Книга Имена мертвых, страница 29. Автор книги Людмила Белаш, Александр Белаш

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Имена мертвых»

Cтраница 29

— Может, что-то спугнуло их?

— Возможно… но меня смущает одна деталь. — Инспектор поджал губы. — Сторож утверждает, что налетчик скрылся, услышав сигнал.

— Какой сигнал?

— Писк, нечто вроде зуммера. И звук этот раздался не снаружи, а прямо в служебном помещении. Чуть ли не из кармана налетчика.

Некоторое время оба — доктор и полицейский — молчали. Людвик понял, что этот неприметный дотошный инспектор ему симпатичен — не за проницательность, а за последовательность.

— Надеюсь, — осторожным тоном спросил Людвик, — этих подробностей нет в газете?

— Нет, — наконец-то на лице инспектора появилось подобие улыбки. — Поверьте, что газетные репортеры не относятся к числу наших любимцев, и мы давно научились сбивать их с толку. Но они пронырливые ребята и могут неделю-другую портить вам настроение… однако, я хотел бы вернуться к делу. Факты вам теперь известны, мои предположения о том, как могли развиваться события, тоже. Неизвестно главное — мотивы преступления. Какова цель?

— Не уверен, что смогу вам помочь, инспектор.

— Я тоже в этом не уверен. Для злой шутки или хулиганства действия преступников слишком сложны и четко скоординированы. Нельзя исключить обряд какой-нибудь секты… Подумайте, вспомните — не связано ли с могилой вашей дочери что-то примечательное, запоминающееся, особенное? Может быть, при ее жизни вы замечали, что она сблизилась с необычной религиозной общиной, — сатанистами, скажем?., не увлекалась ли она ведьмовством? Эти сектанты мстительны, а обряды у них такие, что нормальный человек на трезвую голову и нарочно не придумает.

— Погодите… — Людвик задумался.

Но задумался он не о сатанистах и не о ведьмах. Он все понял. Герц Вааль. Мужчина высокого роста…

Как он сказал тогда?.. «Я ученый, и если я занимаюсь тем, на что другим не хватает смелости, это не дает вам права считать меня шарлатаном или сумасшедшим…» Да, примерно так это звучало.

Почти два месяца назад. В годовщину ее смерти.

В груди Людвика что-то болезненно сжалось; с почти невыносимой острой горечью вспомнилось то оглушительное чувство пустоты и одиночества, которое он испытал в госпитале, когда услышал вежливое и негромкое: «Она мертва». Это невозможно отторгнуть и забыть, это навсегда останется с тобой, сколько бы ты не прожил. Он замкнул это внутри… и единственный раз раскрыл душу! и кому?!. «И после того, как мы пили вместе, поминая своих мертвых, после всего, что я выложил ему, будучи в здравом уме, — ему, умалишенному!..»

Итак, предположим, что это сделал он. Старик действительно сошел с ума, хотя внешне — по-прежнему, профессор с заслугами перед наукой. Незаметно подкралось безумие, втерлось в логический строй его мыслей, и он всерьез вообразил, что может воскрешать мертвых. И с великими это случается, никто не застрахован. Безумцу найти сподвижников — легче легкого; при его-то интеллекте, даже поврежденном, подчинить себе двух человек, слабых волей и горячих умом — такие найдутся; даже если понадобится совершить «самоубийство вслед» по-самурайски, кумир по-обещает им блаженство в раю Будды. Все продумали, составили план операции, нашли оружие… и налет на сторожа понятен, его непременно привлек бы вой на кладбище. Что они там творили? что за шланг туда тянули? и уж наверняка полагали, что сотворят неслыханное чудо.

Обидно, больно — да. Жаль перепуганного насмерть сторожа. Жаль и профессора, оказавшегося во власти собственного бреда. Если не быть пристрастным, не так уж много зла он содеял. Недостойно здравого человека бросать обвинения умственно больному. Ясно, что за этим последует, — четыре иска, суд, психиатрическая экспертиза, опека над имуществом Вааля, Вааль в специальном санатории до конца его дней. Корректная, в стиле бесконтактного карате, схватка за лабораторию Вааля. Он, Людвик, без сомнения получит возмещение по иску.

