Глазок в двери приоткрылся, и в нем показался похожий на бусинку глаз, разглядывающий их.
– Ч-ч-ч-чего надо? – потребовал голос за дверью.
– Мы – путники, призванные способствовать свершению предначертания судьбы Минас Трони. Я – Гудгалф Серозубый, – волшебник достал из бумажника мятый кусок бумаги и засунул его в отверстие.
– Ч-ч-что это?
– Моя визитная карточка, – ответил Гудгалф.
Карточка немедленно возвратилась к нему, но уже в виде дюжины обрывков.
– Стюарда нет дома. В отпуске. Б-б-бродячих торговцев н-не принимаем. – Глазок со стуком захлопнулся.
Но Гудгалфа не так-то легко осадить, и по его глазам болотники видели, что он рассердился от такой наглости. Его зрачки скрещивались и разбегались, как апельсины в руках жонглера. Он снова позвонил, на этот раз громче. Снова в глазке мигнул глаз, а в воздухе поплыл чесночный аромат.
– С-с-снова вы? Сказано вам, принимает д-д-душ, – глазок снова закрылся. Гудгалф не сказал ничего. Он залез в карман своей куртки а ля Мао и достал черный шар, который Мокси и Пепси сначала приняли за МАЛЛОМАР, с прикрепленной к нему веревочкой. Гудгалф поджег шнур своей сигарой, бросил шар в щель для писем и газет и побежал за угол, волоча за собой болотников. Раздалось громкое БУМ! Когда болотники выглянули из-за угла, увидели, что дверь волшебным образом исчезла.
Горделивой походкой троица вошла в дымящийся портал. Дорогу им преградил старый сморщенный дворцовый страж, дрожащими руками выковыривавший соринку из слезящегося глаза.
– Можете доложить Бенилюксу, что граф Гудгалф Премудрый ожидает аудиенции.
Трясущийся воин укоризненно поклонился и повел их по затхлым коридорам.
– Уп-п-правляющему эт-т-то не п-п-понравится, – каркал охранник. – Н-н – несколько лет, к-к-как он не в-в-выходит из д-д-дворца.
– Разве люди с годами не становятся своенравными? – спросил Пепси.
– Это их д-д-дело, – прослюнявил пожилой проводник.
Он провел их по оружейному залу, где стопки картонных луков и колчанов из папье-маше возвышались на целый фут над их головами. Обильно размноженные гобелены изображали давно умершего короля с козой, и он сказал об этом. Гудгалф отвесил ему звонкую оплеуху. Стены сверкали вмурованными в них пивными бутылками и елочной мишурой, доспехи из полированного алюминия отбрасывали яркие блики на уложенный вручную линолеум на полу.
Наконец они вошли в тронный зал с его прославленной мозаикой из чертежных кнопок. Судя по тому, как она выглядела. Королевская тронная служила вдобавок и Королевской Душевой.
Охранник исчез, а его место занял такой же пожилой паж в оливковой ливрее, покрытой пятнами от оливкового масла. Он ударил в медный обеденный гонг и проскрипел:
– Падите ниц и раболепствуйте перед Бенилюксом Великим Стюардом Двудора, истинным наместником исчезнувшего короля, который вернется в один прекрасный день, по крайней мере, так говорят.
Древний паж нырнул за ширму и из-за занавеса выкатился в потертом инвалидском кресле сморщенный, усохший Бенилюкс. Кресло катили два запряженных в него енота. На Бенилюксе были брюки от смокинга и короткий красный пиджак. На его лысеющей голове крепко сидела шоферская фуражка с вышитым гербом Стюардов – очень претенциозной картинкой, изображающей крылатого единорога, несущего чайный поднос. Мокси уловил запах чеснока. Гудгалф прокашлялся, поскольку Стюард, казалось, крепко спал.
