— Да пошли вы! Эрин доказала, что это она — Женщина Знания.
— Ужели так? — графиня Батори провела кончиком розового языка по верхней губе, показав острые белые клыки. — Значит, я все-таки не нужна.
Эрин хранила непроницаемое выражение. Испокон веков женщин рода Батори, поколение за поколением, ставили особняком, учили служению Женщины Знания. У нее такой родословной нет. Хотя она и была частью трио, вернувшего Кровавое Евангелие, все же именно Батории Дарабонт на самом деле удалось открыть этот античный манускрипт на алтаре Святого Петра.
Не мне.
Бернард направил на графиню указующий перст.
— Что еще может объяснить ее присутствие здесь, кроме исполнения пророчества? Женщины, которую сочли мертвой, но возрожденной Руном, бесспорным Рыцарем Христовым?
— А возможность просчета вы не допускаете? — встал на сторону Эрин Христиан. — И банального совпадения? Не каждое падение монеты — жребий.
Джордан решительно кивнул.
— До этого момента Элисабету довел грех, а не жребий, — хриплым голосом проговорил Рун.
— А может статься, неискушенность в грехе, — возразила графиня со злорадной ухмылкой. — Мы можем множество часов праздно сотрясать воздух рассуждениями, отчего я здесь. Но никоим речам не затмить факта, что я здесь. Чего вы желаете от меня и чем заплатите за мое содействие?
— А разве спасение всей юдоли земной — недостаточная плата? — вопросила Надия.
— А что я задолжала этой вашей юдоли земной? — горделиво выпрямилась Батори. — Меня исторгли из нее против моей воли, вырвали зубами одного из вашего же племени. С той поры я больше времени провела в заточении, нежели на воле. Отныне и впредь я не свершу ничего, что не доставит мне корысти.
— Она нам не нужна, — заявил Джордан. — У нас есть Эрин.
И Надия, и Христиан кивнули, и душа Эрин преисполнилась благодарности за их доверие.
— Нет, — отрезал Бернард, сурово обрывая дискуссию. — Нам нужна эта женщина.
Эрин сжала зубы. Снова ее отпихнули в сторону.
Графиня воззрилась на Бернарда.
— Тогда пусть Его высокопреосвященство объяснит мою роль. И поглядим, сумеете ли вы купить мою подмогу.
Пока Бернард рассказывал о пророчестве, о грядущей Войне Небесной, Эрин взяла теплую ладонь Джордана. Он склонил к ней голову, и она на минутку забылась, заглядевшись в эти чистые голубые глаза, глаза Воителя Человечества. Он сжал ей руку, давая безмолвное обещание. Что бы ни случилось, она и Джордан во всем будут вместе.
Кардинал закончил объяснение.
— Разумею, — произнесла Батори. — И на какого рода плату я могу рассчитывать, ежели помогу вам отыскать этого Первого Ангела?
Бернард склонил голову к графине.
— Служение Господу несет множество вознаграждений, графиня Батори.
— Мои вознаграждения за служение Церкви до сей поры были весьма скудны, — покачала головой графиня. — Слава служения меня не тешит.
В этом единственном случае Эрин с Батори согласилась. Графине действительно досталась горькая чаша — ее обратили в стригоя, заточили в собственном замке, а затем и в гробу с вином на сотни лет. Все, кого эта женщина знала, давным-давно мертвы. Все, что было ей дорого, пропало без следа.
Кроме Руна.
— Мои желания крайне незамысловаты, — графиня повелительно подняла палец. — Первое: сангвинисты должны оборонять мою особу до конца моей неестественной жизни. И от других стригоев, и от назойливых людишек. — Она подняла второй палец. — Второе: мне должно быть дозволено охотиться. — Она распрямила еще палец. — Третье: мне должны вернуть мой замок.
— Элисабета, — прошептал Рун. — Ты наносишь ущерб душе своими…
— У меня нет души! — во всеуслышание возгласила она. — Ты разве позабыл день, когда погубил ее?
Рун издал лишь негромкий вздох.
Эрин было мучительно видеть его столь поверженным во прах. И она ненавидела графиню, повинную в этом.
— Мы можем прийти к соглашению, — изрек кардинал. — Если вы предпочтете жить в анклаве сангвинистов, то будете укрыты от всех, кто желает вам вреда.
— Я не желаю сидеть взаперти в каком-либо сангвинистском монастыре, — голос Элисабеты зазвенел от гнева. — Ни ради Христа, ни ради любого другого человека.
— Мы могли бы предоставить вам апартаменты в самом Ватикане, — возразил Бернард. — А когда вы будете покидать стены Священного города, сангвинисты будут вас опекать.
— И провести вечность в компании святош? — презрительно бросила графиня. — Уж конечно, вы не воображаете, что я примирюсь со столь плачевной участью?
Уголок рта Христиана изогнулся в намеке на усмешку, зато Надия была готова взорваться.
— У Церкви есть и другая недвижимость, — невозмутимо продолжал кардинал Бернард. — Хотя и не столь хорошо обороняемая.
— А что с моей охотой?
Все погрузились в молчание. Тишину нарушал лишь перестук колес поезда, уносящего всех на юг.
— Вам не дозволено отнимать человеческие жизни, — покачал головой Бернард. — А буде посмеете, нам придется истребить вас, как любого другого зверя.
— А как же тогда я выживу?
— У нас есть доступ к человеческой крови, — заявил Бернард. — Мы могли бы снабжать вас ею в достаточном количестве, чтобы удовлетворить ваши нужды.
Графиня разглядывала свои скованные руки.
— Значит, я должна стать пестуемой узницей, как было мне суждено в минувшие века?
Эрин гадала, долго ли Элисабета пробыла взаперти в собственном замке, прежде чем Рун заточил ее в гробу и тайно доставил в Рим. Уж наверняка достаточно долго, чтобы знать, каково это — лишиться свободы.
— Если не будете убивать, — вскинул голову кардинал, — вы можете странствовать по миру и жить той жизнью, какую сочтете уместной.
— И быть на привязи у Церкви ради защиты, — она тряхнула кандалами. — И вечно зависеть от вас из-за той самой крови, каковая поддерживает мое скудное существование.
— А вы можете вообразить нечто лучшее? — презрительно бросила Надия. — Кардинал Бернард предлагает вам жить в холе и неге, когда вы заслуживаете лишь смерти.
— Однако не то же ли самое можно поведать о каждом сангвинисте в этом экипаже? — Ее серебряные глаза схлестнулись взглядом с Надией. — Али никто из вас не отведал вкуса греха?
— Мы отвратились от наших грехов, — не уступала Надия. — Как надлежит и вам.
— Ой ли?
— Если вы не согласитесь, — непререкаемым тоном заявил кардинал, — мы вышвырнем вас с поезда на солнечный свет, заключив, что такова воля Божья.
Графиня воззрилась на Бернарда в упор на добрую минуту.
