Тем досаднее вспоминать редкие ситуации, когда тебя накрывает тень верховной власти, и ты чувствуешь, что ещё секунда — тебя сомнут, раздавят и не заметят, как крысу, выскочившую на трассу гонок.
Так было. Беззвучный, невидимый полицейскому радару кораблик ОЭС легче пушинки сел на площадку, которую льеши почтительно обходят — не дай Небо пройти ближе полстадия от машины хозяина и солдатских вездеходов. Вышли двое ОЭС, огляделись. Толстый подумал — конец, всему конец. Унижение, кривые ухмылки льешей. Улики на служебном складе. С поличным.
ОЭС небрежно отсалютовали. Он — ничтожество, младший командир зональной полиции.
— У нас кончилась вода.
— Знаете, пить хочется, — улыбнулся второй.
И всё. Неделю он дышал «сладким» и пачками глушил «зонтики», возвращая душевное равновесие.
И сейчас равновесие грозило нарушиться. Отец Фойт, ОЭС...
Беспокойство копошилось в душе Толстого, летящего над долиной к Развалине — туда, куда указала Эну; он вёл катер, еле шевеля ладонью на штурвальной рукояти, а Эну стояла сзади, за креслом — сладко пахнущая молоденькая мункэ, умви-стерва, которой повезло.
Ничего нового в долине Толстый не нашел. Корабля звёздных не было, а была старая Развалина, где наконец рвануло. Отчего рвануло — вот вопрос.
— К ней ближе садись, — откорректировала Эну. Ей не за креслом, а в кузове за решёткой красотой сиять, подумал Толстый.
— Выйдешь первая.
— Ну и что? выйду.
Навстречу из Развалины показался стриженый выродок с оружием на правом бедре. Он шёл прямыми ногами, скованно, как все уроды с окостеневшим от рождения надстопным суставом.
— Кто такой? — спросил сквозь зубы Толстый.
— Сам отец!
Около отца — сюрприз! — отирался Проныра Шук, дружок Эну и наверняка уже член семьи Фойта. Этого вьюнца Толстый давно держал на примете — шпана с задатками ворюги. Был слушок, что у него видели эйджинский пистолет. Если поймать поганца с оружием, пойдёт под статью — суд по сокращённой процедуре, безличное заседание по видеосвязи, мера наказания — восемь лет каторги. Это вразумило бы хулиганьё... Но гадёныш прикрылся знакомством со звёздным.
Форт внимательно осматривал представителя местной коррумпированной полиции. Что от него можно ждать?.. Ничего хорошего. Лицо с тем же лживо-радушным выражением, с каким торговец предлагал лингвоуки.
— Очень приятно. Я — Форт.
— Бэа Куннии, младший офицер.
Фойт говорил через переводчик и не на священном языке — Толстый плоховато знал речь звёздных, но всё равно это была не она. Ага, значит, наёмник из колоний, где тарабарские наречия.
— У меня проблемы со связью. Мне надо с вашего радио выйти на контакт с орбитой. Вознаграждение будет, — Форт изучал экипировку одутловатого туанца в тёмно-коричневой униформе. На правом запястье широкий браслет, к нему коротким кольчатым стеблем крепится прижатый к предплечью пенал, похожий на тот, из какого в него стрелял стражник. Никаках выступающих деталей. Как этой штукой пользуются? Личное оружие иномирян не входило в программу обучения, а Форт был любопытен ко всяким техническим диковинкам. Бионическое управление?.. Однако носитель пенала интересовал его больше. Как ни рискованно заводить подобные знакомства, было бы лучше, если врач не преувеличил продажность зональных блюстителей порядка. И хватило бы кликов расплатиться; их всего-то шесть осталось.
Риском отдавала и вся затея созвониться с «Вела Акин». От колебаний спасала одна уверенность в том, что фирма, арендующая корабли, достаточно солидна, и ей важно отстоять своё реноме в споре с военными. Виновны вояки, и Форт был готов это засвидетельствовать — только не здесь, а на КонТуа. Как решится загвоздка с убитым стражником, он представлял себе с трудом, но догадывался, что на орбите арест грозит ему несколько меньше. Фирме выгоднее, чтобы он был на свободе.
Готов он был и к тому, что Бэа Куннии оберёт его дочиста. Люди вообще жадны, а жадность продажных легавых — это что-то запредельное. Неизвестно даже, могут ли они навороваться досыта. Вопрос, что пересилит — желание отличиться перед начальством, сдав нелегально въехавшего звёздного, или любовь к деньгам.
— Дело довольно важное. Можете рассчитывать на бонус и от тех, с кем я буду говорить, — намекнул Форт, чтобы корысть была сильней, а служебный зуд погас. Если легавый поддастся, обратного пути уже не будет.
«Поломки случаются, — размышлял тем временем Толстый, — но чтобы звёздный не взял в вылазку на ТуаТоу что-нибудь для подстраховки, хотя бы спутниковый телефон — просто безалаберщина! Этот Фойт — не отец, он мелочь. Гробанул в зоне яхту с товаром, вроде Развалины, и теперь ищет, как перед своими отчитаться — вот, наверное, что случилось! Хе-хе... мошка к сладкой ленточке прилипла... Нет, выродок, дёшево ты не отделаешься. Обошёл слежение ОЭС и приземлился, да?.. а от Толстого не уйдёшь! Я тебе обставлю связь с КонТуа... и на случай, чтобы начзоиы тебя сдать, тоже позабочусь. Именно так поступают умные люди — со всех сторон обезопасившись!..»
— То, что вы просите — очень сложно... — Толстый изобразил на лице глубокую задумчивость.
— Догадываюсь.
— Сразу я связь не обеспечу, нужно время. На выселках вам показываться нельзя, сами понимаете... И здесь, — кивнул Толстый на Развалину, — слишком людное место. Если вы мне доверитесь...
— Разве я уже не доверился?
— Извините, уважаемый отец, но ваше положение, как я догадываюсь, сложное... да и мне не хотелось бы попасть на прицел ОЭС.
— Так... Что вы предлагаете?
— Рядом старый город, где никто не бывает... даже не город, но там есть, где укрыться. И есть вода. Едой я вас обеспечу.
Звёздный потёр подбородок, оглядываясь:
— Кое-какая еда у меня есть...
— Надеюсь, уважаемый отец, мы не пожалеем о том, что встретились.
— И я надеюсь. Когда будет связь?
— На днях. Может быть, завтра-послезавтра. Да, позвольте вас предостеречь... вижу, вы нашли себе помощников — но это очень ненадёжные льеши.
— А чем льеши от вас отличаются?
— Льеши? — искренне изумился Толстый. — От меня?
Ох и глупота живёт в дальних колониях! Сидели бы себе и не высовывались, чем своей дуростью людей смешить. Как их в Бурю потеряли, так бы и забыли навсегда, а не возили в державу всем на потеху. Нет же — «Людской ресурс! Возвратим единокровных братьев к свету культуры!» А может, это и кстати — дурней легче облапошивать.
— О, понимаю, вам не объяснили, отец... они самого низкого происхождения. Льеши — иначе и не скажешь. Тупые, беспонятливые, грязные скоты; им бы честно работать, а они крадут и пьянствуют... девка, извольте сами видеть, пропащая — умви, и красноверка к тому же...