– Приветствую и поздравляю с праздником – начал он. – Я – Гудгалф Придворный, Мудрец Коронованных Особ Нижней Средней Земли, Творец Чудес и Дипломированный Гадатель.
Старый Стюард открыл один, затянутый бельмом глаз, и с отвращением посмотрел на Мокси и Пепси.
– Эт-т-то кто такие? На табличке у двери написано: «С домашними животными не входить».
– Это болотники, мой вассал, маленькие, но заслуживающие доверия наши северные союзники.
– Я прикажу с-с-стражникам постелить бумаги, – пробормотал Стюард и его морщинистая голова тяжело склонилась на грудь. Гудгалф кашлянул и продолжал.
– Боюсь, что я принес вести черные и печальные. Подлые нарки Сорхеда убили твоего собственного любимого сына Бромозеля, а теперь Черный Владыка ищет твоей жизни и твоих владений ради своих непроизносимых целей.
– Бромозеля? – переспросил Стюард, приподнимаясь на одном локте.
– Твоего собственного любимого сына, – подсказал Гудгалф.
Искра узнавания промелькнула в старых выцветших глазах.
– Ах, этого. – Н-н-никогда не п-п-писал, только, чтобы выслал денег. Как, впрочем, и второй. Д-д-да, ж-ж-жалко.
– Мы привели с собой армию, которая отомстит Фордору за твое горе, – объяснил Гудгалф.
Стюард раздраженно замахал слабыми руками.
– Фордору? Н-н-никогда не слыхал о таком. И об это двухсложном волшебнике тоже. Аудиенция окончена, – сказал Стюард.
– Не оскорбляй Белого Мага, – предупредил Гудгалф, вытаскивая что-то из кармана, – ибо я обладаю большим могуществом. Вот, выбери карту. Любую карту. Бенилюкс выбрал одну из пятидесяти двух семерок пик и разорвал ее в мелкие клочья.
– Аудиенция окончена, – повторил он упрямо.
– Глупый ублюдок, – ворчал Гудгалф, когда они оказались в снятом ими гостиничном номере. Почти час он ругался, дико дымясь.
– А что мы будем делать, если он нам не поможет? – спросил Мокси. – У этой птички явно не хватает шариков.
Гудгалф щелкнул пальцами, как-будто его осенила идея.
– Вот именно! – хихикнул он. – Все знают, что старый жмот не того… не очень соображает.
– И его дружки тоже, – мудро заметил Пепси.
– Есть в нем что-то психопатологическое – размышлял вслух волшебник. – Держу пари, у него сильнейший психоз самоубийцы. Саморазрушитель. Хрестоматийный случай.
– Самоубийцы? – удивленно воскликнул Пепси. – Откуда ты знаешь?
– Это пока только догадка, – отрешенно ответил Гудгалф. – Просто догадка.
Весть о том, что старый Стюард этим вечером покончил с собой, взбудоражила город. Во всех газетах была напечатана фотография горячей пирамиды, куда он бросился, предварительно связав себя как следует и написав последнее прости своим подданным. Заголовки вопили: «Тронувшийся Бенилюкс сгорел!» В более поздних выпусках были помещены репортажи: «Последним Стюарда видел Волшебник. Утверждают, что причина смерти Бенилюкса – козни Сорхеда.» Поскольку весь обслуживающий персонал Бенилюкса загадочно исчез, Гудгалф щедро взял на себя расходы по организации Государственных похорон и провозгласил Обещанный Перерыв Национального Траура в память о павшем правителе. В течение нескольких следующих дней в городе царил политический хаос, а красноречивый Гудгалф проводил одну пресс-конференцию за другой. К тому времени он уже посовещался с представителями власти и объявил им, что последней волей его друга было, чтобы он, Гудгалф, взял в свои руки бразды правления до возвращения его оставшегося в живых сына Фараслакса. Когда он думал, что его никто не видит, он занимался тем, что искоренял в душевой-приемной запах чеснока и керосина.
