— А досье на меня составляли вы, Аник?
— Мы оба, — отозвался Клейн.
— Я смогу его прочесть?
— Конечно, но не сейчас — оно у профессора.
— Если даст — возьмите и мое, — великодушно предложил Аник. — А Клейн — сам ходячее досье, на него нет никаких бумажек.
— ?..
— Мой труп нашли в горах, когда растаял снег.
— …о нем известно то, что он сочинил сам.
— У вас выгодное положение, Клейн, — с некоторой завистью сказала Марсель.
— Мне нечего скрывать. И вам, барышня, в общем-то, тоже.
Куранты, где диск маятника отмахивал за темным стеклом — две секунды туда, две секунды сюда, гулко и мягко сказали: БОМ-М, потом еще раз — БОМ-М, и — БОМ-М, ажурные черные стрелки сошлись в одну на цифре XII.
— Пора спать?.. — спросила у часов Марсель.
— Мы утомили сьорэнн, — захлопотал Аник, срываясь с насеста и подхватывая бронзовый колокольчик: — Аньес!
— Я не хочу спать, — устало, подавляя зевоту, качала головой Марсель. Кто бы мог подумать, что близость желанного сна может быть так противна?! головой в подушку — а там яма, дыра, провал в преисподнюю…
— Аник, какие сны вам снятся?
Клейн и Аник переглянулись, потом Аник спросил:
— Вы видели что-то странное вчера?
— Значит, и с вами это бывает?
— Что — это?
Марсель провела ладонью по лицу, пытаясь смахнуть с ресниц сонную, тяжелую паутину; помассировала надбровья.
— Я боюсь, — вдруг призналась она жалким голосом, болезненно жмуря глаза. — Вчера мне снился Ад, как наяву… Я понимаю — это сон… и так будет каждую ночь?
— Нам тоже снится всякое… — Клейн пересыпал с руки на руку то, что она раньше приняла за четки, — граненые металлические кубики, нанизанные на гладкую цепочку. — Тут дело в мозге… мозг у нас работает как-то особенно. Профессор этим занимается, он вас будет спрашивать о снах…
— Можно от них избавиться?
— Вообще-то, можно — большой дозой снотворного, — скептически сказал Аник, — но иногда и это не спасает. Да и полдня валяться от ударной дозы… сомнительное удовольствие. Лучше отдаться снам — там не всегда кошмары. Я, например, привык.
— Они всегда такие яркие?
— Почти, за редким исключением.
— И вещие всегда?
— Далеко не всегда. В конце концов, ведь это — сны, работа мозга по ночам.
— Мне казалось, — призналась Марсель, — это на самом деле. Моя душа отправилась куда-то… А снотворное у вас есть?
— Не стоит привыкать к таблеткам, — заметил Клейн тоном сотрудника детской инспекции, этакого борца с наркоманией.
— Я не хочу видеть сны, — с нажимом сказала Марсель. — Вы должны мне помочь.
— Попробуем, — выдвинув ящик стола, Аник достал флакон из-под дормитала, где лежали меловые таблетки, для пущего сходства чуть сдобренные горечью; он счел, что с девушки хватит нектара, которым она их запьет.
— И пожелайте мне спокойной ночи, — попросила Марсель, уходя.
— Добрых вам снов.
— Спите спокойно.
Ни страха, ни сил, чтобы противиться сну, не было, когда Марсель свалилась на заботливо расстеленную кровать.
Не было сил даже думать о том, что она второй вечер не молилась перед сном — хотя ей было о чем просить Бога.
* * *
Супруге комиссара Веге было не привыкать, что муж задерживается на службе, но что за «срочное дело» в архиве могло заставить его отказаться от обеда и даже от ужина?
— Не беспокойся, дорогая, я приму лекарства вовремя.
В 71-м выездная следственная бригада из Ламонта включилась в дело «Кровавой недели» на третьи сутки, когда стало очевидно, что громкие убийства складываются в систему. Столичные волкодавы рьяно взялись за работу, оттеснив дьеннских на вторые-третьи роли. Дьеннцев это обидело; именно высокомерный снобизм оперативников из министерства помешал Веге высказать свои соображения. Раз они в Ламонте умные такие, и слово опытных коллег им не указ — пусть сами роются.
Надо признать, министерские шуровали прытко, вовсю используя связи с «имми», военной полицией и Бюро национальной безопасности. Тотальный контроль на транспорте, проверки документов, допросы иммигрантов и задержание всех подозрительных лиц. Документация по делу разбухала день ото дня; сколько чашек кофе было выпито и сколько выкурено сигарет в кабинетах дьеннского дворца юстиции — не сосчитать.
Веге плотно засел в тихом архиве. Для начала он ознакомился с описью документов. Бумажное море, и только. Дело вспыхнуло, буйно пылало и постепенно гасло; его вновь свалили на местную «крипо», но чем дальше, тем реже кто-нибудь отваживался нырять в это болото.
Последовательно перекапывать горы бумаг — напрасный и неблагодарный труд. Нужен точный подход, ориентировка на самое важное. Вопрос — как подступиться и за что взяться?..
Все убийства были совершены в Дьенне. Снайпер, заранее и хорошо изучив распорядок дня, места обитания и привычки жертв, каждые сутки выходил на охоту и валил того, кого наметил. Меры предосторожности не помогали — он словно наперед знал, где и кого подстеречь.
Были подкуплены слуги жертв?., нет, слишком велик риск разоблачения, подкуп обошелся бы дороже, чем работа снайпера. У анархистов таких денег нет. «Рука Кремля» и «золото Москвы» — байки для безмозглых.
Положим, он въехал в Дьенн за неделю-другую до акции, осмотрелся, снял жилье, а закончив, отлеживался, пока не убрали полицейские кордоны. Опять-таки это предполагает хорошую подготовку и организацию — а на что способны местные бунтари? только митинговать — «Остановите войну во Вьетнаме! Свободу неграм!» Эти патлатые хиппи, курильщики марихуаны, запутанные в беспорядочных любовных связях — ну какие из них заговорщики?!.
Сведение счетов среди элиты? Проработано было и это. Результат — ноль. Состояния не перешли в другие руки, осиротевшие семьи влияния не утратили.
Оставалось одно — методичный отстрел с неясной целью. Месть?
Нет, искать надо не в мотивах преступления. Если что-то упущено, то не здесь…
Заполнив один листок пометками, Веге мелко рвал его и принимался за следующий.
По наитию, знакомому лишь матерым ищейкам, он обратился к папкам, листать которые было лениво уже в 72-м. Следственная машина работала на холостом ходу, по инерции просеивая разных случайных человечков, прослеживая связи и знакомства — но уже без рвения, механически. «Снайпер ушел», — таково было общее мнение, и дальнейшая работа казалась неизбежной рутиной. Допросы, сводки участковых инспекторов… Пометки красным: «Состоит в союзе студентов левой ориентации», «Употребляет наркотики»…
На излете, на втором этапе розыска, служба зарегистрировала 12 376 лиц. О-го-го!..
