Наш враг расплылся в улыбке. Все такой же гаденькой, такой же мерзкой.
– О, девочка! Не смотри на меня так! Ты не умеешь убивать взглядом.
– Лжец, – выпалила я. – Ты просто подлый лжец!
– И в чем же я солгал? – делано изумился он.
– Ты не помогал Линару! И связь… про связь ты тоже солгал! С тех пор как ты появился, Линар ни слова, ни буквы мне не написал! И на каникулах держался холодно, словно мы незнакомы!
– Переписку он из-за Райлена прервал, – …а кто он вообще? – И снова писать тебе отказался категорически. Но связь… она же разной бывает.
Райлен зарычал не хуже любого оборотня.
– Не смей! – рявкнул даориец. И столько злости в голосе, столько ненависти.
Вот только тому, кто обосновался в теле брата, на приказы наследника герцогства Даор было плевать.
– Чуть-чуть манипуляций, – сказал он, – парочка правильных мысленных образов, в нужный момент подброшенных и…
– Заткнись!
– И ты уже не просто сестра, а куда более важная фигура. И эмоции, которые к тебе испытывают, несравнимо ярче жалкой братской любви. Ну а на каникулах… знаешь, мужчинам порой бывает стыдно за свои мысли и желания. Вот Линар и держался в стороне.
Я не совсем поняла, о чем толкует некромант, но все равно покраснела. А еще противно стало, да так, что едва не вывернуло.
– Урод, – пробормотала я.
– Ой, тоже мне скромница! А то я не видел, как ты с оборотнями обжималась!
Кто бы что ни говорил, а Богиня и Всевышний все-таки существуют. И именно их вмешательство помогло не только поймать Райлена за рукав, но и удержать от наиглупейшего шага – даориец порывался убрать защитный купол и познакомить псевдо-Линара со своими кулаками.
– Опять врешь! – крикнула я.
– Ну да, теперь действительно вру, – сознался негодяй. – А вообще, девочка, могла бы и поблагодарить. Кто знает, может, если бы не я, твой братик давно бы копыта отбросил.
– Что?
– Умер, – процедил Райлен. Да, перевод с магического сленга порой необходим.
– Тем более, прежде чем начать усиливать вашу связь, – продолжал некромант, – я и другие варианты пробовал. Менее болезненные для твоей сентиментальной психики.
– Какие?
– Он пытался создать новые связи, – отозвался черноглазый. Грустно прозвучало.
Псевдо-Линар кивнул.
– Именно. Я свел мальчика с тремя магинями, но ни одна из них в сердце не запала. Потом уговорил Линара принять извинения Райлена и согласиться на дополнительные занятия и тренировки, которые предложил даориец. Дружба, увы, не вспыхнула даже после совместного загула по кабакам столицы. Пришлось усиливать ту самую, единственную связь.
Кажется, мир решил сойти с ума окончательно.
– Ты пытался подружиться с Линаром?
Обращалась я, разумеется, к Раю, но отвечать взялся тот, другой, который за барьером стоял:
– О! Ты рано удивляешься, девочка! Даорийца после близкого знакомства с воспоминаниями Линара как подменили.
– Заткнись! – Теперь в голосе брюнета звучала непреодолимая усталость.
– Отчего же? Пусть синеглазка знает…
– Заткнись!! – прошипел даориец.
– Стесняешься? – вновь расплылся некромант. И уже мне: – Он грехи свои замаливать начал. Вернее, искуплять! Сначала всех золотых мальчиков-девочек построил, потом уломал ректора взять в штат лекаря-мозгоправа, чтобы раз в месяц беседовал со всеми студентами и выявлял случаи неуставных отношений, а также прочие проблемы. Дружину сколотил для поддержания порядка. Курс рукопашного боя для всех желающих организовал и дополнительные занятия для отстающих по универсальной магии. Кстати, и то и то сам вел, а уходя, троих преемников назначил. Еще письма с извинениями в места загулов отправлял, нескольким рестораторам компенсацию за былое выплатил. Судьбой уволенных по его самодурству слуг интересовался, брошенными девицами. Один только род Волиров – тот, к которому госпожа Ларре принадлежит, – какие извинения принимал! О…
Сказать, что у меня глаза на лоб полезли – не сказать ничего. Однако, услыхав про госпожу Ларре, я все равно поморщилась. А мнимый Линар продолжал:
– Надо ли говорить, что друзья его – ну те, что из золотых мальчиков, – восторга не испытали? Быстро выяснили, в чем причина столь резких перемени, и начали… в общем, в койке Райлена половина женского общежития полежать успела.
И снова я Богиню с Всевышним возблагодарила… и куда горячей, чем в прошлый раз. Просто теперь Рай в полнейшее бешенство пришел, даже приглушающий его эмоции амулет не сработал. Но я таки успела поймать за рукав, а чтобы отрезвить окончательно – больно впечатала каблук в его ногу и потребовала:
– Обними меня!
Толку злиться? Ведь про койку я уже знаю. Еще знаю, что успехом эти маневры не увенчались. Сам говорил, в кабинете папы.
– Да-да! Обними ее, Рай! – подхватил некромант. И добавил едва слышно: – Пока кто-нибудь другой не обнял.
– Тварь, – сообщил некроманту Рай. Тот не оценил, расхохотался.
– Я, между прочим, твою личную жизнь сейчас спасаю. Видишь, как у девчонки глаза загорелись?
– Зачем? – рыкнул даориец. – Зачем тебе все это?
– Да так, – пожал плечами тот, кто был так похож на моего брата. – Зато теперь она точно тебя не оставит, даже если пинком в экстренный портал отправлять будешь. А еще, зная правду, не позволит убить меня. Ведь тогда и ее братик погибнет.
Некромант окинул свое гниющее воинство хитрым взглядом и щелкнул пальцами. Миг, и мертвая армия рассыпалась в прах. Нет, я не обладаю магическим даром достаточной силы, но даже я почувствовала, как напряжение магического фона спало.
О Богиня! Он точно сумасшедший.
– Ну что, Райлен из рода Даоров? Как насчет клятвы?
– Будет тебе клятва! – рыкнул брюнет.
В этот раз высшие силы не помогли…
Рай разжал объятия, стрелой метнулся к жезлу, а потом вскинул руку и прокричал:
– Ррида дэм!
Из камня, венчавшего жезл, вырвался синий луч. Он устремился к резко побледневшему Линару, разделился на тысячу тончайших нитей и, прежде чем я успела ахнуть, опутал брата с головы до ног. Воздух вырвался из легких со свистом, ноги подогнулись. Я бессильно рухнула на траву и закрыла глаза. О Богиня…
– Я думала, ты его убьешь. – Голос прозвучал сипло.
Маг не ответил – оперся о колени и, кажется, лишь теперь дышать начал. Он испытывал облегчение, скрыть которое не мог даже приглушающий эмоции амулет. Успел. Успел!
– М-да… зря я на вашу порядочность надеялся, – сказал одержимый убито. И именно эта непреодолимая грусть в его голосе заставила напрячься и открыть глаза.
