— Ничего, — ответил Дэн. Если он подтвердит обнаруженную им только что связь, то уже не сможет делать вид, будто ему это показалось.
На следующей фотографии из этой стопки врачи собрались вокруг кровати. На ней со странным спокойствием лежал молодой человек в больничном халате. Один из докторов аккуратно держал его голову, в то время как другой надевал на его лоб тяжелый кожаный ремень. Рядом стояла медсестра со шприцем в руке.
— Должно быть, это какая-то процедура, — наконец произнес Дэн. — Наверное, он был здесь пациентом.
— Он такой молодой, — сказала Эбби. — Примерно нашего возраста.
«Примерно как я». Дэн выбросил эту мысль из головы, отложил фотографию и направил свой мобильный телефон на следующую.
На этом снимке была изображена связанная женщина, лежащая на столе. Над ее головой был прикреплен шлем с торчащими проводами. Зубами она сжимала деревянную палочку. Из-за этих предметов, шлема и палки создавалось ощущение, что ее истязали каким-то странным образом.
Фотографии были ужасны, но Дэн не мог остановиться и рассматривал их одну за другой. На каждом снимке был показан пациент, подвергавшийся каким-либо болезненным процедурам или находящийся в одиночном заключении. Дэна чуть не вывернуло наизнанку при виде фотографии, иллюстрирующей сеанс гидротерапии. Санитары направляли шланги с хлещущей из них водой на забившегося в угол дрожащего и абсолютного голого пациента. В стороне, скрестив руки на груди, с равнодушным видом стоял доктор.
Дэн уже когда-то читал о подобных процедурах, популярных в прошлом, — у него был нездоровый интерес к этой теме. Получив воспитание в приемной семье, он интересовался социальной политикой, разными системами, которые принимали решения за людей, а не вместе с ними. Не то чтобы он сравнивал свою жизнь с положением этих бедных людей — если уж на то пошло, за него система приняла хорошее решение. Он ни на что не променял бы свою семью.
— Эй! Ребята, посмотрите-ка на это… — позвал их Джордан, и они обратили внимание на то, как дрогнул его голос.
Он стоял у края стола, направив луч фонарика на стену, где висело много фотографий в рамках.
— Какой кошмар! — выдавил Дэн.
— Точно! — еле слышно прошептала Эбби.
Она приблизилась к одной из фотографий и рукавом осторожно вытерла пыль со стеклянной рамки. Это было фото маленькой девочки не старше девяти-десяти лет, ее светлые волосы падали ей на плечи. Она стояла и одной рукой держалась за нечто похожее на кресло без подлокотников, словно позировала для портрета. На ней были узорчатое платьице и красивая бижутерия. Но вдоль ее лба шел большой неровный шрам, и что-то было не так с ее глазами.
— Она выглядит такой грустной, — сказала Эбби.
«Грустной» — это мягко сказано. Скорее опустошенной.
Эбби стояла неподвижно и так задумчиво смотрела на снимок, словно находилась в трансе. Дэн не осмелился сказать ей, что, судя по шраму на лбу и пустоте в глазах, девочка наверняка подверглась лоботомии. Какие чудовища могли сделать подобную операцию маленькому ребенку?
Висевшая рядом фотография отвлекла его от этих мыслей. На ней был пациент, сопротивлявшийся двум санитарам в белых фартуках, которые связывали его и натягивали на него намордник. Один из санитаров выглядел как сущий дьявол. Это фото заворожило Дэна. Кто сделал этот и все прочие снимки и кто повесил их на стену?
— Трудно представить, что всем этим людям тут помогали, — заговорил Джордан.
— Они были больны, — машинально ответил Дэн.
— И? По-твоему, это гуманно? Тем врачам нужно было дать по яйцам, чтоб они не забывали клятву Гиппократа!
— Ты понятия не имеешь, что здесь происходило, — огрызнулся Дэн. Затем одернул себя.
Маленькая Люси Фоторамка Плитка на стене
© DepositРhotos.com / alkir_dep
Почему ему захотелось защищать врачей, которые, возможно, сделали лоботомию ребенку? Или готовы были пытать человека? Когда он посмотрел на свои скрещенные на груди руки, по его телу пробежала дрожь и он поспешил заполнить неловкую паузу:
— Думаю, нам повезло, что эта область медицины с тех пор ушла далеко вперед.
— Зачем они оставили все это здесь? — неожиданно воскликнула Эбби, указывая на фотографии. У нее дрожал подбородок. — Они… ужасны.
— Ну, по крайней мере, это честно, — ответил Джордан, обнимая ее. Эбби оттолкнула его. — Ненавижу, когда люди уклоняются от правды. И не забывайте, что здесь было закрыто.
— Меня не волнует, что они заперли дверь. — Она продолжала смотреть на фотографию девочки. У Дэна появилось желание увести Эбби, пока несчастная девочка не выглянула из рамки и не затащила ее к себе. Но это, конечно, был нелепый порыв. — Она не должна находиться здесь. Ее нужно поместить в безопасное место.
Эбби медленно подняла руки и сняла рамку с крючка. На стене под фотографией оказалось светлое пятно. Эбби бережно прижала фотографию к груди.
— Что ты делаешь? — спросил Дэн.
— Хочу забрать ее в свою комнату. Там она будет в безопасности.
— Ты не можешь забрать ее, Эбби, — возразил Дэн, стараясь унять отчаяние в голосе. — Она должна остаться здесь.
Эбби собиралась что-то ответить, но ее перебил Джордан.
— Эй, вы оба, расслабьтесь. Ты даже не знаешь ее, Эбс. Лучше верни ее на место. Кто-нибудь может заметить, что она пропала.
— Кто? — с легкой насмешкой в голосе спросила Эбби.
— Кто-нибудь, — раздраженно ответил Джордан. — Не знаю… Может, здесь есть журнал, в котором записана вся эта фигня.
Сопротивляющийся мужчина Фоторамка Плитка на стене
© DepositРhotos.com / everett225
Эбби, казалось, не слушала Джордана. Она стояла, безмолвная, словно статуя, прижимая фото к груди.
— Эбби, пожалуйста, оставь ее. Она должна быть со всеми остальными, — настойчиво произнес Дэн. — Пожалуйста. — Он не мог поверить, что сейчас спорит с самой классной девчонкой из всех, каких ему только приходилось встречать.
«Ну и пусть забирает, Дэн. Ты же хочешь понравиться ей».
Но он не смог промолчать.
Глаза Эбби казались такими же пустыми, как у девочки на фотографии. Затем она задрожала и закрыла глаза. Бережно, почти с любовью, она повесила фотографию обратно на стену. Она дотронулась до нее в последний раз и сказала:
— Бедный птенчик. Интересно, удалось ли ей в итоге выбраться из клетки?
Когда фотография оказалась на своем месте, Дэн почувствовал облегчение. Но он не мог объяснить почему.
