– А чего тут искать? Я своими глазами видел. Петька Басманов это, – заверил всех Силка. – Он царевичу пилюльки давал. У него же из кафтана я эти две вытащил. У него их там еще несколько штук осталось.
– Не-эт, Петька – мелочь пузатая. Никакой он не главный враг и уж точно не рыбасоид. Его просто используют для распространения дурман-травы. Он простой… – Валентин чуть не ляпнул по инерции «наркодилер». – Простой… Распространитель. Ну, и копеечку свою небось на этом деле зашибает. Одним словом, Силка, следи внимательно за Петькой. Постарайся втереться к нему в доверие. Попробуй разговорить его – может, и проболтается о чем. Главная твоя задача теперь – выяснить, откуда Петька эти пилюли берет.
Утром царевы люди поднимались тяжело. А тут еще и монахи с самого раннего утра занялись своими делами, совершенно позабыв о гостях. В результате – ни опохмелиться нормальному человеку, ни позавтракать. Да что там… Ковша с водой не у кого попросить.
Покидали монастырь опричники раздраженными и злыми. И счастье ростовских горожан состояло в том, что у опричных не оставалось сил после вчерашней пьянки на устройство даже не очень масштабного негодяйства. Так… Промчались по главной улице лавиной, задавив пару-тройку ротозеев да напугав с десяток баб, умудрившихся вовремя прижаться к заборам. Продолжать инспекционную поездку и тащиться еще несколько часов до какого-то опричного сельца Ивану расхотелось, и он повернул обратно. Возвращался в слободу он теперь рядом с Петькой Басмановым, запретив тому отлучаться от себя дальше чем на шаг.
С этого дня и Силка стал виться вокруг Петьки Басманова, то вовлекая того в азартные игры, то просто следя за ним со стороны. Нескольких дней ему хватило, чтобы выполнить задание Валентина, о чем он с гордостью и доложил друзьям.
– Знаю я, откуда Петька пилюльки берет. Выследил я его сегодня. Он до царицыных покоев дошел, ну, до той двери, где всегда охрана бабская стоит, и что-то сказал им. Одна из охранниц заглянула внутрь и кого-то, видимо, позвала, потому что из дверей девка какая-то вышла. Петька сказал ей что-то, и она ушла. Через четверть часа выходит из царицыных покоев другая девка. Подошла к Петьке – и они вместе отошли за угол, так что я их потерял из виду. Но вскорости девка эта вернулась в царицыны покои, а Петька пошел обратно, к себе. Рожа довольная…
– Ну ты даешь, Силка, – возмутился Ероха, перебив друга. – Ты видел, как он у нее что-либо брал?
– Нет.
– Так с чего ты решил, что девка, которую ты видел, дала ему пилюли?
– Ты, Ероха, совсем меня за дурачка держишь. Да? – обиделся Силка. – Если сложить один и один, будет два. Так вот… Петька продает эти пилюли. Только царевичу дает их бесплатно. Я насчитал пока семь человек, считая и Петькиного родного брата. Мы играли как раз в «стаканчики», когда появился один из Плещеевых и что-то стал Петьке на ухо шептать. А Петька ему и отвечает: «Нету сейчас, зайди чуть попозже». Плещеев ушел, а тут и Петька заторопился. «Батя, – говорит, – за мной посылал. Хочет чего-то». А сам не к отцу, а в терем намылился. Я за ним и проследил. Потом Петька вернулся, и вновь играть мы сели. А тут и Плещеев тот опять заходит. Петька ему рукой махнул – не заходи, мол, сам выйду. Выскочил в коридор на мгновение – и обратно. А сам достал из кармана кошель и монетки в него из ладони высыпал. Что это, по-твоему, Ероха, если не оно самое?
– Нет, Силка, ты меня удивляешь, – возразил ему Ероха. – Где-то, кто-то, куда-то, зачем-то… Это, называется, ты задание выполнил? Как хоть девку ту зовут? Выглядит как?
