А вот после туманной области – деревня Желдаки, обитаемая или нет, непонятно. Потом заброшенная база, лес и собственно поле аномалий и соответственно – артефактов.
Как-нибудь выкрутимся, а там и лекарство обязательно найдем. А лекарство от рака – это, вспомнилось, Нобелевская премия. Интересно, за артефакт тоже дадут? Хороши мы будем, особенно – Пригоршня в своей вечной шляпе – на вручении. Представив Шнобеля в смокинге, прыснул, Никита, разомлевший от кормления больной, улыбнулся в ответ.
– Пора. Порядок движения прежний, – объявил я.
Было подозрительно тихо. Даже мусор хрустел под ногами деликатно – вообще по краю свалка была укатана, наверное, ее закрыли еще до катастрофы. Энджи и Вик приободрились, а вот Никита с каждым шагом становился смурнее: как и я, давно понял – если тихо, жди беды. Идти легко и безопасно, гайки и камушки падают, как положено, мутантов не видно, на экране ПДА – только твоя группа? Молись, сталкер. Зона готовит тебе что-то экстраординарное на десерт.
Это как «глаз тайфуна» – очаг спокойствия посреди бури.
Маленький очажок. Расслабляющий.
Туман приблизился. Не придвинулся сплошной стеной, а просто мы, незаметно для себя, вошли в реденькую мглу. Вроде бы все видно, но слегка расплываются контуры предметов, звуки стали приглушенными, а серое небо размыло, теперь оно сливается с близким горизонтом. И еще – стемнело. Я даже на часы глянул: нет, все нормально, никаких шуток со временем, до вечера далеко. Просто туман становится плотнее и усиливается запах сероводорода.
– Группа, стой! – я поднял руку.
Отряд послушно замер. Я повернулся и понял: от эйфории не осталось и следа. Все – сосредоточены, оружие готово к бою, местность под перекрестным контролем.
– Не хочется мне вперед, – выразил общий настрой Шнобель. – Активно не хочется! Я так подозреваю, ничего хорошего там нет!
– Другого пути тоже нет, – сообщил я. – А если этот указан, значит, можно пройти. Наша задача: пройти без потерь. И как можно быстрее. Хотя быстрота важна только при ловле блох. М-да.
Мысли разбежались: категорически невозможно сосредоточиться на мотивационной речи, когда туман, шагах в десяти становящийся непроглядным, шевелится и вытягивает свои щупальца. Хотя мы не двигались с места, дымка становилась всё гуще, и в ней, кажется, кто-то бесшумно ходил.
– Не стрелять, – прошептал Никита. – Никому не стрелять без команды! Изменяем порядок движения!
Мы перестроились: теперь Энджи, как самая слабая, двигалась в «коробке»: впереди мы с Патриотом, по бокам – Шнобель и Вик, позади – Никита. Скорость снизилась до близкой к нулевой: мы плелись в полутьме, где даже силуэт соседа угадывался с трудом, а звуки тонули в густом тумане, и пытались не вляпаться в аномалию.
Стоило подумать об этом, как очередная гайка, вильнув белым хвостом, ушла в бок. Я тут же остановил группу и отправил следом еще три гайки. Так и есть: неправильно они падают, притягивает их что-то.
Вокруг клубился кисель. Не тот, розовый, ягодный, который подают в столовых, а больничный, овсяный, мучнисто-серый. Влага каплями оседала на ресницах, стекала по шее за шиворот.
Еще одна гайка.
Я прислушался: металлический щелчок, будто она упала на что-то железное.
Все страньше и страньше, как говорилось в детской книжке. А главное, в той стороне ничего не чувствуется, интуиция предательски молчит.
– Проверить периметр, – приказал я.
– Чисто. – Шнобель, идущий с дальней от меня стороны.
– Чисто. – Никита.
– Чисто. – Вик.
– А у меня – не чисто, – это Патриот.
Значит, загадочная аномалия слева и впереди.
– Берем правее, – резюмировал я. – Шнобель, проверь.
Мирный стук падающей мелочи – гаек и камешков.
– Вроде, нормально.
– Три шага вправо. Очень медленно. За Шнобелем.
Мы сдвинулись правее, я проверил – снова можно было идти вперед. Конечно, направление в тумане легко потерять, поэтому шли исключительно по компасу. Зашагали – медленнее черепахи. Свой запас гаек я почти растратил. Надо будет еще наковырять, свалка – самое подходящее для этого место. Только бы из мглы выйти.
Слева что-то темнело. Большое и кубическое – то ли обломок стены, то ли камень. Когда мы проходили мимо, я заметил «хвосты» бинтов – гайки прилепились к грани куба.
Компас, по которому я ориентировался, внезапно сошел с ума: стрелка закрутилась на месте, как намагниченная.
– Что за… – выругался Никита.
И меня осенило. На всякий случай я прицельно швырнул в стену камень – врезался и отскочил. Следом – гайку. Прилипла. В тумане образовалась небольшая прореха, и мы увидели огромный темный брусок, высотой метра в два, «украшенный» металлической мелочью.
– Магнит! – рассмеялся я. – Ребят, это же просто магнит! Здоровенный, правда. Постоянный магнит, надо же. Потому и компас чудит.
– Точно? – усомнился Пригоршня.
– Ну а что это, по-твоему? Напряги остатки школьных знаний. Что у нас притягивает железо? Магнит. Потому и моя интуиция молчит. Штука-то вполне безопасная. Отойдем – и компасы заработают.
Туман сразу показался не таким зловещим: в условиях плохой видимости легко придумать хоть жупела, хоть бабайку. Ну кто в детстве не замечал в ночной комнате притаившихся по углам чудовищ? Самого себя напугать – плевое дело.
– Не расслабляемся, – напомнил Пригоршня. – Магнит, шмагнит… Это – Зона, а не эээ… музей эээ… Всяких технических штук!
Впрочем, его голос звучал довольно весело.
– А ты, Химик, – обратился он ко мне, – мог бы и раньше догадаться. По твоей же научной части!
– Тут лучше перебдеть, – отшутился я. – Чем недобдеть. Ну что, потопали?
И мы потопали. Не так резво, как хотелось бы, но резвее, чем до магнита. Немного расслабились.
Туман по-прежнему был почти непроглядным, и в нем что-то двигалось, наверное, просто тени, он же неравномерный. Смотреть приходилось по большей части под ноги. Я достал фонарь, прикрепил на планку Пикаттини, остальные последовали моему примеру. В водяной взвеси лучи света казались джедайскими мечами, разве что не жужжали. Они метались, перекрещивались, и, честно говоря, мало помогали.
Я двигался в стойке low-ready, подняв винтовку на уровень груди и уперев приклад в плечо, с пальцем на спусковом крючке, но не прижимаясь щекой и не целясь, глядя поверх ствола. Ноги расставлены и напружинены, пятка правой не касается земли, так безопаснее всего отступать, если не поднимать ноги высоко – не споткнешься. Никита, кроме наствольного, еще и на тулью шляпы налобный фонарь прицепил. В общем, видно нас было издалека, и шумели мы, относительно воцарившегося в тумане беззвучия, преизрядно.