Но утешит ли его возмещение?

Сейчас Людвик ощущал уже не гнев, а заинтересованность.

Пока Вааль — фигура. Людвик немного знал его сотрудников, среди них были исключительно перспективные юнцы. Некоторые работали по направлениям, в чем-то близким его Теме.

Пока лаборатория Вааля — монолит. Никто не знает, что в толще монолита растет, ветвится роковая трещина, поднимаясь из ядра, из мозга шефа. Возможны три исхода: или лаборатория растает медленно, по мере деградации мыслящего центра, и тогда кто-то из самых перспективных займет командный пост. Или она рухнет сразу, как только обвинение будет доказано. Или…

«Обвинение может быть и не доказано, — рассуждал Людвик. — Что имеет полиция? следы горных ботинок, невнятное описание автомобиля и внешность налетчика. Положим, они найдут этого героя. Но это маловероятно. Дилетанты всегда предусмотрительны. Резиновые перчатки, грим или плотно прилегающая маска — и вот уже нет отпечатков пальцев, а внешность недостоверна. Оружие? это могла быть игрушка, макет; налетчик не стрелял, и идентифицировать оружие по пуле они не могут. Может статься, что вообще не окажется надежных доказательств. Если я скажу, что подозреваю Вааля, и сообщу о том разговоре, меня могут поднять на смех… но только не этот инспектор. Он сразу ухватится за версию о сумасшедшем профессоре и начнет копать… и, пожалуй, докопается».

А надо ли делать полиции такой подарок?

Если первый исход — смена власти в лаборатории Вааля, второй — быстрый развал лаборатории, то третий…

Разве безумие Вааля — не коммерческая тайна? и разве нельзя воспользоваться этим, чтобы опередить всех? развернуть Тему, привлечь средства, деньги будут. Вот третий исход — заблаговременно перекупить по завышенной цене отборных матросов с корабля Вааля, пока в днище не открылась течь. Это реально.

«Пауль, — подумал Людвик, — Пауль, ты погиб. Твой контракт истекает, готовься. Когда Вааль сойдет с корабля — и с ума, — в Дьенне будет избыток горящих желанием работать, но недостаточно себя зарекомендовавших. А вакансий не будет. Темы Вааля не удержатся на плаву, когда выяснится, что их направлял маразматик; тонущий корабль добьют, и я тоже поучаствую в этом. Вот и все. К этому времени твоя репутация подающего надежды немного испортится — тоже моими силами. Положение на рынке умов ты знаешь, мальчик мой. Можешь идти преподавать в коллеж. Можешь убираться к чертовой матери, сынок. Флер тебя оставит, уйдет. Ей нужен преуспевающий ученый, а ты им не станешь — во всяком случае в Дьенне. Я только проверю СВОЮ версию — на самом ли деле Вааль свихнулся, — и если я угадал, то примусь за тебя».

— …когда я летом навещал могилу, — помедлив, продолжил Людвик, — то заметил, что незнакомый мне человек положил к ней цветы. Я спросил, почему он так делает? Он ответил, что ходит по кладбищам и украшает могилы безвременно умерших детей. Тогда я посчитал это… м-м-м… пусть чудачеством, но чудачеством добрым, идущим от сердца, возможно от какой-то своей тяжелой скорби. А выслушав вас, я, знаете ли, заподозрил в нем извращенца, но не могу отделаться от мысли, что зря так думаю о нем.

— Может быть, и не зря, доктор. Посмотрите — это не его лицо? — Инспектор протянул Людвику портрет-фоторобот. Узкое, длинное тонкогубое лицо… глаза явно не идут; к этому лицу, здесь сторож что-то насочинял.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация