— Значит, мы так и не знаем, что за страж угодил в плен и жив ли он.
— Жив, — довольно улыбнулся тот. — Завтра будет показательная казнь врагов. Пять человек отдадут в руки Святого братства очищения, для того чтобы Господь был на стороне правых и мор обошел эти земли. А ты уверен в том, что делаешь? Связаться с иными существами и попросить их о помощи… Как бы тебе потом самому не угодить в котел визагана.
— Ты что-то путаешь, Проповедник. — Я увидел, как телега с огромной бочкой наконец-то двинулась по направлению к реке. — Это они попросили меня помочь им.
— Если у вас получится задуманное, все эти люди будут мертвы. Весь замок. Ради одного стража.
Я серьезно посмотрел на него:
— Целиком и полностью с тобой согласен. Обмен нечестный. А я стал достаточно черствым, чтобы меня беспокоила сотня чужих жизней, если она стоит жизни одного из своих. Понимаю, как это звучит. — Я поднял руку, видя, что он хочет возразить. — Если бы не одно «но». Я за неделю насмотрелся, что делают балахонники и те, кто живет в замке. И ты тоже видел. Так что окажу инквизиции услугу, уничтожив их. Сниму с плеч Святого Официума лишнюю работу. Ты предлагаешь все остановить и уехать, пока не поздно? Скажи честно.
Он отвернулся, произнес глухо:
— А если бы и предложил, ты бы поехал?
— Мы своих не бросаем. Не будь тут стража, я бы уже пересек границу.
— Ну, значит, тогда и обсуждать нечего. Пусть случится то, что случится.
Колеса телеги протяжно скрипели, и лошадь брела с трудом, таща вес Матери Болот. Я шел рядом с животным, где подбадривая, а где понукая. Второй повозкой, ползущей следом за мной, управлял Вулхо.
Он не решился идти, так как его большой рост сразу же привлек бы к нему внимание, и сидел сгорбившись, стараясь выглядеть как можно меньше. Ради того, чтобы оказаться внутри укрепления своего давнего врага, он спилил свои прекрасные рога, чем шокировал не только меня, но сотню разномастных существ, собравшихся на поляне.
— Не жалейте о том, что теряете, — сказал он им, набрасывая на непривычно опустевшую голову белый капюшон. — Нас ждет новая эра, и в нее не попасть без жертв.
Звучали его слова довольно зловеще.
Сейчас он ничем не отличался от человека, что, конечно, было очень хорошо. Я надеялся, что все внимание будет приковано ко мне и его не попросят показать лицо. Мы прождали нового обоза до середины вечера. Но больше никто не приехал, скоро начнет темнеть, ворота закроют, а значит, нельзя мешкать.
Виенго настаивал на том, чтобы выехать раньше, но я не согласился. Поисковые отряды рыскали по окрестностям, пытаясь понять, куда пропали водовозы. Лагерь гудел, точно растревоженный улей, несколько часов. Теперь же они наконец-то угомонились, группы разведчиков сместились на север, к дальней оконечности леса, и на дороге никого, кроме нас, не было.
Мой балахон при ближайшем рассмотрении оказался не таким уж и белым. Скорее серым, запачканным грязью и изрядно истрепанным возле рукавов. Кроме того, у ворота остались пятна крови, но я надеялся, что это не привлечет особого внимания. Святое братство очищения славилось своими мясниками и палачами, которые любили проливать кровь, и на одежде этих людей она не была чем-то необычным.
Мы объезжали замок вдоль южной стены, так чтобы нас до последнего не видели со стороны лагеря, на тот случай, если им вдруг приспичит проверить, кто мы такие. Дорога была неровной и неухоженной, в глубоких рытвинах. Телега сваливалась в них, точно водопад в пропасть, и я чувствовал, как Мать Болот закипает от злости под горой мелких диких яблок, которыми ее засыпали.
Замковые ворота приближались, солнце медленно клонилось к закату, краем едва касаясь вершин дубов.
Наша основная задача — ликвидация замкового гарнизона, в первую очередь артиллеристов и стрелков. Многопестрая армия Вулхо была намного меньше, чем силы бургграфа, и атака в лоб привела бы лишь к мгновенному поражению.
— Людвиг! Неприятности! — предупредил Проповедник, сидевший на козлах и поставивший ноги на лежащего на полу, закрытого тряпкой нгуна. Последний больше напоминал бревно — не шевелился и даже не дышал.
Нас неотвратимо нагонял отряд по меньшей мере из тридцати всадников. В красноватом свете заходящего солнца блестели кирасы и наконечники копий. Развевались серые стяги. Я направил телегу к обочине, уступая всадникам дорогу, и виенго сделал то же самое.
Проповедник поскуливал, слушая мерный стук множества копыт.
— Перестань, — попросил я его. — Давай без панических настроений. Сейчас от них совсем никакого толку.
— А если они проверят?
— Тебе-то чего волноваться? Тебя уж точно убить не смогут.
Он разозлился:
— Я частенько об этом забываю. Действительно. Чего это я? Ну проломят тебе черепушку, мне-то что с того горевать!
Солдаты поравнялись и очень некстати замедлили ход. Я покосился на яблоки, не видя в них ничего подозрительного. Мать Болот пока вела себя тихо.
Уже хорошо.
Всадники было отлично вооружены и отменно одеты. Один из них, немного грузный, но сидевший на лошади прямо, с густой, едва вьющейся рыжеватой бородой и тяжелым недружелюбным взглядом, сразу привлекал внимание. Он держался как командир. А если быть точнее, господин. Дорогая цепь на шее указывала, что он дворянского сословия.
— Чего везешь?
— Яблоки, ваша милость. — Я согнулся в поклоне, разумно полагая, что спина от этого у меня не переломится.
— Ваша светлость, — поправил меня один из воинов.
— Яблоки, ваша светлость, — смиренно повторил я, глядя на копыта лошади бургграфа, мнящего себя уже герцогом.
— А у тебя?
Вулхо сидел, надвинув капюшон на лицо, и прежде, чем он успел что-то сказать, я вмешался и почти не погрешил против истины:
— Свиньи.
Визаган, слыша эти слова, небось веселится от души.
— Мясо? — оживился владелец замка. — Хорошо. Скажи коменданту, чтобы занялся этим возом в первую очередь. Скоро ужин, ребята!
Воины ответили своему господину одобрительным ворчанием. Владетель поскакал к замку, и вся кавалькада устремилась за ним. Я видел, что у многих к седлам приторочены отрубленные головы тех, кого им удалось поймать во время рейда по окрестностям. В воздухе осталась горьковатая, светло-желтая пыль и вонь конского пота.
— Святой Григорий, это слишком для моих нервов. — Проповедник спрыгнул на землю. — Я, пожалуй, подожду здесь. Не люблю всякое там насилие. Дальше ты уж без меня.
Мы вновь тронулись, но теперь я специально придерживал животину, давая возможности конюхам замка забрать у всадников их лошадей, а солдатам уйти подальше. Совершенно не нужно, чтобы большие силы крутились в нижнем дворе, когда там появятся иные. Стражники на воротах, видевшие, как господин разговаривал со мной, не задали никаких вопросов. Лишь один из них раздраженно махнул рукой, мол, давай пошевеливайся.
