Один раз, еще в детстве, Эдвин стал свидетелем того, как в соседнем Киврене – большой деревне милях в пятнадцати к западу от Талейна, – старейшины гоняли по полю стайку обнаженных девушек – тех, у которых уже случилась первая кровь. Вообще-то, прочим представителям мужского пола присутствовать во время этого действа не полагалось, и Эдвин в компании местных мальчишек прятался за пригорком, глядя во все глаза и с интересом прислушиваясь к доносившимся до них словам. Старейшины внимательно посматривали на бегающих туда-сюда девиц и шамкали беззубыми ртами: ежели не трясется ничего, то зелена еще. Вот эти три созрели, говорили они, согласно кивая друг другу, а остальные пусть следующего года ждут, рано им еще мужей себе искать.
А сваты нередко с сомнением качали головами, узнав, что предполагаемая невеста девственна. Все ли с ней в порядке, с дотошностью вопрошали они родителей, здорова ли, нет ли какого скрытого изъяна, и отчего ж так случилось, что мужской пол до сих пор обходил ее стороной?
Вот Гвендилена – уж точно без изъяна, подумал Эдвин. Фигурка такая точеная, как будто и не крестьянка вовсе. И, даже если действительно нет и никогда не существовало никаких богов, кроме этих новых, Аира с его братьями-сыновьями, о чем толкуют монахи, то все равно, наверное, сама Боанн, прекрасная супруга древнего Отца Всего Сущего и исполнительница женских желаний, слепила ее по своему образу и подобию.
Тут Эдвин вспомнил, что он, собственно, ничего о ней не знает, кроме того, что ее отец женился вторично на какой-то женщине со своими двумя дочками. Каким образом, интересно, в затерявшемся в лесной глуши Брислене на свет появилось такое совершенное существо? Гвендилена была темненькая, как и большинство южанок, но здешний народ в основном крепок и широк в кости, а девушки быстро взрослели и тяжелели, превращаясь в этаких матрон. Гвен же была на полголовы выше многих из своих сверстниц, стройная, словно статуэтка, выточенная из слоновой кости, с тонкими чертами лица, шелковистой кожей, так контрастирующей с медного цвета шевелюрой, и зелеными глазами, которые не часто здесь встретишь. Интересно расспросить ее о матери – кто она, из каких краев?
Неудивительно, что такую красавицу взяли замуж почти без приданого, решил Эдвин, и вдруг подумал о том, что Трир, муж ее – кто знает? – может быть, и жив, а это значит, что Гвендилена замужем до сих пор. Эдвин почувствовал укол ревности, снова на себя разозлившись.
Одевшись, он толкнул дверь.
День был в самом разгаре, и солнечный диск уже пересек середину небосклона. Вокруг, насколько хватало взгляда, расстилался густой лес с редкими прогалинами. Дубы, грабы и буки покрывали Срединные горы ярким зеленым ковром.
С лужайки перед хижиной открывался живописный вид на Сидмон – так, во всяком случае, предполагал Эдвин, хотя с восточной стороны этой горы он никогда не бывал, а самого монастыря за высоченными пиками видно не было. Оглядевшись по сторонам, он несколько успокоился на предмет возможной погони: размышления об этом, вперемежку с сумбурными мыслями о Гвендилене, долго не давали ему заснуть. Горный хребет тянулся от Сидмона далеко на запад и, по меньшей мере, миль на пятнадцать к северу, теряясь в лесах, так что преследователям пришлось бы сделать преизрядный крюк. И это при условии, что они знают, куда именно впадает подземная река. И еще – Эдвин мысленно усмехнулся – если они знают, что у упавшего в этот бурный поток есть шанс выжить. Вряд ли уж кто пробовал. Так что вероятность того, что кому-то придет в голову отправиться в погоню за двумя молодыми людьми, которые, скорее всего, погибли, ему казалась очень маленькой.
Слава богам, лес их окружал самый обычный, и это Эдвина тоже успокоило. Хотя, с другой стороны, он никогда не видел темного леса и имел весьма смутное представление о том, как тот выглядит. Давным-давно мать рассказывала ему о чащах, которые на первый взгляд казались совершенно обыкновенными, с зарослями и поваленными деревьями, но на самом деле были живыми. Не так, как обычный лес, а по-своему, как огромные животные. Они ходили с места на место, засыпали и просыпались, урчали, раскачивали ветвями и охотились на случайных путников. И в их ветвях тоже что-то жило, а в глубинах обитали страшные существа, сделанные из темноты. И перед мысленным взором Эдвина почему-то всегда вставали шевелящиеся корни и красные глаза, смотрящие с корявых стволов.
Отец Эдвина не одобрял эти россказни – полкоролевства исходил, говорил он, а ни разу никаких темных лесов не встречал, – но Эдвин матери верил. Особенно после того, как в книжке Тэлисина-Скорохода встретил упоминание о дремучих чащах где-то на юге Корнваллиса, которые люди старались обходить стороной.
– Эд! Иди сюда. – Голос, раздавшийся чуть сзади от хижины, заставил его обернуться.
Гвендилена была там. Стоя на коленях, она рвала сочные ягоды земляники и тут же отправляла их в рот.
– Завтрак! – объявила девушка, улыбаясь. – Иди сюда. Здесь больше нет ничего.
Она уже успела найти где-то кусочек веревки и закрепить прореху на платье неким подобием шнуровки.
Под ложечкой у Эдвина засосало. Он сжевал пару красных ягод и задумался.
– Пожалуй, для меня маловато будет, – сказал он, – я позавчера вечером последний раз ел. Вот что: жди меня здесь… или, если хочешь, пойдем вместе.
– Куда? – поинтересовалась Гвендилена.
– К озеру.
В ответ на ее вопросительный взгляд он объяснил, что здесь наверняка есть, к примеру, зайцы и белки, но силки приготовить им не из чего, к тому же такая охота может затянуться до вечера, а то и дольше. Можно и пращой, конечно, зверя набить, но в любом случае рыбу поймать намного быстрее и легче.
Девушка немедленно загорелась этой идеей. Шла, не отставая от Эдвина, и с удивленно распахнутыми глазами внимала его рассказам о том, как можно добыть рыбу голыми руками.
– Рыба есть там, где на берегу растут деревья, а их корни уходят в воду, – говорил Эдвин. Он почему-то очень радовался ее изумлению, – ну, или возле кустарника, который нависает. Она среди веток и коряг прячется. А если есть ивы, то плотва это дерево очень любит…
Эдвин без особого труда поймал штук пять. Он осторожно нащупывал рыб руками, стараясь не напугать их, и хватал за морду, одновременно зажимая хвост большим и указательным пальцами.
Гвендилена сидела на берегу, наблюдала за ним, открыв рот от напряженного внимания и в конце концов захотела попробовать сама. Дело закончилось тем, что она, поскользнувшись, шлепнулась в воду, подняв целый каскад брызг, а когда Эдвин кинулся ее поднимать, повалила и его, весело хохоча.
Рыбу они готовили в хижине, сбросив мокрую одежду и завернувшись в шкуры, а затем с аппетитом съели все без остатка. Время уже клонилось к вечеру, и в восточной части небосклона, еще довольно светлом, уже скоро должны были зажечься огоньки звезд. Сегодня они решили никуда не идти, а хорошенько отдохнуть, посвятив время блаженному ничегонеделанью.
Они сидели, глядя в огонь, и разговаривали обо всем и ни о чем.
