Да, точно без стволов. Если б хотели убить — то улицы Мунхита в выходной малолюдны, а стрелять терминадос умеют неплохо. Обоймы не пожалеют, чтоб наверняка. Маноанский обычай велит принести заказчику голову убитого, но они на чужой земле — хватит и газеты с заметкой об убийстве.
«Хотят взять живьем», — возникла вторая жалкая догадка.
Утром. Если им известно, когда и куда она ходит. А им известно. Они даже не прячутся. Берут на страх. «Звони, не звони, крошка — ты уже на крючке, отслежена и вычислена».
«Взять „троупер“, выйти к машине — и уложить всех», храбрилась третья мысль.
И на всю жизнь в тюрьму. Та же могила, только заживо.
«Надо просить защиты у полиции», — вертелась первая из мыслей.
Ты не политический лидер, не писатель-эмигрант с известным именем, не беглый президент с украденной казной. Месяц, два, три будут стеречь, поселят в дом хмурую даму в штатском, а потом — «За отсутствием оснований постоянная охрана снята». Это в лучшем случае — если тебя поймут, поверят.
Затем Ана-Мария поднялась в квартиру. Мысли-мошки умерли и высохли, их унесло ветром.
«Бежать», — мысль-паук, мысль из темноты, тянущая паутиной к себе.
«Рассказать Лолите!» — билась в паутине муха.
На блинчики Ана-Мария насыпала слишком много перца. Горло запылало огненной трубой, в глазах защипало.
— Марсель не звонила?
— Вчера вечером. Она в норме, обещала позвонить. А я… — Долорес запнулась, поймав глазами фиолетовую розу в вазе.
— Что-нибудь нашла в библиотеке? — вопрос Ана-Мария задала механически, просто чтоб не молчать.
— Да, кое-что, но… — Роза, похожая на восковую, замерла в своем пышном цветении, и лепестки ее напоминали губы: «Тс-с-с-с!..»
— …за нами следят, — выговорила Лолита. — Эти люди, что пришли вместе с Марсель…
Ана-Мария, раскрывшая было рот, воздержалась от возгласа.
— Они выяснили, кто я, чем занимаюсь и где бываю, — напряженным, чуточку горестным голосом докладывала Долорес. — Ана, меня предупредили, чтоб я прекратила розыски. Похоже, они могут многое — слежка, вооруженные акции…
Еще часа полтора Ана-Мария размышляла, сидя у себя — старательно, не давая трусливым мыслям заглушить голос рассудка и сражаясь с пауком, что старался опутать сознание липкими нитями безвыходного ужаса. Наконец она решилась и перенесла телефонный аппарат в свою комнату.
Надо попытаться.
Бодибилдинг-клуб «Пехлеван», на ее счастье, работал и по выходным. Там не отказались дать ей телефон сьера Клейна, но попросили назваться; она откровенно объявила, кто она такая. Нечего терять.
Лишь бы он оказался дома…
— Алло?
— Сьер Клейн?
— Да, я слушаю вас.
Клейн только что пришел из гаража, поставив туда «вольво».
— Я Ана-Мария. Здравствуйте.
— Я уже все сказал. Я не держу на тебя зла. И точка. Кстати, ты обещала нас забыть. Не звони мне больше, береги здоровье.
Сердитый, грубый тон и недовольная, отрывистая речь означали, что сейчас Клейн бросит трубку.
Ана-Мария не ошибалась; Клейн готов был сказать «Прощай», как сплюнуть, и тем закончить разговор. Эта брюнетка была со всех сторон некстати — невпопад оказалась в подвале на Васта Алегре, не в лад вылезла через столько лет, чтоб подвернуться под ноги в ответственный момент… и ее память, подкрепленная зарядом! Очень вовремя она спутала прошлое с настоящим и понеслась изливать сердце тому, в кого стреляла позавчера.
К свиньям, как скажет Аник, все сантименты. Он спец по бабам, он их знает — никогда не угадаешь, куда их душа повернется. Такие связи надо отсекать и забывать. Помается, потрепыхается — и все пройдет; наваждение заряда держится недолго.
Ну кроме некоторых случаев. Но их тоже надо головой в ведро. И намекнуть Марсель, чтоб не откровенничала с этой Аной.
— Про…
— Клейн! Клейн! — вскричала трубка. — Подождите, пожалуйста!
Затем донесся сдавленный, короткий стон.
— Господи ты боже мой… — Клейн перевел дух, присаживаясь у телефона. К женским слезам нельзя привыкнуть и относиться равнодушно. Клейн не умел их игнорировать. На его памяти слишком редко плакали от радости.
И тем более он не ждал, что горестно всхлипнет эта чернявая девица, способная без колебаний выстрелить в человека.
— Ну, говори.
— Клейн, помогите мне. Я в большой опасности. У меня нет знакомых, которые…
— Что, Лолита отнесла твою железку куда полагается?
— Нет, штука со мной. Меня преследуют. Мужчины из Маноа. Я их заметила. Они сейчас тут, рядом, на улице.
Насколько Клейн знал терминадос из Маноа — по пустякам они вояжи не устраивают. Комиссар де Кордова порассказал о них немало. Жестокие ребята, настоящие мерзавцы. Если они здесь — это серьезно.
— Ты не ошиблась?
— Нет-нет. Они ходят за мной по пятам с самого утра.
— Что им надо?
— Это люди полковника Сакко Оливейра. Он обещал убить всех алуче. Всех, от стариков до маленьких. Там, в Маноа, люди Сакко рыскали повсюду. А я… я…
— Короче, и перестань скулить.
— Мой отец был военным вождем. Они похитят меня; если не смогут — убьют.
Похитят. Да, есть у них такая добрая традиция. Просто убить им мало.
Но Клейна не на том заклинило.
Если они доберутся до девчонки, говорить они ее заставят. А она единственная точно знает, кто устроил побоище на Васта Алегре. И Сакко — интересно, что это за ядовитый фрукт заморский?.. — мигом увяжет с кое-какими дьеннскими парнями кончину папочки, пропажу десяти лимонов и погром.
— Одного не пойму — с чего ты взяла, что я тот который знакомый. Есть полиция, туда и обращайся, — Клейн решил удостовериться, что Ана-Мария прочно на него нацелилась и больше никого о помощи просить не станет.
— Я… я тебя помню.
— Да, мудрено забыть с позавчера-то…
— Нет, раньше. На асьенде. Не говори, что это был не ты! — В голосе прорывалась последняя надежда. — Ты меня спас, и в прихожей… Ну пожалуйста, Клейн.
Те секунды, пока Клейн молчал, обдумывая ситуацию, показались Ане-Марии необычайно долгими, почти бесконечными.
— Так. Обещай, что будешь слушаться меня беспрекословно.
— Да.
— И шагу не сделаешь без команды.
— Да.
— Сколько их и какой у них транспорт?
— Трое. Я видела троих. Темно-зеленый «ситроен» из прокатной конторы «Эфер».
— Номер машины.
