— Вот так всегда, — Луи начал искать пульт в ящике стола. Баркутэ следила за его рукой внимательно, но без волнения. Он сердит, конечно, но лишнего не сделает. Код беспроводного доступа к вживлённой в неё системе волокон и узлов-бусинок — его личный. Когда Луи Маколя убьют (ибо мало какой из замов по особым поручениям умер своей смертью), код перейдёт к его преемнику. Возможно, однажды код применит директор Ухал, приказав ей хлопнуть Маколя. Когда это произойдёт? через год? через минуту?
— Тебе не скучно у меня служить?
— Нет. Иногда, когда вам бывает тошно, вы заводите со мной беседы о всякой ерунде. Вас интересно слушать, вы красиво говорите. Может быть, вы самый образованный в семье.
— Спасибо. — Наблюдая за её глазами, Луи активировал пульт. Бусина под затылком ожила, генерируя сигналы, и голова Баркутэ непроизвольно дёрнулась.
— Всегда хотел знать — каково быть управляемым и выполнять то, чего не хочешь?
— Но ведь вами тоже командуют старшие сыновья.
— Мои отношения с ними — иные. Это вопрос воли и выбора. А когда выбора нет? Тогда подчинение должно быть желанным — или совсем наоборот. Всегда очень сложно определить, что испытывает подчинённый, чего от него ждать. Скажем, готов ли он пожертвовать собой для фирмы.
Наклон головы вправо. Влево. Пульт отметил противодействие мускулатуры Баркутэ. Даже в человеке, прошитом волокнами системы, нельзя быть уверенным. Что же говорить о людях без имплантированных структур?
— Потому и встаёт вопрос о любви. Любимому доверяются безрассудно, целиком. Вера, надежда и любовь, как говорят эйджи. Заметь, в эту триаду не включён разум. Но полагаю, что для подчинения хватит надежды с верой.
— Бывает так, что и они кончаются, — Баркутэ захрипела от спазма в горле, посланного Луи.
— Я ловлю одного инородца; по моим предположениям, он и верит, и надеется. Но вдруг, как ты верно заметила, чувства иссякнут? а он опасен. Здесь мне и понадобишься ты. Твои чувства и способности системы.
Механизм каскадного наращивания силы мог запускаться автоматически, на всплеск гормона агрессии, но Луи включил его вручную. Баркутэ задышала чаще, даже привстала на носках; под кожей выпуклыми контурами обозначились мышцы.
— Столик, — показал Луи. Белая фигура в шортах и жилете невесомо взметнулась и обрушила удар стопы на невинный столик; хрупкая мебель разлетелась на куски.
— Светильник.
Баркутэ взвилась винтом, вскинув ногу к потолку. Свет померк, посыпались осколки пластика.
— Стоимость оплатишь ты.
— Есть! — Встряхнув головой, Баркутэ в восторге ощерила зубы. Мышцы её, подрагивая, расслаблялись.
— Вот что такое любовь, — нравоучительно поднял пульт Луи. — Это когда позволено всё. И тот, кто позволяет — любимый. Чтобы насладиться так самой, надо впасть в ярость, встать рядом со смертью. А я дарю счастье нажатием пальца. Когда я делал это в прошлый раз?
— Давно. — Она никак не могла отдышаться; такой подъём не сразу отпускает. — Неделю назад.
— Могу и чаще. Если захочешь.
— Если вам будет угодно, — Баркутэ сузила глаза, скрывая их блеск.
Отложив пульт, Луи взял коробочку, где перекатывались пилюли.
— Но не всё зависит от меня. Кое-что и от тебя. — Он держал синий шарик двумя пальцами, как ювелир — жемчужину. — Настоящий продукт. Никакой синтетики, только природные компоненты. Сделано по индивидуальному заказу.
Маленькая синяя сфера отражалась в зеркалах её глаз.
— Иначе взмахи наших маятников разойдутся.
— А вы можете точно обещать, что будете чаще включать каскад?..
— Нет. Отвечаю так же, как ты мне вначале. Только вера и надежда.
Она было протянула руку, но он взглядом показал, что ждёт не этого. Тогда Баркутэ опустилась перед ним и потянулась губами к его пальцам. Луи сжал пальцы, заставляя её потрудиться. Наконец пилюля оказалась у неё во рту.
— Глотай здесь. Не вздумай унести из кабинета за щекой.
— Поверьте, я так не сделаю.
— Я никому не верю, Баркутэ. Такова моя работа.
Встав, она машинально очистила ладонями колени, хотя губчатый ковёр у ног Луи был безупречно вымыт. Взоры обоих были холодны, но подлинный холод царил в зрачках Луи. Игра потешила его, однако сейчас усталость возвращалась, подавляя гаснущий огонёк удовольствия. Ничтожная победа, гордиться нечем. Нечто сродни шутке Ухала. И думать не стоит, чтобы унизиться до встреч с наёмной охранницей, усиленной кибер-вставками в тело.
— Я надеюсь... — оглянулась Баркутэ на выходе, но тут прозвучал телефон, вызывая Луи.
— Слушаю.
— Говорит Кермак. Я нахожусь в городе Сабауда на Хатис. Вы готовы со мной встретиться?
Белые называют такое — «приманил Судьбу». Ещё один, верующий в небылицы подобно Баркутэ, и опять акт слепой веры связан с шаром — с той разницей, что его надо не принять, а вручить в подтверждение своей преданности. Вручить — и испытать крушение надежд. Лаконичная и ясная финальная комбинация. Луи с клавиатуры задал телеметристам уточнить местоположение Кермака по цепи ретрансляции и одновременно ответил:
— Да.
— Завтра у нас 8 бинна, день йо. 9-го числа в 05.00 я буду ждать вас в доме свиданий Вешний Сад, в Файтау. Спросите комнату Возчика Нии, представитесь как господин Желанный Гуэ.
— Со своей половиной, — поневоле восхищаясь тем, как быстро Кермак освоился в чужих местах, Луи жестом остановил Баркутэ. Где базируется сей блуждающий пилот?.. Сабауда и Файтау не так уж близко друг от друга. Не иначе, эйджи кочует по приютам, путая следы. Так его не выследишь и врасплох не захватишь — но он сам идёт навстречу Судьбе, словно манаа-воитель. Ближе, ближе, душенька; я — твоя Судьба...
— Значит, имя вашей половины будет...
— ...Скромница Нути.
— Согласен.
— Итак, мы обо всём условились. До свидания, Кермак.
— Опоздание на час я буду считать отказом от контакта.
Вновь загорелась злоба. Будь Луи имплантом вроде Баркутэ, его дыхание показало бы готовность убить. Ах ты, проломись Небо! никак этот полуробот, композит из протезов и мозгов, смеет диктовать ему условия!.. Стоп. Отыграть на нём то, что пришлось из-за него пережить, можно будет потом, когда заполучим самописец.
— Мы придём вовремя.
— Надеюсь. Конец связи.
— Откуда шёл разговор? — незамедлительно обратился Луи к наблюдателям.
— Сабауда, автономия Гани, западная окраина, район вещевого рынка.
— Половиной буду я? — спросила Баркутэ. Луи кивнул.
