Книга Имена мертвых, страница 88. Автор книги Людмила Белаш, Александр Белаш

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Имена мертвых»

Cтраница 88

Ни Герц, месяцами согбенный над книгами и микроскопом, ни Клейн, который спал с паяльником среди радиодеталей, даже представить не могли, что следующим страстным желанием Аника, требующим осуществления, станут любовные утехи и поиск острых ощущений.

Тут оба благодетеля взвыли в голос, и Клейн начал по сто раз на дню повторять пословицу: «Сделал добро — не кайся!» Вскоре к нему присоединился Герц.

А пока весеннее солнце, свежий воздух и морские купания оказывали свое действие, и Аник резво шел на поправку.

Глава 9

Нервное возбуждение и обида боролись со слабостью и сонливостью. Припухшие веки отяжелели, и Марсель открывала глаза лишь усилием воли. Она пару раз шмыгнула носом, огляделась и вдруг поняла, что она в комнате совершенно одна. Откуда-то от сердца хлынуло потоком легкое чувство освобождения, похожее на бесшабашное веселье — «Ну и пусть! что, у меня родных больше нет? Надо срочно, прямо сейчас рассказать все бабушке — она поймет».

Марсель решила действовать, не полагаясь на телефон, — его могут прослушивать. Вот пусть попробуют подслушать, что доверено бумаге!

Открыв секретер, она по-хозяйски уверенно стала искать письменные принадлежности. Не для красоты же здесь поставлен этот ящик с откидным столом!.. Нашлось все, что надо: ручка, конверт, почтовая бумага.

«Дорогая бабушка Стина!

Предупреждаю сразу — дело связано с опытами Герца Вааля, профессора.

Я — Марсель, дочь Людвика, что умерла три года назад. Герц Вааль воскресил меня. Зачем он это сделал — я не знаю. Меня уверяют, что это сделано ради эксперимента, но мне странно, что профессор выбрал именно меня. Профессор предоставил мне полную свободу, даже уточнил, что я могу рассказать папе о воскрешении. Сначала я сходила к Лолите, у которой жила после развода папы. Затем с ее помощью я намекнула родителям по телефону о том, что вернулась,как это было глупо! но самую большую глупость я допустила, встретившись с папой. Он не принял меня, даже хуже того — выгнал из дома. Так получилось, что папа потерял сознание, я очень о нем переживаю. Я нахожусь в надежном месте — здесь и пишу тебе письмо.

Завтра я должна явиться к профессору. Я боюсь того, что меня там ждет. Помоги мне, пожалуйста.

Письмо я отсылаю срочной почтой. Я молю Бога, чтобы ты оказалась дома, и курьер смог тебя найти. Я буду ждать твоего звонка…

Марсель задумалась — где бы спрятаться от вездесущих Клейна и Аника?

…в Дьенне, в каффи „Щит и меч“, что на Рейтарской улице, с 13.00 до 14.00. Попроси, чтоб к телефону позвали Марту Деблер — так я назовусь для конспирации.

Целую тебя

Марсель».

Заклеив и надписав конверт, она позвала Аньес и уточнила, где находится вилла «Эммеранс»; затем позвонила в срочную почту: «Письмо в Хоннавер с немедленной доставкой и поскорее, пожалуйста».

Осталось дождаться курьера.

* * *

Построенный в 1742 году оружейный склад — ныне культурный центр «Арсенал» — с точки зрения геополитики принадлежал молодежи одноименного района Дьенна и являлся объектом притязаний юнцов и юниц сопредельной Эриканы, которых отделяли от «Арсенала» только Рубер и два моста через него. Молодежь других районов тоже не прочь была бы безраздельно владеть «Арсеналом» — если бы не городские власти.

По выходным, аккурат за полчаса до танцев, к «Арсеналу» подкатывал лиловый «форд-эконолайн» с мигалкой и сиреной, с обрешеченными стеклами и опоясанный широкой желтой полосой с надписью: «Специальная служба полиции»; из «форда» с ленцой вылезали блюстители порядка в шлемах и пластиковых кирасах с наплечниками. Они не спеша проверяли свои «уоки-токи», поправляли на себе сбрую с висящими на поясах дубинками и наручниками. К началу запуска молодняка на танцы полицейские уже контролировали ворота «Арсенала», и псы, натасканные на наркотики, сидели у их ног, спокойно шевеля ушами. Эта — первая — линия безопасности отсеивала явно «накачавшихся» и пьяных, а вышибалы внутренней охраны «Арсенала» наметанным глазом выделяли самых крутых посетителей и ненавязчиво обыскивали их в сторонке. «Цепь? кастет? сдавай или выметайся».

Может, кому-то это и не нравилось, но многим было по душе, что в «Арсенале» можно танцевать спокойно. Тут бывали разборки, но массовых драк не случалось. И с выпивкой строго — две банки пива тем, кто старше восемнадцати, а тот, кто совершеннолетний, может заглянуть и в бар — при том условии, что не сядет после этого за руль. На входе молодняк метили красной и зеленой краской, ставили печать величиной с полталера на тыле левой кисти — красная открывала доступ к пиву, зеленая — в бар.

Главное — что отцы и матери спокойны за своих чад, и что добропорядочные граждане могут не бояться ходить субботним вечером по Арсеналь-плац: отлично экипированные молодцы в форме государственного лилового цвета всегда готовы погасить малейшую вспышку насилия; ведь известно, как склонен к агрессии этот дикий юный возраст, эти дерзкие молодые существа, чьи поступки регулируются половыми гормонами и адреналином. Вандализм, кражи, оскорбления, матерные крики, галдеж в общественном транспорте, нападения, наркотики — от подростков можно ждать чего угодно… да лучше и не ждать, а в корне, в зародыше пресечь самую; мысль о правонарушении, о неповиновении взрослым и полиции. Своевременный окрик, свисток, удар дубинкой — это предпочтительней, чем запоздалое судебное разбирательство, которое уже никого не воскресит, не вернет здоровья пострадавшему, а жертве насилия — чувство собственного достоинства. В конце концов! до каких пор возраст будет служить оправданием преступнику?! или подростки — животные, и не должны отвечать за содеянное? разве не добрый пример подают нам Штаты, опуская возрастную планку смертной казни? разве не разумно ввести детский комендантский час? разве общее собрание родителей не вправе рекомендовать телесные наказания в отдельно взятой школе? Ведь самим детям будет лучше, если они сызмала приучатся соблюдать, не нарушать и слушаться! Не в этом ли залог будущего спокойствия в стране? Не говоря о том, что все юноши должны пройти суровую мужскую школу дисциплины в армии его величества, а кому убеждения не позволяют брать в руки доверенное Родиной оружие, те пусть на альтернативной службе выносят утки из-под паралитиков.

— К черту, в армию я не пойду, — делился с приятелем планами на будущее Этьен Шильдер, подходя к «Арсеналу». — Возьму отсрочку, кончу коллеж — и ну их к матери с их армией. Я буду электронщик с дипломом, пусть меня на обязаловку берут по специальности. Пожалуйста! хоть связь в штабе, хоть оборудование на кораблях ставить, хоть что — заочно учиться мне никто не помешает. А через четыре года я — инженер, и все. В гробу я армию видал. Буду я им честь отдавать, как же! Задолбали… сержант, есть огонек? — тыркнулся он к мордастому фараону, сложившему лапы в перчатках на рукояти метровой дубины. Голова в шлеме повернулась градусов на тридцать:

— Желаю вам хорошо провести время, парни, — будто он вопроса не слышал. Презирает!

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация