Старая шлюха Власть напомадилась, подмазалась там-сям и повернулась лицом к людям: «Любите меня!» Прошелыга знала: если человечки, шевелящиеся в тесноте бигхаусов, перестанут платить ей налоги, она завтра же сдохнет, и её смердящий труп будет крючьями утащен в скотомогильник.
Ненастная полутьма стирает черты лиц, плеск дождя заглушает шаги и голоса Нет лучшей погоды для беглеца, чем непогода! Скользи, таись, сворачивай в переулки, отыскивай проломы в заборах и места, где из решёток вырезаны прутья. Здорово, если ты знаешь, как устроен Город – тогда для тебя в нём не существует преград.
Мужчина в длинном плаще с капюшоном, с большой сумкой на плечевой лямке неплохо ориентировался в сине-зелёных кварталах. Похоже, он умел жить на двести-триста бассов в месяц и говорить с тем акцентом, который здесь в ходу.
Прежде чем слиться с уличной толпой, он провёл несколько дней в дрянном, полуразрушенном сквоте – и не на этажах, где обитала рвань, а на крыше, где в такое время года никто не селится. Те вещи, которые могли промокнуть и испортиться от сырости, человек старательно запаковал, надев вместо них комбинезон земляного цвета и чёрные, вроде галош, туфли «ДЛЯ КИБОРГОВ». Лицо и кисти рук он без колебаний намазал гуталином. Получилась более или менее надёжная маскировка, предохраняющая от визоров, стоящих на полицейских и сэйсидских флаерах. Впрочем, он заранее определял даже приближение тихих беспилотных наблюдателей и успевал скрыться.
Опасное жильё? Зато с крыши удобнее принимать всю доступную радиосвязь, включая беспроводные каналы Сети. Надо разобраться, как теперь живёт Город; без надёжной информации гулять внизу – значит, подставляться.
Обмен мнениями шёл густо; эфир был насыщен, словно пространство переплетающихся мыслей.
– Голосовать за Нормана, и точка! Он загонит сэйсидов в казармы. Проверка документов ОСТОЧЕРТЕЛА. Тык, я нормальный гражданин, и нечего приматываться!
– Вторые сутки света нет. Живу на запасе аварийного питания. Какой экстрим! пещерный век! Заказал пиццу, спрашивают мой этаж. Шестьдесят четвёртый! «Доставим с наценкой за высоту подъёма». Ха-ха! Новые горизонты! Стою перед выбором – согреть ужин или остаться в Сети. Если замолкну – я не умер, ПРОСТО СЫТ.
– Термос, купи термос! Я научу тебя готовить ЧОЛЕНТ; он чем дольше стоит в тепле, тем вкуснее. Значит, рубишь мясо с жиром средними кусками – и в кастрюлю. Сверху овощи – их чистить, но не резать! – картофель, морковь, луковки, корень петрушки, чеснока зубчиков пять, десять горошин черного перца, приправы, соль. Залить, чтобы вода лишь покрыла продукты, тушить на малом огне, при слабом кипении. Потом в термос.
– Эй, девушка! вы – психологическая помощь из Белого Города? Алло! Чолент – на бис! Вас слушает коммуна из Гриннина, семь человек, у каждого ДВА ЗВЕРСКИХ АППЕТИТА. Мы готовы ловить ваш канал с утра до ночи. Поподробнее, пожалуйста, особенно с того момента, когда снимаете крышку с кастрюли!
– Лучшая Конституция – это поваренная книга! Ням! Ням!
– Вопрос из Ровертауна. Уточните – что такое МЯСО?
– Картофель я видел. Пробовал. Жареный на синтетоле – восторг, съел бы с тарелкой! А эта, петрушка – она БОЛЬШАЯ?
– Никакой не Белый Город, перестаньте надо мной прикалываться. Я сижу на сорок первом этаже, на Синем Севере, и сканирую том «Национальных кухонь». Я вывихнула голеностоп, потянула связки.
– А цвет глаз? какие у тебя волосы?
– Рост, вес, ОБЪЁМЫ? голос – твой или модуляр?
– Синий Север велик. Где именно?
– Скажем так – я вижу башенную базу номер семнадцать-дэ, а за ней горит Старый Парк. Голос мой. Видео не дам. Петрушку нашла в «Истории съедобной флоры». Белый корешок в виде хвостика, длиной с палец.
– Она ведь новая, Семнадцатая-дэ. Что там?
– Сейчас бинокль возьму. На стволе ничего, стоят антенны, светят лампы. На верхотуре что-то ладят, там движутся краны. Выше, метров полтораста над кранами, плывёт платформа… с неё отчалил флаер… и два ротоплана.
– Куда направились? какие модели? они с оружием?
– Погоди, я увеличу. Отснять их для тебя? Я различаю бортовые номера.
– Давайте о девушке. Она так и не показалась нам. Ребята, plane spotting – HE ПОТЕХА НЫНЧЕ, особенно что касается номеров, маршрутов и вооружения. Мисс Сорок Первая, ты назвала этаж, сторону дома и особую примету – вывих. Оставила образец голоса. Рядом с вами не бомбили? облав не было? Ни тебя, ни твоих не шмонали на улице, не ставили буквой X?.. С чего ты патологически храбрая?
– Третье ноября, мой боязливый брат! Неделя до выборов; кто станет хватать plane spotter'a из-за такой мелочи, как бинокль? Пусть только позвонят: «Откройте, сэйсиды». Я тотчас выхожу на штаб Нормана и визжу о своих правах глазеть в окно, фотографировать всё, что летает. Полчаса – и у дверей орава репортёров. МЕНЯ НА РУКАХ ПОНЕСУТ, как ковчег завета: «Сэйсиды обижают хромоножку!» Корешок им в виде хвоста, а не меня в наручниках!
– Дерзай, дерзай – но не слишком дерзай, а не то увидишь горя непочатый край. Моя тётушка тоже верила во всякую фигню, да вот пропала без вести в тридцать седьмом. В жарком июле, как и многие.
– Я тебе сочувствую, но это совсем не значит, что…
– Через год мы нашли её в списках на депортацию. Она ни в чём не участвовала, просто под руку подвернулась. И что-то видела, на что смотреть нельзя. Только что прибыла из ссылки. Половины не помнит, всего боится, тарится в тёмной комнате. Дядя за неё бегает, восстанавливает ей работу, страховку, выбивает компенсацию. Да, ещё «Ассоциация жертв Тридцать седьмого года» кое-чем помогает – юриста выделили, талон к врачу-консультанту, месяц реабилитации у Гийома… Ну как, продолжишь выдрючиваться у окошка?
– Что ты предлагаешь вместо этого?
– Стоп, стоп, так не пойдёт! Спор на принцип – в другом регионе! Здесь мы будем обсуждать волосы и ГРУДЬ мисс Сорок Первой.
– Лично я вступил в Ассоциацию. Благотворительность никто не запрещал, а на взносах я не разорюсь. День в неделю тружусь волонтёром.
– Ты… тоже пострадал?
– Как тебе сказать… Когда за стеной кого-то бьют, трудно остаться ни при чём.
– Разберёмся радикально. На нашей частоте – plane spotting без дураков, девочки, мальчики И ЗДОРОВЫЙ ЮМОР. Если кто-то хочет заниматься чем-нибудь другим, то Сеть очень большая. Принято?
– Сорок Первая, мы уходим?
– Есть что сказать наедине?
– А ты хотела бы послушать?
– Пожалуй. Ты почти ДОСТАЛ меня. Я люблю доводить дела до конца.
– Кто нам теперь расскажет о еде?! Сорок Первая, вернись! Гриннин, коммуна – умоляем её остаться!
СОРОК ПЕРВАЯ УШЛА ОТ НАС. ВОЛОНТЁР УШЁЛ ОТ НАС.
– Пари, она ему покажется!
