– Сир, – сказал орел, – когда вы услышите новости, вы будете сожалеть о моем появлении, как ни о чем еще не сожалели в жизни.
Сердце Тириана, казалось, перестало биться при этих словах. Он сжал зубы и промолвил: «Продолжай».
– Две картины я видел, – начал Остроглаз, – одна – Кэр-Паравел, полный мертвых нарнийцев и живых тархистанцев, знамя Тисрока, развевающееся над башенными стенами, и ваши подданные, бегущие из города в леса. Кэр-Паравел был взят с моря. Позапрошлой ночью двадцать огромных кораблей из Тархистана подошли к берегу.
Никто не промолвил ни слова.
– И другая картина; в пяти милях от Кэр-Паравела, ближе сюда, лежит мертвый Рунвит, кентавр, с тархистанской стрелой в боку. Я был с ним в его последний час, и он дал мне поручение к вашему величеству – напомнить, что миры приходят к концу, а благородная смерть – это сокровище, и каждый достаточно богат, чтобы купить его.
– Так, – сказал король после долгого молчания, – Нарнии больше нет.
Глава 9.
ВЕЛИКОЕ СОБРАНИЕ У ХЛЕВА
Долгое время они не могли ни говорить, ни даже плакать. Затем единорог ударил копытом о землю, тряхнул гривой и заговорил:
– Сир, теперь нет нужды советоваться. Ясно, что планы Обезьяна были серьезнее, чем мы думали. Без сомнения, он долгое время был в секретных сношениях с Тисроком, и, как только нашел львиную шкуру, сообщил Тисроку, что пора готовить корабли для завоевания Кэр-Паравела и всей Нарнии. Теперь нам семерым осталось только вернуться назад к Хлеву, рассказать правду и принять судьбу, которую Аслан посылает нам. И если каким-то чудом мы победим три десятка тархистанцев, пришедших с Обезьяном, мы повернем обратно и умрем в битве с огромным войском, которое вскоре придет сюда от Кэр-Паравела.
Тириан кивнул, повернулся к детям и сказал:
– Теперь, друзья, вам настало время вернуться в ваш собственный мир. Несомненно, вы сделали все, для чего были посланы.
– Но… мы не сделали ничего, – ответила Джил, дрожа, но не от страха, а потому, что все вокруг было так ужасно.
– Ну, – возразил король, – вы освободили меня, ты скользила передо мной, как змея, в лесу прошлой ночью и захватила Недотепу, а ты, Юстэс, убил тархистанца. Вы слишком молоды, чтобы разделить с нами, сегодня ночью или несколько дней спустя, нашу кровавую кончину. Я умоляю вас, нет, я приказываю вернуться в ваш собственный мир. Мне будет стыдно, если я позволю таким юным воинам пасть в битве за меня.
– Нет, нет, нет, – сказала Джил (она была очень бледна, когда Тириан начал говорить, потом внезапно покраснела и снова побледнела), – мы не должны, все равно, чтобы ты ни говорил. Мы останемся с тобой, что бы ни случилось, не так ли, Юстэс?
– Да, но нет нужды даже обсуждать это, – заявил Юстэс, засунув руки в карманы (и забыв, как странно это выглядит, когда ты в кольчуге), – потому что, понимаете ли, у нас нет выбора. Что толку говорить о возвращении назад! Как мы вернемся? Мы не знаем магии, нужной для этого.
Это был прекрасный довод, но в тот момент Джил ненавидела Юстэса за то, что он сказал об этом. Он говорил как-то ужасно сухо, когда другие были так взволнованы.
Когда Тириан понял, что двое пришельцев не могут попасть домой (если только Аслан не перенесет их), то решил, что они должны пересечь Южные горы и пойти в Орландию, где смогут быть в безопасности. Но они не знали дороги, и некого было послать с ними. Кроме того, как сказал Поджин, раз тархистанцы захватили Нарнию, они наверняка возьмут через неделю и Орландию. Тисрок всегда хотел владеть северными землями. Юстэс и Джил так сильно умоляли короля, что в конце концов он согласился, чтобы они пошли с ним и попытали счастья, или, как он более благоразумно выразился, «приняли судьбу, которую Аслан посылает им».
Первое, что пришло в голову королю – не возвращаться к Хлеву (им становилось нехорошо даже от самого этого слова), пока не стемнеет. А гном сказал, что если они придут туда днем, то, возможно, не найдут там никого, кроме тархистанского часового. Животные были слишком напуганы тем, что Хитр (и Рыжий) говорили о гневе Аслана – или Ташлана – и не решались приблизиться к этому месту до того, как их позовут на ужасную полночную встречу. А тархистанцы никогда не чувствовали себя уверенными в лесу. Поджин думал, что при дневном свете им будет легче подойти к Хлеву незамеченными. Ночью, когда Обезьян соберет зверей, а тархистанцы будут на дежурстве, это сделать сложнее. До того, как звери соберутся, Недотепу можно оставить за стеной Хлева – пока он не понадобится. Это действительно была отличная идея, возможность устроить нарнийцам сюрприз.
Все согласились с этим и пошли в новом направлении – на северо-запад – к ненавистному холму. Орел иногда летел над ними, иногда садился на спину ослику. Но никто – даже король, кроме как в смертельной опасности – и не мечтал о том, чтобы ехать верхом на единороге.
Джил и Юстэс шли рядом. Когда они умоляли, чтобы им разрешили остаться со всеми, они чувствовали себя очень храбрыми, но теперь их храбрость куда-то подевалась.
– Поул, – шепотом признес Юстэс, – я могу сказать тебе, что я боюсь.
– Ну, у тебя все в порядке, Вред, – сказала Джил, – ты можешь сражаться. Но я… я трясусь как в лихорадке, если ты хочешь знать правду.
– О, лихорадка – это еще ничего, – возразил Юстэс, – я чувствую себя совершенно больным.
– Ради Бога, давай не говорить об этом, – промолвила Джил, и минуту-другую они шли в молчании.
– Поул, – сказал Юстэс наконец.
– Что? – спросила она.
– А что случится с нами, если нас убьют здесь?
– Ну, мы умрем, я думаю.
– Нет, я спрашиваю, что случится в нашем мире? Может быть, мы очнемся и обнаружим, что мы снова в поезде? Или исчезнем, и никто о нас больше не услышит? Или мы умрем в Англии?
– Тише. Я никогда не думала об этом.
– Вот удивятся Питер и остальные, если увидят меня машущим из окна, а затем, когда поезд подойдет, нас нигде не найдут! Или они найдут два… я имею в виду, если мы умрем там, в Англии.
– Что за ужасная мысль, – воскликнула Джил.
– Это не должно нас ужасать, – сказал Юстэс. – Нас там не будет.
– Мне хотелось бы… нет… хотя…
– Что ты хотела сказать?
– Я хотела сказать, что хорошо бы мы никогда не попадали сюда. Но я так не думаю, нет, нет. Даже если мы будем убиты. Я предпочитаю погибнуть в битве за Нарнию, чем вырасти и стать старой и глупой и чтоб меня возили в кресле на колесиках и чтоб я потом все равно умерла.
– Или разбиться на Британской железной дороге!
