Мое внимание привлекло синеватое свечение. Сердце забилось чаще. Вот это, действительно «моя прелесть»! «Реаниматор» или в народе «светлячок» – шар, похожий на огромную жемчужину, с кулак размером. Ускоряет метаболизм, воскресить не воскресит, но на ноги после тяжелого ранения поставит. Говорят, раны затягиваются за минуту.
Пригоршня снова издал возглас.
– Что у тебя? – спросил я, охваченный азартом.
– «Синий лекарь», – торжественно произнес он и продемонстрировал голубой округлый кристалл, похожий на аквамарин.
Я решил его немного подразнить:
– Глянь сюда! «Светлячок»!
Пригоршня хлопнул себя по бедру, чуть добычу не выронил:
– Ай, Химик, ай, счастливец! Ну ничего, ща я тебя уделаю, – он принялся рыскать в траве, как ищейка, взявшая след, каждый раз громко радуясь находке.
Энджи, оказывается, тоже взяла контейнер и вместе с нами искала по окрестностям. Молодец, девочка, своего не упустит.
Не прошло и получаса, как я натаскал артефактов, как белка – орехов.
Никита чах над своей пригоршней артефактов, которые обещали обернуться пресловутой пригоршней долларов.
Энджи уже управилась и с интересом наблюдала за нами.
– Не жалеете, что пошли со мной? – спросила она.
Никита ответил неожиданно:
– Жалеем. Как выбрать, что с собой брать? Столько всего, если оставишь – душа разорвется.
– Что сердце разрывается, слышал, а что душа… – Хмыкнул я, сбивая пафос. – Выходит, она у тебя маленькая и, как бы это сказать, определенной вместимости.
– Да ладно тебе, можно подумать, самому не обидно, что столько добра пропадает!
– Друг, убей в себе хомяка. Собирайся и – ходу. Посмотри, солнце уже клонится к горизонту.
В отличие от Никиты, я лишнего не брал и потому не мучился проблемой выбора. Да, хабар получился знатный, иной раз за полгода столько не соберешь: пять «золотых монет», четыре «светлячка» и «свертка», три «ока», столько же «ежей», что придают сил и бодрости, остальные артефакты дешевле, взял я их парами. И это только известные! Пока искал, обнаружил арт, похожий на клок шерсти, второй – на веревку, третий – на расплавленное ядовито-желтое стекло. Брать их, естественно, не стал, вдруг пустышками окажутся. Пройдет время, все устаканится, и мы с Пригоршней непременно сюда вернемся.
Нацепив рюкзаки, мы разом обернулись к серым камням, мучимые одной мыслью: а если попробовать и все-таки загадать самое сокровенное желание? Пригоршня облизнулся, качнул головой и устремился вперед широким шагом – подальше от соблазна.
Топая вслед за Пригоршней, едва волокущим набитый рюкзак, я мысленно подсчитывал прибыль. Арты, что принимаются дешевле, чем за восемь штук, я не брал. В среднем цена каждого колебалась в пределах десятки, если даже по нынешним ценам сдавать, получалось пятьсот штук! Да мы богачи!
– Пригоршня, – проговорил я. Никита обернулся. – И ты, Энджи, никому ни слова об этом месте, а то мы не жильцы.
– Да понятно, – вздохнула девушка.
Пригоршня пыжился и кряхтел, не помогали даже артефакты, облегчающие груз. Набил рюкзак, как хомяк – щеки.
Расслабляться не стоило: мы приближались к поляне со «скрутами», нам предстояло найти жаб, чтоб обезвреживать ими аномалии. Я рассчитывал, что к сумеркам мы доберемся к натовской базе, в окрестностях которой полно разваленных домов, которые удобно использовать для ночлега.
* * *
Обратный путь давался быстрее: мы примерно знали, чего ожидать, как бороться с опасностью, и окрестностей базы достигли засветло. Сама база осталась западнее, мы облюбовали одноэтажный дом на перекрестке заросших травой грунтовок, в которых потоки воды прорыли небольшие овраги.
Ни окон, ни дверей в доме не было – одни проемы остались. Я шагнул внутрь с винтовкой наготове – вдруг какая тварь там прячется? Но дом был пуст. Деревянные балки прогнили и рухнули, пробив потолок, и сквозь дыру просматривалось сереющее небо с бегущими облаками.
Здесь решили устроиться на ночлег, Пригоршня сходил в лес, наломал хвороста, я развел костер. Энджи уселась в угол и нахохлилась, уставившись на ПДА, который все еще не работал.
Потрескивал костер, выбрасывая в воздух снопы искр. Энджи, погрустнев, завороженно смотрела на танец огня. Я стоял возле уцелевшей стены с винтовкой наготове и ловил себя на мысли, что больше всего думаю о здоровье Энджи. Сработал исполнитель желаний или нет? И вообще, стоит ли ей доверять, или ночью она попытается перерезать мне глотку и забрать Зерно?
Кстати, о Зерне. Оно было у меня, и я решил повнимательнее рассмотреть артефакт. Осторожно извлек его из рюкзака, ощутив приятную теплую тяжесть. Зерно слегка светилось, как остывающие угли под слоем пепла. Оно состояло из двух половинок, между ними – щель…
– Дай-ка. – Никита отобрал у меня артефакт, задумчиво покрутил, постучал согнутым пальцем – раздался глухой звук, Зерно не было полым. – Занятная фиговина. Ничего подобного не встречал.
Без всякого почтения он поскреб уникальный артефакт ногтем.
– Твердый, теплый. Рукотворный.
– Вообще-то, – включил я режим зануды, – «артефакт» и значит – сотворенный человеком. Не природное образование. Это мы «артефактами» что угодно, от жгучего пуха до «светлячка» называем. А ведь к их появлению человек причастен… опосредованно.
– Короче, – зевнул Пригоршня и подбросил Зерно в воздух.
Поймал и снова подбросил.
– А чего – короче… Короче: Зерно – не порождение Зоны. Его кто-то сделал.
– Спасибо, Капитан Очевидность! – с ехидцей отозвалась Энджи.
– И в этом – его уникальность, – продолжал я. – Значит, можно предположить, что Зерно и правда является зародышем Зоны. И если его…
– Оплодотворить! – подсказал Пригоршня и жестами обозначил, как именно.
Энджи фыркнула.
– И если его посеять, – я все еще пытался донести до спутников мысль, – Зона прорастет в другом месте. Надо только узнать, как его активировать, но это должно быть что-то интуитивно понятное. Например, настоящее зерно, когда прорастает, разрушается.
– А что дальше, как думаешь? – заинтересовалась девушка.
– Не могу знать! – я развел руками. – Но могу нафантазировать. Например, Зерно пробивает брешь в пространственно-временном континууме. Законы физики, построившись, идут в лес, возникает аномальное излучение… Мы же не знаем, откуда оно, вдруг из параллельной вселенной… Появляются аномалии, артефакты, мутирует зверье. Или не мутирует, а пролазает из других миров. Потом разрушение локализуется, брешь в континууме затягивается, излучение слабеет, законы физики более-менее возвращаются, и получается новая Зона.
– Ух ты. – Энджи аж рот раскрыла. – Тебе бы в писатели пойти.
