– Что за черт! – Морган ухватился за цепь обеими руками, ногами уперся в рыхлую землю, потянул на себя.
– Зацепилось, наверное, – отчего-то шепотом сказал Сотник.
– Похоже на то, – Морган всмотрелся в темную воду колодца.
На мгновение, всего на какую-то долю секунды, ему показалось, что оттуда, со дна, за ним наблюдают. И не просто наблюдают, а сторожат, как добычу…
Цепь, уже было успокоившаяся, вдруг снова дернулась, заскользила вниз, сдирая кожу с ладоней. Наверное, если бы не Сотник, вцепившийся Моргану в ремень, он полетел бы следом за ведром в эту вновь образовавшуюся воронку.
– Отпускай! – ворвался в уши хриплый бас Сотника. – Отпускай, к чертям собачьим, эту штуку!
Морган разжал онемевшие пальцы, склонился над колодцем, наблюдая, как убегает вниз перепачканная его кровью цепь.
– Что это было? – тылом руки Сотник вытер выступившую на лбу испарину.
– Ведро зацепилось…
У ног Моргана, словно живые, раскручивались кольца цепи. Раскручивались и исчезали в недрах колодца.
– Хрен тебе – зацепилось! – Сотник вытащил из кармана джинсов сигареты, прикурил. – Ведро кто-то тянул?
– Кто?! – Морган посмотрел на свою окровавленную ладонь. Кровь капала на землю, окрашивая красным траву.
– А и то верно! Кто бы ее там тянул! – Сотник с явным облегчением затянулся сигаретой. – Показалось.
– Показалось, – Морган согласно кивнул. Всему должно быть рациональное объяснение. А если объяснения нет, значит, ничего и не было. Показалось…
Из ступора их вывел странный звук, доносящийся то ли из-под земли, то ли из колодца. Не то вой, не то гул. Оба они были храбрыми малыми, но к колодцу подходили с опаской, словно ждали еще какого-нибудь подвоха.
– Ты смотри! – Сотник уперся руками в край колодца. – Это что еще за спецэффекты?
– Вода уходит…
Уровень воды в колодце и в самом деле неуклонно понижался, обнажая темные, склизкие стены. И этот звук… Теперь Морган понял, на что он похож. Как будто в огромной ванне выдернули пробку.
– А как такое может быть? – Сотник рассеянно жевал тлеющую сигарету. – В техническом смысле я имею в виду.
– Может, там какой-то люк внизу, – сказал Морган первое, что пришло в голову. – Или рычаг. Точно, рычаг! Наверное, ведро за него зацепилось, и механизм пришел в движение.
– И это говорит человек с высшим техническим образованием! – Сотник покачал головой. – Морган, какие рычаги?! Какие люки?! Это же самый обыкновенный деревенский колодец!
– Хорошо, а куда, по-твоему, уходит сейчас вода? – Морган не обиделся. Ему просто было интересно, как же на самом деле устроен этот колодец.
– В озеро, – сказал Сотник почти уверенно. – Наверное, этот колодец – часть какой-то дренажной или поливочной системы. Может, там, под землей, идет труба к озеру. И где-нибудь уже на выходе имеется что-то вроде заглушки. Заглушка открывается – уровень воды в колодце понижается.
– В таком случае вода в колодце должна быть не артезианской, а озерной.
– Так, может, она и озерная. Мы же ее не пили.
– А зачем нужна такая глубина? – Морган снова склонился над колодцем, заглянул в его теперь уже почти пустое нутро.
– Эй, есть там кто живой?! – заорал Сотник. – Водяной, ау!
– Ау… – эхом донеслось из колодца.
Колодезная цепь снова дернулась, начала медленно раскачиваться. Она раскачивалась, как маятник, а они с Сотником не могли оторвать взгляда от этого мерного, убаюкивающего движения.
Бом… Бом… Ведро глухо билось о каменные стены.
– Ау… – вторило ему эхо.
– А сейчас какие рычаги и заглушки? – спросил Морган, словно паутину, стряхивая навалившийся морок.
– А теперь сквозняк! – сказал Сотник и загасил о край колодца сигарету. – Или подводное течение, – добавил мрачно. – Поехали уже! Что нам тут… – Он сделал шаг от колодца и замер.
Было в этой его неподвижности, в удивленно, если не сказать испуганно, расширившихся зрачках что-то особенное, заставившее Моргана, стоявшго к нему вполоборота, резко обернуться.
…Девочка стояла в нескольких метрах от них. Невысокая, худенькая, в линялом, давно не стиранном сарафане, с распущенными по плечам, спутанными волосами, босоногая. Босоногая! Вот почему они не услышали ее приближения.
– Черт! Напугала! – отмер Сотник. – Откуда ты такая взялась?
– Тсс… – она поднесла к губам указательный палец. – Тише, не будите ее.
– Кого?
– Ее. – Девчонка не смотрела больше на них. Она не отводила взгляда от колодца. Привстала на цыпочки, вытянула худую шею, как будто хотела что-то увидеть, но боялась подойти ближе. Теперь, при более внимательном рассмотрении, стало ясно, что перед ними вовсе не девочка, а женщина лет сорока. По сеточке морщинок, по острым скулам и опущенным, с горестными складочками, уголкам губ. А взгляд… Взгляд у нее был плавающий, расфокусированный, как у наркоманки или душевнобольной. Деревенская дурочка – вот кто напугал их с Сотником едва ли не до дрожи в коленках.
– Как тебя зовут? – Морган сделал шаг ей навстречу, и женщина тут же испуганно попятилась. – Эй, не бойся, – он протянул руку, хотел успокоить, но добился противоположного эффекта.
– Ты… – дурочка обхватила себя за плечи, замотала головой. – У тебя кровь…
– Все нормально. – Он спрятал руку за спину, чтобы не травмировать ее и без того хрупкую психику. – Я просто поранился… о цепь… Так как тебя зовут? Ты не сказала.
– Ты ее разбудил, – дурочка продолжала пятиться, подол сарафана зацепился за торчащую из земли корягу, послышался треск рвущейся ткани. – Я надеялась, она больше не проснется, что ей хватило тогда… А ты пришел и все испортил. – Она сжала виски руками, тоненько, по-звериному, завыла.
– Дурдом какой-то, – сказал Морган вполголоса и бросил беспомощный взгляд на Сотника. – Они тут, похоже, все немного ку-ку.
– Так кого мы разбудили, уважаемая? – ласково поинтересовался Сотник. – Тут же нет никого. Видишь, какая благодать кругом: травка растет, птички поют.
– Вода ушла? – спросила дурочка совершенно нормальным голосом. – В колодце больше нет воды?
Она могла бы подойти и сама посмотреть, но не стала, настороженно стояла и ждала, когда они ответят.
– Там механизм какой-то в колодце? – вопросом на вопрос ответил Сотник. Как будто деревенская дурочка могла разбираться в механизмах. – Воду можно спустить в озеро?
– Значит, ушла. – Она поджала тонкие губы, крепко-крепко зажмурилась. – Нельзя было поить воду кровью, нельзя было ее будить. Она теперь голодная и злая… Теперь нужно снова колыбельную петь, чтобы она уснула. А я забыла… Я не помню ту колыбельную… Это плохо… Очень плохо…
