Но самая неприятная неожиданность случилась через час, когда и полицейские оперативники явились, чтобы выслушать, где им стоять и кому подчиняться, и Толстого с Канэ вызволили из клетки. К воздушным машинам, собравшимся рядом с участком, присоединился лёгкий быстроходный аппарат, из которого вышел стройный золотоволосый человек в модном муарово-лиловом халате поверх длинного иссиня-чёрного платья, в тонкой снежной маске и полупрозрачных перчатках. В ладони он нёс холёную чистую крысу, пушисто-белую с жилеточным коричневым узором и жёлтым лакированным хвостом. Командир разведчиков отсалютовал великолепному человеку чётко и почтительно.
— Господин эксперт, сведения в целом собраны. Главное я вам доложил по радио.
— Спасибо, Ниу, — приезжий лишь взмахнул ресницами в ответ.
Завидев лучезарного приезжего с крысой, Толстый побледнел и похолодел, словно уже умер. Перед красавцем все так расступались, так вытягивались, что для сомнений не осталось места — это фигура из высокородных, человек, которому доверено решать судьбы. Почему-то оробевший взгляд участкового особенно притягивала крыса — в том, как она перебирала лапками и дёргала хвостом, чудилось нечто ужасное.
— Итак, — лаская крысу, золотоволосый даже не глядел на Толстого, — вы утверждаете, что на участок напал робот.
— Так точно! — Толстый ещё надеялся на что-то и старался выглядеть молодцом.
— И вам не известно, ни чей это робот, ни почему он напал.
— Никак нет!
— А ваш солдат, который полчаса тому назад вышел к дорожному посту в Таомоне, утверждает, что вы состояли в сговоре со звёздными ворами — и не поладили с ними, поэтому и случилось нападение. Вы заметно облегчите свою участь, если без запирательств назовёте воровскую семью, с которой общались, и человека, которого скрывали на своём участке.
Толстый поник. Муа, подлец, продал!.. Теперь он — жертва похищения, невинно пострадавший; спешит утопить в помоях и начальника, и старшего товарища. Зачем Фойт не убил его, зачем отпустил живым?!!
— Думайте быстрее, — поторопил золотоволосый. — Ваше содействие я отмечу в моём отчёте ОЭС как смягчающий факт.
— ОЭС?.. — безнадёжно поднял глаза Толстый.
— А кто ещё, по-вашему, должен заниматься ворами сверху и их пособниками? Выбирайте — или приличный лагерь в зоне 5, или лагерь строгого режима на Гнилом море, в зоне 17. Приговоры бывают разные.
— Они заставили меня. Мне угрожали...
— Да перестаньте, скучно слушать, — лицо и голос золотоволосого были одинаково холодны. — Посмотрите-ка, не знакомо ли вам это лицо? — усадив упитанную крысу на плечо, человек извлёк из-под лилового халата голографический портрет.
— Фойт, — кивнул Толстый. — Это он напал. Он принуждал меня к сотрудничеству, я отказывался...
— Фойт, — повторил человек с крысой. — Точнее, Форт, — легко перешёл он на р-говор. — А имя семьи?
— «Вела Акин».
— Чудесно. Но, знаете ли, к тому времени, когда ОЭС займётся вами вплотную, по-настоящему, вам надо подготовить логичную, стройную версию событий — почему вы не арестовали звёздного, почему предоставили ему схрон на участке, почему вели переговоры с ворами вместо того, чтобы доложить о них куда следует. Не думаю, что вам дадут возможность сговориться с тем солдатом о совпадении показаний, но уверен, что у вас впереди годы сосредоточенных размышлений о чести мундира. Почему-то я подозреваю, что при тщательном разбирательстве за вами сыщутся и другие проступки... Ниу, допросите его и сделайте копию для ОЭС. Они скоро прибудут.
