— Труповозку в «Азию», на Белер. Два мертвяка. И в Институт судебной медицины, побыстрей.
—. Ну, что там этот третий? — спросил мимоходом старший инспектор «убойного» отдела.
— Плох. Дай бог, чтоб живым довезли.
— Били с позиции выше роста, одиночными. Оттуда, — указал криминалист. — Приличная дистанция, метров сто семьдесят.
— Осмотрите офис. Особенно крышу над входом.
— Кое-что есть, сьер инспектор, — сержант протянул прозрачный пакетик с тремя гильзами.
— Не автомат и не винтовка, — внимательно присмотрелся криминалист.
— Быстро отвезите оружейникам, пусть определятся, какой ствол.
— Старая школа, — умилился криминалист, сам далеко не юноша. — Нынешние и оружие бросят, и за гильзами им лень нагнуться…
— Латиноамериканцы, из Маноа, — докладывал старший инспектор начальнику отдела. — Мы поставили в известность «имми». Обнаружены средства связи и оружие. Работал снайпер с козырька над подъездом «Дьеннских электросетей». Третий умер минут пять назад на операционном столе от шока. Предварительное заключение — пистолет маузер калибра 7,63 миллиметра…
— Повторите — хиппи?! — шеф «убойной» конторы напрягся, вспоминая.
— Да, хиппи с этюдником. Длинные светлые волосы, усы, круглые очки. Одет в голубую блузу и джинсы. Лет тридцати или чуть старше. Рост около 180 сантиметров.
Глава отдела шумно выдохнул. Опять! в голове не помещается! и снова маузер.
— Сосредоточьте поиск на этой фигуре. Вызовите Веге, — бросил он помощнику. — Отправьте за ним машину, он мне нужен.
15.07
Веге только что возвратился с длительной прогулки — надо было дать нервам и сердцу время успокоиться, чтобы супруга, бдительная, как и он сам, не заметила, что он взволнован, и не привязалась с расспросами — отчего да почему? А тут звонок из управления — срочно!
— У нас форс-мажор, — пояснил шофер-капрал дорогой, — В «Азии» убили троих «латинос», вся управа ходит ходуном. Убийца скрылся, шеф затребовал вас. С возвращением, сьер комиссар!
Веге затаил улыбку.
— Сьер Веге, — подал руку шеф «убойного», пригласил сесть, — примите мои извинения, что вынужден тревожить вас в выходной день. Кажется, всплыло одно старое дельце, надо поднять материалы и перетряхнуть память. Не исключено, что и столичных ветеранов придется привлечь. Ознакомьтесь, сводка по происшествию. Я выделил главное.
Едва Веге прочитал строк двадцать, как понял, что гулял и отдыхал напрасно.
Хиппи с этюдником. Маузер 7,63 миллиметра. Восемь попаданий по трем целям без единого промаха с расстояния в 177 метров. Голова, шея, грудь — уверенные смертельные поражения.
Он вернулся глазами к отметкам времени. Первый звонок в полицию поступил в 14.15. Выстрелы прозвучали раньше. Сейчас — 15.32.
— Мне надо позвонить. Кое-что выяснить… Я буду говорить из приемной.
«Выйдите», — жестом показал он помощнику шефа.
Взвинченный Аник примчался домой в 14.46, сменив на извилистом пути внешность и одежду, а заодно спрятав оружие. Действовал он несуетливо, хотя внутри все пело злым и пронзительным голосом; не ослабло воинственное пение и по возвращении на Леикен-парк — лишь крепкий контрастный душ слегка утихомирил его, но возбуждение сохранилось даже после обтирания жестким полотенцем. Собранный и точный на акции, он почти всегда после дела чувствовал прилив энергии. Требовалось несколько часов, чтоб улеглось кипение души.
Иногда помогал бокал вина. Алкоголем Аник не злоупотреблял, а наркотиков даже не пробовал никогда. Убийство само по себе — наркотик, и порой Аник боялся ощущений, приходящих вслед за ним, но не было случая, когда вновь и вновь хотелось насыщения.
Повалившись на диван, он закрыл глаза и прислушивался к себе, закинув руки за голову. «Работа выполнена. Работа для себя, ради себя. Это необходимо было сделать. Теперь пора отдаться невидимым успокаивающим волнам и позволить им охладить воспламенившееся тело…»
Из неподвижности его поднял звонок.
— А вот и дедушка с попреками, — сладко жмурясь, Аник взял трубку.
— Алло, Аник Дешан слушает.
— Аник! — Знакомый голос скрежетал. Он предвещал неприятности. — Тебе известно, что случилось в переулке Белер полтора часа назад?
— Алло, с кем я говорю?
— Комиссар Веге. Там убили троих приезжих.
— Какой ужас! Троих!..
— Их убили из маузера, Аник.
— Кошмар! это будет в газетах? я сейчас включу телевизор…
— Где ты был в 14.10?
— Дома. На диване. — Аник перелег со спины на живот.
— Не лги. Ты собирался уехать, якобы к подружке. Я жду ответа.
— Комиссар, почему вы так говорите со мной?
— Ты был в переулке Белер, в наряде хиппи.
— Не люблю хиппи. И вообще у меня стопроцентное алиби.
— Какое у тебя может быть алиби?! — загремел комиссар. — Опять думаешь бабой прикрыться?! На сей раз не выйдет!
— У меня алиби, — ласково настаивал на своем Аник. — Как же вы не помните? В это самое время мы с вами занимались любовью, комиссар.
Из телефонной трубки послышался необычный звук — словно маленькая обезьяна душила большого попугая, тот ей раздирал живот когтями, а верещание и хрип сливались в унисон.
Веге понял, что прогулкой напрочь лишил алиби самого себя. Так вот зачем цветовод дразнил его и издевался!
— Разве вы забыли? Вы набросились на меня из кустиков с криком: «Аник, я так хотел тебя увидеть!» Это записано на пленку. Остальное я стер, оно слишком непристойно. Потом вы уляпали своими отпечатками диплом и кофейную ложечку. Я сохранил предметы в сейфе, как нетленное сокровище. А потом… потом… ваши слюнявые поцелуи, мерзкие старческие объятия… — Аник стонал, готовясь пустить слезу.
— Ложь! это ложь! — заквохтал попугай, случайно высвободив горло из пальцев обезьяны.
— Я вынужден буду обратиться к правосудию, — всхлипнул Аник. — Престарелый полицейский надругался над одиноким цветоводом, застращав его компроматом на отца… Вас будут фотографировать со спущенными портками и предъявлять мне эти органы на опознание — вы думаете, не узнаю? Мне приятно будет видеть, как вы краснеете, бледнеете и заикаетесь — или разучились на собачьей работе?..
Изнеженные нотки исчезли из голоса Аника, как по волшебству:
— А еще я вытащу на свет записки моего папаши. Он их тайком строчил в замке Граудин и по листочку отправлял на волю. Почерк подлинный, не сомневайтесь! Там много интересного о вас, сьер Веге. И как вы помогали гестапо, и как ловили партизан из ОВС, и как накладывали лапу на имущество подследственных. Золотишко, антиквариат, камешки… забыли молодость? придется вспомнить. Гарантирую аршинные заголовки в «Дьенн Вахтин»: «Пособник нацистов. Он подвел под расстрел отца и растлил сына».
