Впереди начинался настоящий лабиринт из балконов, галерей и лестниц. Я довольно быстро понял это, вернулся назад, думая, каким образом отметить свой путь, когда увидел в смежном коридоре темную душу. Она походила на старика с жиденькой бороденкой — сухого, узкоглазого и суетливого. Затаившись, сущность наблюдала за мной, и я дал себе труд подыграть ей. Пошел в ее направлении, делая вид, что не замечаю опасности, корча из себя обычного человека.
Старик радостно потер ладошки, протянул ко мне руки и тут же схлопотал в зубы. Удар моего кулака повалил его на пол, и, прежде чем он хоть что-то успел сделать, я вдавил каблук ботинка ему в кадык, извлекая из-под куртки кинжал.
— Страж! — взвыл он. — Невозможно!
Впрочем, душа сразу же заткнулась, когда острое жало клинка оказалось рядом с ее лицом.
— Мне нужен провожатый через лабиринт. Я ищу инквизитора.
— Не видел таких.
— Одет как благородный. Был с четырехруким иным существом.
— А-а-а… Этот. Да. Их тащили от собора. Оглушенных. Твой четырехрукий очухался, и его прибили. А второго унесли в зал Поклонения.
— Проводи меня.
— Черта с два. Ты мне ничего не сделаешь. Я и так уже в аду!
— Ты пока не в самом плохом месте. Что, если я отправлю тебя на пару этажей ниже? — По его глазам я понял, что моя угроза попала в цель. — Проводи меня к человеку, которого я ищу, затем покажи дорогу назад, и будем считать, что этот ад тебе подходит.
— Договорились, — сдался тот, и я отошел, давая ему возможность встать, одновременно создавая знак, материализовавшийся у темной души на руке.
— Эй! Ты! — тут же взвился он, отчего вокруг его головы пошли серые искажения. — Что это?!
— Защита от твоих глупостей. Обманешь меня, он взорвется. Попробуешь сбежать, он взорвется. Нападешь, он взорвется. Предупредишь кого-нибудь…
— Ладно! Я понял! Понял!
— И ты отправишься вниз, — закончил я. — А теперь вперед, и побыстрее.
Мне казалось, что он водит меня по кругу. Все было одинаковым, словно зеркало, которое отражает другое зеркало, отчего находящиеся в них предметы множатся до бесконечности…
Но затем я понял, что в том, как мы идем, есть какая-то система, благо по пути мы наткнулись еще на одно тело.
— Это для демона? — спросил я.
— Нет. Это откуп тем, кто живет в соборе и останавливает чужаков.
Я понял, что он говорит о «скатах», обездвиживших нас.
— Почему ты не напал на людей ведьмы?
Тот глянул на меня как на безумного:
— Они поклоняются ему. Если бы я кого-нибудь тронул, он бы скинул меня на самое дно. Ни один смертный такого не стоит.
— Ты очень разумен для темной души.
Тот равнодушно пожал плечами и зашаркал дальше, поднимаясь по винтовой лестнице.
— Кто здесь живет?
— Я не произнесу его имени. Иначе он придет. А я не хочу, чтобы эта штука на руке взорвалась.
— Женщина уже здесь была?
— Трижды. В компании с герцогиней всегда много тех, кто готов отдать жизнь ради нее.
— Чего она хочет?
— Спроси у нее.
— Я спрашиваю у тебя.
Старик злобно посмотрел на меня через плечо, внезапно оскалив острые зубы, но нападать не решился. Подавил свое раздражение, буркнув:
— Она приносит ему жертвы. А затем открывает дверь и уходит. Так делала ее мать. И мать ее матери. И остальные. Все бабы в ее роду приходили сюда последние восемь сотен лет.
— И демон их не трогает?
— Ты вообще слушаешь меня? Они поклоняются этому ленивому ничтожеству! Жрут мертвецов, что дает ему силу. Если он их прикончит, то кто будет приносить ему радость? Я, что ли?
Несколько минут мы шли в молчании. Стены здесь источали черную, блестящую как зеркало кровь. Она струилась по полу, утекала по лестницам вниз, лилась с балконов, собираясь внизу смрадным озером.
— Далеко еще?
— Близко.
— Много здесь таких, как ты?
— Только я. — Тема ему была неприятна.
Зал Поклонения был окольцован балконом с высокими алебастровыми перилами, которые через каждые двадцать ярдов украшала гаргулья с булавой. Внизу горели факелы и стояли люди. Пятеро мужчин. Двое в платьях благородных, трое одеты как слуги. И одна бледная женщина в темно-синем плаще.
На полу был начертан рисунок, похожий на тот, что я видел в спальне герцогини. Только этот был гораздо больше, и в центре лежал отец Март. На его груди дремал белый «скат», и поблизости не было друга-Пугала, который мог бы спасти инквизитора, как спас меня.
Герцогиня нараспев что-то говорила, покачиваясь из стороны в сторону, пребывая в трансе. Ее люди нервничали, это было видно по их лицам, пока они осторожно обрисовывали собственной кровью линии на полу. Я не собирался спускаться, здраво полагая, что слишком неравны шансы одиночки против пятерых вооруженных мужчин и женщины, которая соображает в темных искусствах.
Поэтому я поступил единственным возможным образом — стал создавать знаки. Увидев это, темная душа шарахнулась от меня подальше.
Пришлось импровизировать, чтобы первым же броском не убить Марта. Знак, слабый и более всего напоминающий иглу, угодил в «ската», поработившего сознание инквизитора. Тварь вскрикнула от неожиданности, резко взлетела в воздух, натягивая белую пуповину.
И я сразу же швырнул второй знак, черный бритвенно-острый диск. Он без труда перерубил нить-пуповину, связывающую инквизитора и паразита, пролетел дальше и развалил одного из приспешников герцогини на две неравные части.
Наверное, для постороннего взора это выглядело крайне эффектно и совершенно неожиданно. Внезапно человек раздваивается без особых на то причин, брызжет кровью, даже не поняв, что уже мертв.
Отец Март закричал от боли, изогнувшись дугой, а я тем временем третьим знаком-копьем пробил «ската», пригвоздив того к стене. Сторонники темного культа не поняли, что происходит, но кинулись к клирику, хватая его за руки и за ноги, прижимая к полу, чтобы он не шевелился.
Церковная магия прогремела гласом божьих колоколов. Молотом долбанула по стенам, обвалила одну из двух лестниц, ведущих вниз, вдребезги разнесла пол, подняв людей в воздух. Я на мгновение ослеп, упал на четвереньки, затем откатился под прикрытие колонны, ощущая приступ молитвенного экстаза.
Сверкнуло рубиновым, в ответ полыхнул солнечный свет. Темная душа рядом со мной визжала от ужаса, хотя ей-то это все повредить никак не могло.
Наконец я рискнул выглянуть из своего укрытия. Вокруг валялись изуродованные тела. Отец Март, которого еще немного пошатывало, держал за волосы пытавшуюся вырваться герцогиню.