Оставив убитых горем Толстого и Канэ осознавать близящуюся встречу с неумолимыми парнями из ОЭС, Акиа вышел из участка. Небо понемногу очищалось от тающих туч, и солнце простёрло свои лучи над территорией, осветив Цементные выселки. Крыса на плече зацокала, шершавым носом тычась в ухо эксперта-лазутчика и перетаптываясь всеми ножками; Акиа погладил ручную зверюшку, но мысли его были далеко — на северо-западе, в автономиях вдоль Хатис. Помножить скорость «молики» на те часы, что солдат брёл по бездорожью к трассе... Фортунат Кермак может оказаться на двести лиг в любую сторону от места расставания с солдатом. Акиа послал просьбу отследить беглый катер зональной полиции, где бы тот ни появился, но шансы на успех были невелики. Кермак умён, он умеет скрываться. В самом деле профессионал из воров или просто находчивый человек? Скорей второе. Воры не унижаются до пилотской работы.
Автономии Хатис. Огромное население, а среди него — чужак, похожий на неплода-выродка, и двое юных льешей. И законы! в мирное время воинские операции там запрещены — не влетишь с отрядом запросто, как в зону 7.
Задумчивая неподвижность Акиа длилась не больше минуты, после чего он направился к флаеру, чтобы связаться со своими подчинёнными и отдать кое-какие срочные распоряжения. Льешня в отдалении тихо ахала и тараторила между собой — столь восхитительного человека никогда на выселках не видели, и неизвестно, когда в следующий раз залетит сюда такая птица-небылица; надо досыта наглядеться, какой он пышный и величественный, и какие у него ботинки, и какие пуговицы, и какая крыса.
А дети, прятавшиеся за взрослыми, мечтали поймать в пустыне рыжую встопорщенную крысу-цокотуху и приручить её, чтобы сидела на плече.
Блок 9
Муа Тумэнии был во многом прав. Будь он поразговорчивее, а обстановка — более располагающей, он рассказал бы куда больше о тех чудесах и откровениях, которых Форт может сподобиться в компании двух льешей.
Пока автомат маскировал катер в лесочке, пока Форт зарывал автомат в ложбине ручья, пока беглецы пробирались по зарослям, ежеминутно ожидая свиста воздушного патруля над головой — всё вроде бы шло хорошо. О чём промолчал Муа, выяснилось позже, когда они вышли на обитаемый простор.
Нет, в «стоп-дороге» Эну не схватили — но запомнили, потому что редкая льешка, заявившись до рассвета, требует брюки-рубаху для отца, ботинки для друга, три олокты, и вон те штанишки, и вон ту кофточку, и вон ту ожерелку, и щупальца в маринаде, и надувные конфеты, и лак для лица, и ещё вон то, и то, и это, и скажите, когда, откуда и куда здесь ходит автобус, и возит ли он всех или раздельно.
В принципе, они и в общем автобусе смотрелись сносно, если не считать того, что Шук жрал щупальца, вытаскивая их руками из банки, зажатой в коленях, а из-под смиренной олокты Эну свисало радужное ожерелье и высовывались ноги в танцевальных шароварах и солдатских сапогах. Форт, в светлом серо-коричневом комбинезоне фермера, натянул капюшон пониже и притворился спящим, дабы другие пассажиры не подумали, что он едет с этими двумя. «Скорей доехать бы и затеряться», — думал он. Но легче затеряться кошке, которой жестокосердные дети привязали к хвосту пару консервных жестянок.
Посадка прошла без проблем; Форт понаблюдал, как другие оплачивают проезд, затем вложил свой клик в гнездо кассы, и водитель, молча взглянув на льешей, постучал по кнопкам — сбоку из кассы, как язык, высунулась полоска билетов с насечками перфорации. Лишь через несколько остановок, когда салон наполнился, Форт обратил внимание, что их, троих в олоктах, окружает зона пустых кресел. Либо отчуждение касалось людей в белом, либо (что более вероятно) при провозе «ничтожных» ты платишь и за те места, куда никто не хочет сесть.
