– Кто это? – спросил я, но мать, скосив свои красивые глаза на меня, промолчала.
Колонна снова двинулась дальше. Зеваки теперь не приближались, держась группами, а я испуганно смотрел по сторонам, выискивая «заглушенные» энергоауры. Но ничего опасного до самого Храма Элос больше не произошло.
Храм представлял собой пирамиду из чёрного камня, стоящую на восьми очень широких невысоких квадратных колоннах – по три с каждой стороны. Мы остановились возле него, и мать со мной на руках поднялась по лестнице, шириной с фасад Храма. Часть атретасов последовала за нами.
Через парадный вход мы вошли в Храм. Здесь меня ждало потрясение: пирамида была полой, её, словно перевёрнутую чашу, заполняла Тьма. Тьма напоминала очень густой чёрный туман. Она двигалась и создавала на своей границе множество образов. Мне казалось, что внутри пирамиды спрятался огромный спрут, беспрестанно шевелящий своими щупальцами-змеями. Мать же уверенно продолжила путь. Войдя в круг, начертанный в середине огромной квадратной каменной площадки, она остановилась и подняла свой взгляд вверх, произнеся:
– Я пришла, Прародительница, как приходила до этого. За благословением для своего сына.
От звука голоса матери поверхность Тьмы успокоилась и сильно уплотнилась, став похожей на чёрную воду. С этого чёрного «потолка» вынырнуло что-то напоминающее бугор и стало приближаться к нам. «Бугор» медленно менялся, пока не принял образ спускающейся по ступеням женщины, окутанной во мрак. Ступени возникали из Тьмы в тот момент, когда она должна была поставить ногу, и так и оставались висеть в воздухе, образуя красивую чёрную лестницу. Чем ниже спускалась Элос, тем плотнее становилось её тело, и наконец чёрный туман принял форму высокой статной белокожей женщины. Её белые волосы были заплетены в не совсем традиционную для местных тугую толстую косу, которая спускалась практически до колен, создавая впечатление странного, словно скорпионьего, хвоста. Богиня не имела одежды в привычном понимании – её тело было покрыто, словно второй кожей, тонким слоем чуть парящего мрака, оставлявшего непокрытыми лишь тонкие изящные кисти рук да голову. Мрак был достаточно густым, чтобы нельзя было сказать, что Элос обнажена, и плотно обволакивал её тело, подчёркивая его идеальные пропорции. На узком худощавом лице застыло выражение равнодушия. Когда я взглянул в глаза богини, то увидел там лишь вязкую шевелящуюся Тьму, напоминающую нефть.
При виде богини мать опустила голову, а атретасы с лёгким оружейным лязгом упали на колени.
Раздавшийся звук голоса Элос, казалось, рождался в каждой точке её Храма.
– Я вижу, Таенори, ты в плохом настроении? Что случилось? – Богиня позволила себе лёгкую усмешку.
– На нас напали в пути, моя богиня.
– И кто же посмел побеспокоить Матриарха в такой день?
– Я не знаю, моя богиня, но в нападении участвовал высший вампир со своим выводком.
– Наверное, это было весело! – Богиня звонко рассмеялась. – Но мы здесь не из-за этого, ведь так? – вкрадчиво поинтересовалась она. – Это твой сын?
– Да, моя богиня. Мы с арирами вашего Храма уже утвердили его имя.
– Что ж, утвердили так утвердили.
Богиня, находившаяся метрах в десяти от нас, вдруг очутилась рядом. Мать от неожиданности отшатнулась.
– Дай мне его!
Таенори, напрягшись, протянула меня богине.
Я почувствовал страх матери и свой нарастающий ужас. Богиня взяла меня под руки и посмотрела в глаза: «У тебя будут столетия, чтобы привыкнуть к своему новому имени». Это была явно не моя мысль, но ключевое слово в ней было – «будут». Значит, я переживу данный отрезок времени.
Мне показалось, что меня засасывает. Мой дар выплеснулся сам, и гигантский столб пламени оказался жалким огоньком спички в огромном тёмном ангаре. Чужая сила заставила столб багрового пламени раскрыться цветком, выпуская из себя разноцветные прожилки, которые, обретя свободу, тут же в восемь разноцветных сфер дважды обернулись вокруг центра. Оранжевое пламя моего дара стало гаснуть, но разноцветные сферы начали испускать энергию, которая, словно туман, стала выпадать на центральную точку. Когда пламя совсем погасло, его место уже занимал довольно плотный сгусток энергии, напоминающий звезду с хаотично возникающими протуберанцами.
В следующее мгновение я осознал себя снова на руках своей матери, несущей меня к выходу под звонкий смех верховной богини Тьмы Элос.
Ощущение было как после полбутылки водки на голодный желудок. Мне временами казалось, что весь мир вращается вокруг меня, а временами было откровенно хреново. В пути меня жутко укачало, и, если бы было чем, я бы точно «отводопадил».
Возращение домой помнится смутно, а под конец я вообще заснул.
Часть вторая
Глава 1
Ненависть
Проснувшись на следующий день, я обнаружил в Доме суету. Как мне объяснила служанка, сегодня день представления меня Дому. Во всём Доме будет вечером праздник, на котором объявят моё имя и представят меня всем родственникам.
Меня приодели чужие служанки, которые потом удалились, оставив меня сидеть на кровати. Вскоре появилась моя орин с маленькими расшитыми полусапожками – моей первой обувью. Натянув их с помощью орин, я почувствовал себя скованным. Орин помогла мне подняться, и я увидел себя в стоящем зеркале. На меня смотрел толстенький карапуз с короткими, чуть заострёнными ушками, ослепительно-белой кожей, круглым лицом и очень серьёзным взглядом. Я вздохнул и пошёл в гостиную завтракать. Завтрак тоже удивил – меня дожидалась маленькая тарелка какой-то каши и ставшее уже обыденным молоко. Поискав ложку, я обнаружил её в руке моей орин – она решила меня кормить. Не буду я, наверное, выделяться – пусть кормит.
Съев кашу, я почувствовал себя бурдюком, неспособным к движению, но эту проблему решила моя служанка, взяв меня на руки. Она принесла меня в чьи-то огромные покои. Спустя пару минут пришла мать, одетая, как обычно, в вызывающе легкомысленный наряд. Сделав нам знак следовать за ней, она распахнула высокие двустворчатые двери и вошла в помещение за ними. Это оказался почти обычный элитный очень большой рабочий кабинет: в дальней стене было узкое, меньше полуметра, окно, боковые стены были заставлены книжными шкафами, буквально забитыми книгами, на полу лежал толстый ковёр, на котором стоял письменный стол с аккуратными стопками каких-то деловых документов и книг. Стены были обшиты чем-то очень похожим на лакированное дерево, а по углам серого потолка свисали короткие магические светильники, светящиеся мягким желтоватым светом.
Мать обошла стол своей плывущей походкой и уселась в кресло, обтянутое тёмной кожей. Получившийся контраст белой кожи атар и тёмного кресла завораживал. Орин под тяжёлым взглядом матери посадила меня в одно из кресел, расположенных напротив неё, и замерла за моей спиной, почти не дыша. Мать медленно оглядела меня и, скользнув взглядом из-под пушистых ресниц по свитку, лежащему перед ней на столе, произнесла:
