Предки знали, в каких местах ставить здания! Геомантика у них была на уровне.
Отсюда же, от Госпитальной церкви, летел и вертолет за Касси…
Стремительно возвращались и таяли образы, явившиеся ей во снах. Белый зал дворца епископа, диковинные гости в нем, ощущение сродства с ними и уверенности в себе, внезапный порыв в ответ на безмолвный скорбный зов, полет…
«Я… летела?»
«Не помню…»
Тьен. Это он звал. Его давило чудовище — мохнатое, горбатое.
«Княжна, позвольте мне. Я справлюсь».
Кто это сказал? Карт — его имя — или фамилия? — Карт. Аник сказал о нем: «Если позвоните — Карт довезет вас от „Развилки“».
В другое время Марсель засомневалась бы в себе, но сейчас она мыслила о небывалом рассудительно и трезво.
«Наверное, я связалась с Тьеном. Намагнитила его или что-то вроде. Он будет рад меня увидеть! А свет над Старым Городом? Хороший, добрый свет. Быть рядом с ним — здорово. Надо присмотреть, где еще есть такой, и ходить туда почаще. Он… на что он похож? На родник или на гейзер, вот на что. Физика! Ага, значит, должны быть и места наоборот, где свет меркнет, не выбрасывается, а поглощается. А как выглядят такие ямы? Надо спросить у Клейна и Аника, они должны знать. Во! а если зарабатывать на этом?! Не может быть, чтоб оно на людей не действовало! Составлю карту и дам объявление в газету: „Опытный экстрасенс определит вам благоприятный участок для застройки“. На плохих местах пусть ставят гаражи и склады, без людей. Они не соображают, где место здоровое, а где больное!..»
«А церкви? — озаботилась она. — Я иду в церковь. Святое и освященное место — различаются они или нет?»
Все складывалось удачно, будущее выглядело очень привлекательным, настроение было приподнятое, и в голову приходили смелые, энергичные, даже дерзкие решения.
Глядя на Марсель, быстрым шагом входящую в Старый Город через ворота Кармелиток, никто бы не сказал, что ей осталось жить чуть больше пятнадцати часов, верней — 912 минут.
10.43.
* * *
— Здравствуйте!
Помощь пришла как раз вовремя.
Принимая утром посетителей, Людвик не вставал с постели и по простоте душевной считал, что неповоротливость языка, сонливость и какая-то неопределенная заторможенность в речах и размышлениях вызваны странным, тяжелым сном, в который он провалился, как в яму, и стоит ему отоспаться положенное время, как тяжесть в голове исчезнет, и он приступит к делам, бодрый и энергичный. Людвик даже торопил с выпиской; врач не настаивал на дальнейшем пребывании его в стационаре, но с очень большим сомнением отнесся к намерению Людвика приступить к работе с понедельника; он тоже рекомендовал отдохнуть с недельку и пройти обследование у семейного доктора. Свои рекомендации он изложит на бумаге.
— Выписка скоро будет готова и распечатана. Вы сможете взять ее на посту. Сейчас вам принесут одежду и помогут собраться. Мы всегда рады оказать вам помощь. Будьте внимательны и бережны к своему здоровью. Это главная ценность в нашей жизни. Вы хотите получить счет прямо сейчас, или его переслать для оплаты в страховую компанию? Боюсь, они потребуют уточнений…
Людвик тоже этого боялся и высказал желание получить счет на руки. Ему совершенно не хотелось афишировать свое приключение.
— Тогда вам придется немного подождать, пока будут улажены формальности.
Разумеется, не в палате. Чересчур роскошно так долго занимать отдельную палату в отделении экстренной терапии. Дьенн — крупный город, и в нем всегда найдутся люди, желающие немедленно воспользоваться гостеприимством клиники неотложных состояний. Опился, обкурился, наелся фальсифицированных продуктов или лекарств, случайно выпил, что-то ввел, принял с суицидальной целью… Многие разными способами спешат влезть на небо, и долг эскулапов в том, чтобы за ноги стаскивать нетерпеливых с лестницы, ведущей в царство небесное.
Вот когда Людвик оделся и проследовал в холл, он понял, что и Стина, и врач были правы и куда больше понимали в делах, связанных со здоровьем. Его словно спеленали невидимые резиновые жгуты, оплели колени, забинтовали пальцы. Он шел, не чувствуя пола, передвигая ноги ощупью, боясь споткнуться или провалиться, зацепиться носком за порог или сверзиться со ступеньки, которой не было. Равновесие приходилось поддерживать ощутимым напряжением сил, как пьяному. Вдобавок начала кружиться голова, и к горлу подкатила волна тошноты.
«И что, — покрываясь мурашками, со страхом подумал Людвик, — меня так и выпишут?., мне же плохо… я не дойду до дома!..»
Хорошо, что в холле есть мягкие кресла, где можно посидеть и отдохнуть.
— Людвик Фальта. Доктор Людвик Фальта, — проговорила стройная медсестра в униформе, быстрая и глазастая. Она перевела взгляд с одного сидящего на другого. — Это вы Людвик Фальта?
— Я… да… кажется, да, — Людвик только теперь понял, что это именно его искали, и сам удивился, что это он — Людвик Фальта.
— Пожалуйста, ваши бумаги.
Людвик взял выписку и счета (палата, гемосорбция, растворы для детоксикации, работа медперсонала — все учитывалось отдельно), встал и шагнул. Куда? тут он понял, что не знает, где выход, куда ведет коридор, где здесь лифт… много чего не знает. Его привезли сюда вчера без сознания, он заснул дома в прихожей, а проснулся в белом чистом здании, в палате, словно неведомая сила перенесла его в одночасье в неизвестное место. Теперь он, потрясенный, потерявший память, как украденный феями или энэлонавтами, должен возвращаться в свой мир, где исчезло время, а он будто постарел на десятки лет и вот-вот рассыплется, едва ступив ногой на землю.
Осознание реальной жизни приходило к нему порывами ветра, вспышками памяти, словно заработал годами бездействовавший механизм, освобождаясь от пыли и ржавчины. Он так легко одет, а на улице — ноябрь, холод и ветер.
— Позвольте, я провожу вас, — медсестра сама предупредительность.
— Спасибо. Но мой плащ… он остался дома.
— Мы можем вызвать такси к подъезду. Назовите ваш адрес.
Людвик хотел сказать, его язык пошевелился — и замер. В голове была идеальная пустота стерильной палаты или белой бумаги, такая же ровная и безмолвная. Ни звука, ни буквы, ни мысли. Тишина нарисованного пейзажа. Людвик с удивлением слушал это безмыслие, понимая, что он, взрослый человек с дипломом, выглядит и ведет себя, как заблудившийся малыш — он забыл свой адрес.
Вот тут и подоспела помощь.
— Здравствуйте! — это уверенно произнесла белокурая полнотелая женщина старше сорока лет в шерстяном платье, с пуговицами величиной с чашку; в ней Людвик с радостью опознал Инге, свою старшую лаборантку. Волосы ее были взбиты, как сливки, и уложены в высокую прическу, густо скрепленную лаком.
— Мы так рады видеть, что вы здоровы, — а это кто? Стройная, почти изящная женщина с нежной кожей и мягким светом глубоких глаз. Робкая улыбка трогает ее губы, и румянец на щеках проступает все ярче, как зимний закат.
