После обеда я должна была идти к ректору и снова заниматься личными делами.
Его помощница Майна была, как всегда, неизменно вежлива, но я заметила, что почему-то ей не нравлюсь. Она то и дело поджимала губы, пока открывала шкаф с делами, и бросала на меня непонятные взгляды. Вздохнув, я взяла пачку дел и уселась прямо на полу кабинета. Майна демонстративно встала в дверях. Этот ритуал повторялся уже в прошлую субботу, а потому я даже не стала ее ни о чем спрашивать. Через пару минут она ушла, но дверь все же не закрыла.
Работа была скучной, однообразной и пыльной. Я то и дело чихала, открывая папки столетней давности, которые едва не рассыпались на глазах. Просматривала дела, находила те, что были в совсем ужасном состоянии, делала копии, сортировала по годам, постепенно создавая упорядоченный и удобный каталог.
Мое внимание привлекла папка, почему-то находившаяся в стопке девяностолетней давности. Папка была не старой, очень аккуратной и довольно толстой. С нехорошим чувством я открыла ее и едва не вскрикнула.
Иллария Тогин, тысяча триста восьмидесятого года рождения, тысяча четыреста десятого года смерти. Тридцать лет ей было. На портрете – красивая молодая рыжеволосая девушка с обаятельной улыбкой и шальными зелеными глазами. Настоящая ведьма. Лучшая студентка по итогам всех пяти лет обучения, победительница множества олимпиад и конкурсов, певица, занимала первые места на конкурсах красоты, занималась благотворительностью. Список ее наград и грамот можно было продолжать бесконечно, папка была настолько толстой, что едва завязывалась. Я смотрела на это лицо, которое не видела ни разу в своей жизни, и не могла оторвать взгляда.
Иллария…
Так вот как выглядела императрица, умершая девятнадцать лет назад. Умершая при родах, так и не увидевшая своего третьего ребенка.
Так выглядела мама.
Из кабинета ректора я вышла на неверных ногах. Петляя, прошла через библиотеку, столовую, открытый мост, соединявший практический и лекционный корпуса. Остановилась только у фонтана и осмелилась достать газетную вырезку, которую стащила из папки Илларии Тогин.
На портрете мама была изображена в красивом красном подвенечном платье, она улыбалась кому-то и протягивала руку, очевидно, для кольца.
«В среду выпускница Риверского магического университета Иллария Тогин сочеталась браком с Его Императорским Величеством Сертаном XV. Свадьба состоялась в узком кругу родственников и приближенных вельмож, а после церемонии новая императрица приветствовала свой народ. Напоминаем, что Иллария Тогин, ныне Ее Императорское Величество Иллария, происходит из древнего рода Тогинов, почти утратившего магическую силу. Этот союз, как надеются придворные маги, позволит возродить древние традиции магии и вернуть Тогинам часть могущества. Как стало известно, предсказатели пророчат императорской чете двоих детей».
Мне очень хотелось выбросить статейку, но я почему-то свернула листок и убрала во внутренний карман пиджака. Я ненавидела их всех: императора, безвременно почившую императрицу, этих двоих детей, напророченных Старейшинами. Но нельзя было давать ярости выхода. Я просто сидела у фонтана, смотрела на сгущающиеся сумерки, опустив руку в холодную воду, и ни о чем не думала.
Ни о том, что придется выступать без платья на балу.
Ни о том, что скоро практика и проходить я ее буду в Богами забытой гостинице.
Ни о том, что с каждым днем я все чаще думаю о Кэдерне.
В комнату я вернулась совершенно измученная и сразу же завалилась спать, не думая о куче работы, что ждала меня на письменном столе.
Зато на следующий день, когда по логике я должна была спать, отдыхать и развлекаться (до конца учебы-то пять дней), я вскочила рано утром и тихо, чтобы не вызвать смеха Эри, отправилась на пробежку.
Я бегала очень нерегулярно. Раз пять в месяц, когда напряжение становилось совсем уж невыносимым. Обычно бегала по лесу; стадионы не любила, там всегда присутствовал некий дух соперничества, вызывавший во мне отторжение.
А лес у нас был шикарный. Высокие сосенки, стройные березки, удобно протоптанные тропинки. Персонал университета каждые выходные расчищал прогулочные дорожки и посыпал солью беговые. Уж не знаю, почему лес не пользовался популярностью среди спортсменов, но я была этому лишь рада.
Хорошо бежать морозным утром – а в кои-то веки оно действительно было морозным – совершенно одной, дышать полной грудью и ни о чем не думать. Хорошо перепрыгивать через валуны, сворачивать на узенькие тропинки, петлять, зная, что заблудиться невозможно. Хорошо напиться у родника, размяться как следует и, скинув одежду, под покровом утренней темноты окунуться в горячий источник, скрытый от посторонних глаз за большими замшелыми камнями.
Территория Риверского магического университета считалась местом заповедным, можно сказать, священным. Здесь почти не водилось животных, но природа была уникальной. «Северный юг» – так называли наш край писатели и поэты. Действительно, вопреки мягкому и теплому морскому климату, растительный и животный мир больше соответствовал северным районам, нежели южным. Горячие источники тому подтверждение.
Я размялась в воде, чувствуя, как потихоньку просыпается организм, как отдыхает после пробежки тело. Волосы я старалась не мочить, чтобы не простыть накануне бала, хотя, должна признаться, это было бы самым замечательным оправданием моему отказу…
Голоса я услышала не сразу, а лишь перестав плескаться. Они звучали еще далеко, но явно приближались. Черт! Кому в голову пришло столь рано прогуливаться? И почему именно у источников? В них обычно не купаются. По крайней мере, не зимой. Мало у кого здоровья хватит.
Я спряталась за камнями, впрочем понимая, что если разговаривающие постараются, то заметят меня без особых проблем. А уж когда они вышли из зарослей, я и вовсе упала духом: это был Смиль и двое его дружков.
– Я видел, она сюда забежала, – сказал один, самый рослый.
– Хорошо бы это было правдой, Игнет, – прищурился Смиль. – Иначе ты у меня всю жизнь будешь в помощниках магов водиться. А то и в циркачах. Будешь дешевые трюки всякому отребью показывать.
– Смиль, – подал голос третий, кажется, Луван с третьего курса, – а она драться не будет?
– После того, как понюхает это, – Смиль достал из кармана плаща небольшую бутылку с жидкостью болотного цвета, – она будет очень послушной.
Я вжалась в камни, стараясь даже не дышать. Сейчас он прикажет им обойти источник, и меня, естественно, обнаружат. А бесшумно вылезти и удрать я не смогу.
Нужно было разбудить Эри и сказать ей, куда я иду и во сколько вернусь.
Я прикинула. Хватятся меня только часа через четыре, когда проснется Эри и увидит записку, что я ушла бегать. Она, конечно, удивится, похихикает, потом сходит на завтрак, и только когда поймет, что меня нет с самого утра, забеспокоится. Да и неизвестно, куда пойдет искать. То ли в мой любимый сквер, то ли сюда…
