Самую смешную картину являли собой Псы. Во время галопа никто не сбивался с дыхания, теперь же, когда они карабкались и неуклонно рвались вперед, им все время приходилось отплевываться и чихать, потому что они пытались лаять, и вода попадала им в рот и в нос. Не успев подумать, как это глупо выглядит, Джил сама попала в Водопад. Такое совершенно невозможно в нашем мире: даже если бы вас не потащило вниз, вас бы расплющило ужасной тяжестью воды или разбило бы о бессчетное количество каменных выступов. Но в этом мире все было возможно. Они продвигались все выше и выше, свет отражался в воде и бросал на них блики, разноцветные камни сверкали сквозь толщу воды и казалось, что они поднимались без усилий – все выше и выше, и ощущение высоты испугало бы их, если бы они могли пугаться, но оно рождало только грандиозный восторг. Наконец все выбрались на великолепный гладко-зеленый уступ – через его вершину переливалась вода, и обнаружили, что они – над Водопадом. Поток лился внизу, и все оказались такими чудесными пловцами, что двигались против течения. Вскоре они очутились на берегу, насквозь промокшие, но счастливые.
Длиннющая долина открылась перед ними, и огромные, теперь уже близкие, заснеженные горы упирались в небо.
– Выше! Дальше! – закричал Алмаз, и внезапно они снова понеслись.
Теперь они были за пределами Нарнии и неслись все выше, по направлению к Западной пустыне, к местам, которые ни Тириан, ни Питер, ни даже Орел никогда не видели раньше. Но лорд Дигори и леди Полли видели. «Ты помнишь? Ты помнишь?» – повторяли они друг другу. Они не задыхались, хотя бежали быстрее, чем летит пущенная из лука стрела.
– Лорд, – начал Тириан, – правду ли говорят предания, что вы двое были здесь в тот день, когда был сотворен мир?
– Да, – подтвердил Дигори, – и мне кажется, что это было только вчера.
– На летающей лошади? – спросил Тириан. – Это правда?
– Конечно, – ответил Дигори. Но тут Псы залаяли: «Быстрее, быстрее!»
И они бежали все быстрее и быстрее, они скорее летели, чем бежали, и даже Орел над их головами не летел быстрее. И они пробегали одну извилистую долину за другой и взбегали на крутые склоны холмов быстрее, чем спускались, мчались по течению рек, а иногда пересекали их, неслись через горные озера, едва касаясь воды, как живые быстроходные катера. И так они бежали, пока не увидели за голубым, как бирюза, озером гладкий зеленый холм. Его склоны были крутыми, как бока пирамиды, вершину окружала зеленая стена; над стеной возвышались стволы деревьев, их листья казались серебряными, а плоды золотыми.
– Выше и дальше! – кричал Единорог, и никто не отставал. Они подбежали прямо к подножию холма и устремились наверх, как гребень волны, разбившейся о каменный склон горы в каком-нибудь заливе. Хотя склон был крутой, как крыша дома, а трава – гладкая, как лужайка для игры в кегли, никто не поскользнулся. И только достигнув вершины, они замедлили бег, обнаружив, что стоят прямо перед большими золотыми воротами. Никто из них не решался посмотреть, открываются ли ворота. Оки почувствовали то же самое, что перед деревьями с плодами: «Осмелимся ли мы? Правильно ли это? Для нас ли?».
Пока они раздумывали, откуда-то изнутри сада зазвучал мощный чудесно-звонкий сладкозвучный рог, и ворота, покачнувшись, открылись.
Тириан стоял, затаив дыхание, ожидая того, кто выйдет из ворот. А вышел тот, кого он меньше всего думал узидеть – маленький, гладкий, говорящий Мыш с сияющими глазами и красным пером, заткнутым за обруч на голове; левой лапой он опирался на эфес длинной шпаги. Он изящно поклонился и сказал пронзительным голосом:
– Добро пожаловать во имя Льва. Выше и дальше!
Тириан увидел, как король Питер и король Эдмунд, и королева Люси бросились, вперед, встали на колени и обняли Мыша, восклицая: «Рипичип!» И Тириан задохнулся от изумления, ибо понял, что видит перед собой одного из величайших героев Нарнии, Рипичипа, Мыша, который сражался в великой битве при Беруне, а потом плавал с королем Каспианом Мореплавателем на Край Света. Но прежде, чем Тириан успел хорошенько вспомнить все это, он почувствовал, как две сильные руки обнимают его, и кто-то бородатый целует в обе щеки, и услышал голос, который так хорошо помнил:
– Что, парень, похоже, ты потолстел и вырос с тех пор, как я последний раз видел тебя?
Это был его отец, добрый король Эрлиан: не такой, каким Тириан видел его в последний раз, когда короля принесли домой бледного, раненного в битве с великанами, и не такой седоголовый воин, каким он был в предсмертные годы. Он был молодой и веселый, каким Тириан помнил его с раннего детства, когда он, малыш, играл летним вечером в саду Кэр-Паразела, пока не пора было отправляться спать. И тот неповторимый запах молока и хлеба, которыми он ужинал тогда, вернулся к нему.
Алмаз подумал: «Пусть они поговорят немного, потом я подойду поздороваться с добрым королем Эрлианом. Много спелых яблох съел я жеребенком из его рук». Но мгновением позже он забыл обо всем, потому что из ворот вышла лошадь, такая величественная и благородная, что даже Единорог почувствовал себя смущенным в ее присутствии – огромная крылатая лошадь. Она поглядела минуту на лорда Дигори и леди Полли и заржала: «Эй, двоюродные братья!» И оба вскрикнули: «Стрела, старая добрая Стрела», – и бросились целовать ее.
В этот момент Мыш снова пригласил всех войти. Они прошли через золотые ворота, почувствовав чудесный аромат, доносившийся из сада, и попали в прохладную смесь солнечного света и тени от деревьев, прошли по весеннему дерну, усеянному белыми цветами. И обратили внимание на то, что сад был гораздо больше, чем казался снаружи. Но у них не было времени подумать об этом, ибо со всех сторон шло множество народу встречать новоприбывших.
Все, о ком вы слышали (если знаете историю этих стран), были тут. Белая Сова и квакль Хмур, король Рилиан Очарованный и его мать, дочь Звезды, и его великий отец, сам Каспиан; а за ними шли лорд Дриниан, и лорд Берн, и гном Трам, и добрый барсук Боровик, и кентавр Гленсторм, и сотни других героев Великой войны за освобождение. А с другой стороны показались Кор, король Орландии, вместе со своим отцом королем Лумом и женой – королевой Арави-той, и братом – храбрым принцем Корином, по прозвищу Громовой Кулак, и вместе с ними шли конь Игого и кобыла Уинни. Чудеса следовали за чудесами, и Тириан несказанно удивился, когда из далекого прошлого показались два добрых Бобра и фавн Тамнус. И начались объятия и поцелуи, и рукопожатия, и оживали старые шутки (вы даже не представляете себе, как хорошо звучит старая шутка, после того, как она отдохнула пять или шесть сотен лет), и целые компании двинулись к центру сада, где на дереве сидел Феникс и смотрел вниз, а у подножия стояли два трона, и на них сидели король и королева, такие величественные и прекрасные, что все поклонились им. К правильно сделали, что поклонились, ведь эти двое были король Франциск и королева Елена, от которых произошли все древние короли Нарнии и Орландии. И Тириан почувствовал то же, что могли бы почувствовать вы, если бы оказались перед Адамом и Евой в их славе.