– Красивая… – мечтательно произнес Сила.
– Тьфу ты… – в ответ Ероха только и смог, что сплюнуть в сердцах.
– Ничего, ничего, – постарался примирить друзей дон Альба. – Просто теперь надо разговаривать с Петькой и вытаскивать из него слово за словом. Может, даже попробовать купить у него пилюльки…
– Тише, парни, не орите, – попытался урезонить друзей Валентин.
– А кто нас здесь подслушает? – удивился Ероха.
В доме, кроме них четверых, никого не было, а двери и ставни были наглухо затворены и накрепко заперты. Еще несколько недель назад Валентин, чтобы избавить мастеровых от мучительного безделья, велел им доделать все три строгановских дома, отданных ему Никитой Романовичем. В результате все три дома были закончены и обнесены единым забором, образовавшим один большой двор. В одном из домов теперь жили Юлька-гимнастка с Василисой и женской прислугой, во втором – Валентин с друзьями, а в третьем расположились мастера. В этом доме они по приказу Валентина оборудовали кузницу и большую универсальную слесарно-столярную мастерскую при ней. Валентин еще не знал, зачем ему это нужно, но чувствовал, что понадобится обязательно.
– Все равно нечего орать, – продолжал стоять на своем Валентин. – Когда имеешь дело с рыбасоидами, лишняя осторожность не помешает. Теперь о том, что удалось узнать Силке. Это нам пока ничего не дает. Туман сплошной. Прав Ероха. Где-то, кто-то, что-то… (При этих словах Валентина Ероха самодовольно улыбнулся.) Понятно одно, и то не наверняка – пилюли идут из царицыного терема. Туда, кроме царевича и Никиты Романовича, нет ни у кого свободного доступа. Это очень осложняет нашу задачу. Но искать эту девку все равно нужно. Ты, Силка, сегодня больше не лезь к Петьке. Я на сегодняшнем пиру сам попытаюсь с ним поговорить. Все-таки один раз мне удалось побывать на царицыной половине, и надеюсь, удастся еще.
VI
Сегодняшний пир был стандартным, рутинным мероприятием, к которому уже успели привыкнуть Валентин и его друзья. За время пребывания в слободе им довелось побывать уже не меньше чем на десятке таких пиров. Если они чем-то и отличались друг от друга, то только составом участников. Чаще собиралось опричное братство, чуть пореже были собрания, на которых Иван велел быть всем. В таких пирах участвовали и представители старшего поколения, в том числе и Никита Романович с Алексеем Басмановым. Эти, увидев впервые Юлькин танец у шеста, качали седыми бородами и от смущения отворачивались в сторону. После же – ничего. Попривыкли. И даже вместе со всеми выражали свой восторг. Самый же редкий случай – это присутствие на пиру заезжих гостей. Таких оказий при Валентине еще не случалось.
Сегодня Иван велел быть на пиру всем, без каких-либо оговорок. Была ли на это у него какая-то особая причина либо это просто блажь, Валентин не знал. В назначенное время он с друзьями, обряженными, как и положено, в рясы, был на месте. Трапезная быстро и беззвучно заполнялась тщательно изображающими благочестие «монахами». На фоне однообразных черных ряс ярко выделялись представители старшего поколения, одетые в разноцветные роскошные одежды.
Валентин, сидевший обычно рядом с царевичем, уступил сегодня свое место Никите Романовичу и оказался как раз с братьями Басмановыми. Он только занял свое место, смиренно сложив, как и подобает монаху, перед собой руки, как к нему склонился проходивший сзади «монах» и зашептал Валентину на ухо:
– Ну и везунчик ты, Михайла. – Валентин обернулся. Из-под глубокого капюшона, хитро улыбаясь, на него глядел князь Черкасский. – В слободе без году неделя, а уже шашни с чьей-то женой успел завести.
