гиранской резины, какие-то азартные выкрики. Шум стал шириться, расти, и вскоре долетели обрывки отборной ругани и неясное шипение. Что там за тролльи танцы?
Неожиданно из-за плавного поворота улицы вылетела двойка лошадей, несущихся во всю прыть, тянущих за собой карету, подпрыгивающую на ухабах мостовой. Пара молодых парней, надежно устроившихся на крыше, азартно пульнула из пистолей и с руганью бросила разряженное оружие в люк кареты, а высунувшийся с моей стороны из окна орк запустил небольшой огненный шар назад. Пролетев мимо меня с шумом и гамом, карета скрылась за поворотом ниже по улице. Сверху вылетела еще одна карета, с восседающими на ней парнями с арбалетами, и, со свистом и улюлюканьем, скрылась за поворотом. Я обалдело уставился вслед пронесшимся экипажам.
– Как надоели эти благородные, – буркнул хозяин лавки за спиной и смачно выругался.
Мелькнула мысль: я страж или кто? Что это себе позволяют на улицах города буйные стрелки и маги? Вон угол дома опалили!
Голова от хлынувшего гнева прояснилась, я быстро прикинул план действий.
– Куда они едут?
– Туточки одна дорога. Слетит, небось, ось на выезде с площади Обрежной…
Развязав шнуровку на рубахе, вытащил свои цепочки. Одна, с небольшим медальоном, памятным подарком дяди, и вторая, с маленьким рубином связи.
– По Широкой, если бегом, как раз успеешь на Обрежную, – уловил я конец фразы пожилого лавочника.
Бросив серебрушку мужику, довольно кивнувшему, быстро уточнил:
– Куда?
– Вниз по улице, через пару домов налево. Там не ошибешься.
Я рванул в указанном направлении, на ходу сжав рубин на цепочке, выкрикнул: «Беспорядки на Обрежной! Срочно дежурный десяток!»
Широкой оказалась узкая улочка, точнее даже, подворотинка, в которую в темное время суток лучше не забредать. Торчащие тут и там выломанные камни мостовой, пробившиеся сквозь прорехи покореженные кустики, какой-то мусор… Быстро переставляя ноги и внимательно изучая полосу препятствий впереди, я, стараясь не сбить дыхание, понесся по улочке…
Широкая оказалась длинной. Когда, по внутренним часам, пробило пять минут такого бега и дыхание стало понемногу сбиваться, я, наконец, увидел свет в конце тоннеля – выход на Обрежную. И радостно прибавил ходу.
Вылетев на площадь, застал интереснейшую картину: первая карета, видимо, не выдержавшая безумной гонки и не вписавшаяся в поворот, оказалась прижата к крайнему дому, оставшись при этом практически целой. Лошадей немыслимым образом успели отцепить, и они, в сторонке, погрузили морды в канал протекающей через площадь речушки. Только их почему-то четыре… Повернув голову, обнаружил и вторую карету, застывшую на въезде. Внезапно над ней приподнялась пара голов и арбалетов, а я, сделав пару шагов, чтобы выступить с Широкой на площадь, поднял правую руку и громко выкрикнул:
– Именем города, стоять!
Стрелки раздосадованно повернулись в мою сторону. Внезапно я почувствовал себя под прицелом и понял, что стою на открытой мостовой, ближайшее укрытие в нескольких шагах сзади, а с двух сторон меня выцеливают разгоряченные погоней благородные… Сглотнув, я понял, что запустить магией в две стороны не успею…
С шумом и лязгом, спугнув с водопоя лошадей, на площадь из неприметного проулка ворвался десяток гвардейцев в полном облачении и хватающий воздух ртом знакомый некромант.
– Замрите, сучьи дети! – громогласно заревел здоровенный гвардеец.
Я впервые порадовался такой спорой реакции этих отъевшихся горлопанов…
