– Танцевать, Дейна. Вы ведь танцуете? Или только играете?
– Я… танцую, наверное, – что-то пробормотала, вконец смущенная.
Кэдерн забрал у меня цветы и весьма небрежно положил их на столик. Мы вышли на танцпол. Студенты, которые замечали ректора, почтительно расступались и кидали на меня удивленные взгляды.
– Расслабьтесь, Дейна, – улыбнулся Кэдерн. – Я не волк и не собираюсь вас есть.
Я вымученно улыбнулась, но напряжение между нами ослабло.
Я чувствовала, как дрожат мои пальцы, лежащие на его плечах, и как крепко его руки сжимают мою талию. Мы танцевали близко – непростительно близко для ректора и студентки. И мне это нравилось. Нравилось настолько, что я совершенно растерялась.
– Вы написали письмо Смилю? – вдруг спросил Кэдерн.
– Да, – без зазрения совести соврала я. – Передам ему после бала.
– Хорошо. Все же я, хоть и не хочу портить вашу репутацию, сторонник разбирательства.
Видя, что эта тема мне явно неприятна, Кэдерн замолчал, прижав меня к себе еще крепче. Мне хотелось напомнить ректору о правилах приличия, и в то же время… не хотелось. Было что-то в этом танце, – что-то, что я упустила.
– Вы чудесно сыграли. У вас талант.
– Спасибо. По правде говоря, я так никогда не играла. Это все Коль с его спецэффектами.
– Было красиво, – шепнул Кэдерн, наклонившись к моему уху и обогрев дыханием шею. – Вы знаете, что серебряный – цвет императорской семьи?
Я задержала дыхание, пытаясь понять, намекает он на что-то или нет. В конце концов, решила, что просто пришлось к слову.
– Знаю. Хороший получился бал.
– Жаль, что ваша подруга здесь без пары. Я хотел бы отпустить Тара, но не могу. Я слишком завишу от множества мнений.
– Вы верите, что Тар невиновен?
– Конечно. Дейна, я знаю своих студентов. Каждого.
– И меня? – Я почувствовала желание немного пококетничать.
– И вас, Дейна. Вас особенно.
Последнюю фразу он сказал очень тихо, но у меня перехватило дыхание.
– Господин ректор…
Мы одновременно посмотрели друг другу в глаза и замерли. Я боролась с искушением закусить губу в предчувствии его действий, он, очевидно, боролся с тем же искушением. Неизвестно, кто выиграл, но, когда он склонился ко мне, я вдруг увидела Смиля и Лувана, направляющихся к выходу. В руках у Смиля был какой-то сверток.
– Мы играем рок! – Кто-то оглушительно ударил по барабанам.
– Простите меня, – вырвалась из объятий Кэдерна, – я не могу остаться!
– Дейна, – он выглядел виноватым, – извините, я не хотел…
– Нет! Дело не в этом. Просто мне очень нужно бежать, я потом все объясню.
Забыв на столе розы и оставив растерянного ректора стоять посреди танцпола, я выскочила из зала. Но ни Смиля, ни его дружка поблизости уже не было.
Никогда не считала себя жестоким человеком. То, что я делала, жестокостью вряд ли можно было назвать, как и Игнета сложно было назвать невинной жертвой. Неизвестно, сколько на его счету девушек, не вовремя попавших в его руки. Чувство сожаления, что я испытывала, скорее было связано с самим фактом причинения боли живому существу. Я не любила насилие, но и не гнушалась пользоваться им при случае. Таких ситуаций было не много, но они все же были.
Но вот на чувствах калеки я еще не играла.
Игнет спал. Повязка на его глазах занимала половину лица, фиксируя лекарственные примочки. Как мне говорили, пока еще он находится под действием обезболивающего заклинания. Поделом.
– Игнет…
Он тут же проснулся, прислушиваясь и поворачивая голову во все стороны.
– Привет. Это Дейна. Узнал?
– Чего тебе, дрянь? – буркнул Игнет.
Впрочем, в его голосе явно слышался страх.
– Давай вежливее, а? – хмыкнула я.
– Да пошла ты!
– Фу, – я поморщилась, – грубость какая. Игнет, это ведь Смиль подставил Тара, да? Они куда-то пошли сейчас. Если скажешь куда, я сниму заклинание.
– Что? – С лица Игнета мигом слетела злость.
Он был похож на растерявшегося первокурсника, а не на одного из самых опасных парней в универе.
– Последствия заклинания действуют долго, Игнет. И их может снять тот, кто наложил. Если обладает достаточной силой. Я – обладаю. Поскольку вы не признались, что пытались меня изнасиловать, тебе предрекают слепоту. Представляешь, каких проблем можно избежать, если я сниму заклинание? К слову, Кэдерн знает, чем вы занимались на озере. Нужно ли говорить, что он не просил меня даже попытаться тебе помочь? Ты понимаешь, Игнет?
Он молчал. Все-таки трудно разговаривать с человеком, глаза которого не видишь.
– Хочешь остаться калекой? Мешать не буду.
Я встала, незаметно скрестила в кармане пальцы на удачу.
– Смиль давно торгует наркотой, – глухо откликнулся Игнет. – У него тайник у источника. Встречи с заказчиками обычно ночью.
– И кто заказчики?
– Ребята из богатых семей. В основном берут для девчонок, ну… ты понимаешь. Есть те, кто серьезно употребляет, а есть те, которые для родителей. Смиль неплохой заработок имеет на этом.
– Он подбросил Тару наркотик?
– Конечно. Смиль знал, что Тар забрал твои вещи и позвал на помощь.
– Понятно.
Я сняла заклинание, втайне надеясь, что Игнет никому не расскажет о том, что это была я. Снятие таких заклинаний – непростое дело, могущее привлечь к моей персоне лишнее внимание.
Игнет явно почувствовал, что боль ушла. Его рука взметнулась к глазам, но тут же опустилась. Парень понял, что ему грозит за выдачу таких сведений.
– За что Смиль меня ненавидит? – Я не могла удержаться от этого вопроса.
– Он не ненавидит. Он в тебя влюблен с первого курса.
– Странная у него любовь…
Я шла на голоса, стараясь ступать бесшумно и не привлекать внимания. Ночного леса я не боялась лишь благодаря самоконтролю. Я убеждала себя, что ничего и никого страшнее Смиля в этом лесу нет. Одновременно приходилось держать наготове заклинание запоминания иллюзии. Мне повезло, что я владела основными канцелярскими навыками вроде копирования документов, чтения скрытых текстов…
За несколько десятков метров до источника я пошла медленнее. Голосов слышно уже не было, но я четко различала в тусклом свете светляков мужскую фигуру. Почему-то одну. Смиль или Луван?
Остановилась неподалеку, за большим камнем, который отлично скрывал меня и в то же время давал хороший обзор. Прошептала заклинание и стала наблюдать. Смиль стоял перед тайником, вырезанным в скале, и тихо ругался. Он переставлял какие-то баночки и коробочки и, очевидно, что-то искал.
