– Да ничего.
– Стрелять, – спокойно заявил Петр, – стрелять их надо.
– Петра, – пояснил Торопецкий, – в шестом году контузило разрывом бомбы террористов. Так он с тех пор их недолюбливает. Кстати, это не ваш ли муж стоит вон там, у Страубе?
Действительно, у входа в магазин спокойно стоял Руслан. С пустыми руками, а значит, письмо он отправил.
– Вы не очень обидитесь на нас, если мы не станем провожать вас к нему? У вашего мужа очень грозный взгляд.
– Нисколько.
Офицеры по очереди поцеловали пальцы Юле и Ане и откланялись.
– Ну и зачем тебе это? – спросил подпоручик Петр Торопецкого, глядящего вслед Юле.
Поручик еще до своего поступления в гусары, чуть ли не с самого детства, славился своей неуемной страстью к женскому полу. Женщины, даже соблазненные, помнили о поручике только хорошее, потому что сразу понимали, что этот Казанова в их жизни не задержится. А вот на чувства мужей, отцов и братьев Торопецкий внимание обращал только в одном случае: если это мнение ему высказывалось через ствол револьвера.
– Петя, она великолепна! И у меня никогда не было американок.
– Чтобы ты еще раз уговорил меня помочь тебе… – Петр в раздражении дернул головой так, как будто ему вдруг стал тесен воротник. Последствие контузии…
Высокий человек в накинутом на голову капюшоне стоял в тени подворотни напротив дома, где жили Лазаревичи. Которые только что подъехали и выгружались из повозки.
Человек затянулся папиросой, на мгновение осветившей нижнюю половину лица незнакомца.
– Вот вы и дома… – пробормотал он, ни к кому не обращаясь.
Незнакомец уже успел изучить всех обитателей подъезда – от бывшего фокусника до адвоката. Но интересовала его только одна семья.
– Так, а ты кто такой?
В подъезд вошел некто, незнакомцу неизвестный и явно здесь не живущий.
Лазаревичи только-только успели вернуться с прогулки и войти в комнату, как послышался звонок в дверь.
– Руслан Аркадьевич… – в комнату вошла бледная Танюша. – Тут… До вас пришли…
Отстранив служанку, в комнату вошел широко улыбающийся молодой человек в строгом черном костюме.
– Руслан Аркадьевич, Юлия Николаевна, Анна Руслановна, – обвел он их взглядом.
– Вы не ошиблись. С кем имею честь?
– Андронов Андрей Леонидович, Отделение по охранению общественной безопасности и порядка.
Охранка.
Руслан успел быстро прикинуть, сколько у них есть свободных денег, как быстро перебраться через границу и то, что труп через черную лестницу будет вытаскивать удобнее.
Глава 7
То ли сотрудник охранки увидел в глазах Руслана длинный рогожный мешок, то ли представлял, как обычно реагируют на его место службы, только он сразу же поднял ладони вверх:
– Прошу прощения, просто по привычке представился. На самом деле я к вам как частное лицо…
Руслан прислушался, но грохота камня, упавшего с души, не расслышал. Слишком хитрым был взгляд «охранника устоев», чтобы предположить, что он пришел просто поинтересоваться видами на производство автомобилей в будущем году.
– И чего же хочет от нас «частное лицо»?
– Я хотел бы обсудить с вами одно предложение…
– Предложения от лица вашего рода занятий обычно бывают… несколько…
Жандарм поморщился:
– Надеюсь, вы не разделяете нынешних предрассудков касательно бесчестности нашей службы?
– Нет. Просто я считаю, что из вашей службы уходят только вперед ногами. И любое личное предложение на самом деле скрывает интересы службы.
– Вот тут вы ошибаетесь. Я на самом деле пришел к вам как частное лицо. И мое предложение и впрямь не имеет никакого отношения к моей службе.
– Ну что ж… Присядем?
Они опустились за стол, неосознанно выбрав противоположные стороны и одинаково сцепив пальцы в замок.
Лазаревич окинул собеседника быстрым взглядом. Молодой человек, моложе самого Руслана. Черные волосы, элегантно зачесанные по здешней моде, строгий черный же костюм. Серьезный взгляд.
«Интересно, – подумал Руслан, – почему первой мыслью было убийство? Вроде бы пока ничего противозаконного совершить не успел, не считая самого прибытия на территорию России без документов. Все дело в том, что в первый момент показалось, будто раскрыта наша тайна пришельцев из будущего… Или все дело в папином воспитании?»
Отец Руслана был коммунистом. Если сравнить коммунизм и православие, то бывают хитрые приспособленцы, ни во что не верящие и использующие и православие, и коммунизм для собственного обогащения. Бывают фрики, орущие на митингах, непременно желающие всех обратить в свою веру и записывающие в кровные враги всех, кто не бьется в церкви лбом или не требует вернуть СССР. И бывают третьи, самые многочисленные.
Люди, которые не афишируют своих убеждений. Вы можете прожить с ними бок о бок всю жизнь, но так и не узнать, что ваш сосед – убежденный коммунист. Такие люди неохотно поддерживают беседы о своих убеждениях, стараются свернуть разговор, если понимают, что собеседник к единомышленникам не относится. Но и переубедить их не получится. Такие люди скорее позволят отрезать себе голову, чем снять крест, такие люди в ледяной воде строили во времена индустриализации. Именно на таких людях, не на приспособленцах, не на клоунах, все и держится.
Однако чаще всего видны клоуны.
Отец Руслана, Аркадий Петрович, был из таких спокойных коммунистов. Нельзя сказать, что он ненавидел капиталистов, когда они появились в девяностые. Он просто и спокойно считал, что их быть не должно. Наверное, сотруднику охранки очень повезло, что в прошлом оказался он, Руслан, а не его отец. Уж папа не стал бы размышлять, стрелять или нет. А если вспомнить, ЧТО Руслан нашел в гараже в тайнике после смерти отца, то крупно повезло не только жандарму, но и его императорскому величеству Николаю Второму.
– Итак, о чем бы вы хотели поговорить?
Руслан мысленно прикинул, что если подстраховка у посетителя есть, то она осталась на улице, в подъезде и перекрыла оба выхода. Так что стрелять можно только в крайнем случае…
Черт! Пистолет в кармане шубы!
– Дорогой. – Юля подошла и положила на стол рядом с мужем муфту. – У вас тут чисто мужские дела, нам, девочкам, неинтересные… Мы пойдем.
– Хорошо, – кивнул Руслан.
«Спасибо, Юля. Вот только доставать пистолет…»
Закрылась дверь в спальню.
– Не желаете ли коньяку?
– Нет.
Не обратив внимания на слова жандарма, Лазаревич встал и прошел к буфету, мельком глянув в окно.
