Следующую попытку разговорить Марфу он предпринял во время ужина. Ужинали они в ее спальне, вдвоем, обходясь без прислуги. Вино у казначея было превосходным, и Валентин с удовольствием приналег на него, не забывая подливать и хозяйке.
Марфа охотно болтала, перемывая косточки и своему братцу Афанасию Вяземскому, и казначею Фуникову, и князю Юрию Долгорукому, и даже Никите Романовичу с Басмановым-старшим. Если что и мешало в этот момент Валентину, так это регулярные попытки Марфы слиться с ним в страстном поцелуе с явным намерением перевести дальнейшие события в партер. Тогда уж ни о какой информации и речи быть не может, потому Валентин как мог сопротивлялся ее любовным поползновениям.
– Марфа, а ты знаешь, кто такой Веттерман? – задал он наконец вопрос, ускользнув от ее поцелуя.
– Нет, в первый раз слышу, – ответила она, и Валентину показалось, что на какое-то мгновение вся она напряглась, а глаза ее метнулись из стороны в сторону. – А зачем он тебе нужен?
– Да не нужен он мне вовсе. Просто слышал, как Никита Романович с Басмановым, кажется, все поминали его: «Веттерман, Веттерман…» Вот и подумал, что это такая за личность знаменитая?
– В первый раз слышу.
– А что о царице сказать можешь?
– О Маришке-то? – Валентин тут почувствовал, как она расслабилась, вновь став мягкой, как кошка. – Дура дурой. Вообразила из себя великую магиню… Каббалу изучает, колдовские вечери служит… – Марфа рассмеялась. – Думает, что во время них с истинным богом разговаривает. А на самом деле…
– И что на самом деле? – невольно переспросил заинтригованный Валентин.
– Есть там у нее один… Черный маг и алхимик Елисейка Бомелиев. Голландец. Только никакой он не маг, а жулик обычный. А алхимия его вся в дурман-траве заключается. Вот Маришка дурману нанюхается, и мнится ей, что она с богом разговаривает.
– Погоди, погоди… – опешил Валентин. – Ты хочешь сказать, что на женской половине мужчина обитает?
– Ну да. Возможно, и не один.
– Как же это возможно? У нее ведь даже охрана – одни бабы.
Потянувшись к Валентину и обвив руками его шею, она осыпала его лицо быстрыми, легкими, как крылья бабочки, поцелуями.
– А вот так и возможно, милый. А ты думал, что здоровая, зрелая баба уже столько лет в девстве пребывает, сговоренного женишка дожидаясь?
– И… Никита Романович, другие знают об этом?
– Что ты, милый… Маришка хоть и дура, но не до такой же степени. В противном случае уже давно бы в каком-нибудь дальнем монастыре куковала.
«Дела-а!.. – мысленно воскликнул Валентин. – Выходит, что у царицы какие-то мужики прячутся и никто об этом не знает. А раз так, то…»
– Может, ты слышала, чем расследование закончилось?
– Какое еще расследование?
– Как какое? – удивился Валентин. – Разве ты не знаешь, как двое убийц меня убить пытались? Одного я убил, а второй скрылся. Вот его и искали.
– А-а… Это… Никого не нашли. Только…
– Что только?
– Только вряд ли тебя они убить хотели.
– А кого? – опешил Валентин. – Неужто ты веришь в Федькины бредни, что они там царевича Ивана поджидали?
– Не знаю… Вряд ли.
– Так кого же?
– Может, и царевича, может, и тебя, а может, и кого-нибудь другого.
– Ты хочешь сказать, что…
Но договорить Валентин не смог, ибо Марфа, взобравшись к нему на колени, наконец-то сумела закрыть ему рот поцелуем.
Гостеприимный дом казначея Фуникова Валентин с Ерохой покинули под утро, дабы не попасться на глаза зловредным соседям.
– Ну что, удалось узнать что-нибудь полезное? – поинтересовался Валентин у приятеля.
– Мне-то?
– Тебе-то.
– Вроде ничего… А тебе?
– А мне удалось. Только пока не соображу, что именно. Обдумать нужно.
– О-ох, – устало вздохнул Ероха. – Давай, Минь, днем думать будем. Быстрей бы до постельки добраться, спать уж больно хочется.
Валентин пихнул приятеля кулаком в бок и рассмеялся.
– Поспать – это здорово, поспать я тоже не откажусь.
X
Официальное расследование убийства Юльки, как и предрекала Марфа Фуникова, окончилось ничем. То есть вчера еще что-то делалось, кого-то допрашивали, кого-то таскали на очные ставки, а сегодня – все закончилось. Будто и не было ни убийства Юльки, ни не опознанного никем трупа убийцы, ни скрывшегося в никуда его напарника. Даже опасения по поводу возможного покушения на царевича Ивана куда-то бесследно улетучились.
Валентин, неприятно пораженный таким отношением к случившемуся, даже на встречу с Никитой Романовичем напросился. Но тот на вежливо высказанные Валентином претензии ответил, что занимались вопросом добротно, не спустя рукава. Всех допросили, везде, где можно, обыскали, но так никого и не нашли. А на нет и суда нет. Не век же этим делом заниматься, тем более что на носу четырнадцатилетие царевича. А это такой праздник, которого с бухты-барахты не проведешь, готовиться нужно. Валентину было что сказать по поводу места, где мог прятаться убийца, но делать он этого не стал по двум причинам. Во-первых, если кому и ставить под сомнение репутацию царицы, то не ему, как ни крути, чужаку, представителю так нелюбимой Никитой Романовичем земщины; а во-вторых, когда ворота были открыты, убийца мог уже беспрепятственно улизнуть. Так что пришлось Валентину выслушать Никиту Романовича и умыться. Дальнейшие поиски придется проводить собственными силами, тем более что в покои царицы Марии Темрюковны вела не только эта, но и другие нити.
Информации о противнике у Валентина накопилось много, но была она какая-то вся раздерганная, не позволяющая представить общую ситуацию и определить путь, которым следует двигаться дальше. Настал, наверное, момент, когда требовалось подвести некий итог их работы в стане врага. И получилось это само собой. Начали с обсуждения подарка на четырнадцатилетие царевича и как-то единодушно пришли к одному и тому же решению – отправить письмо Прозорову. Пусть в Ярославле решают, что дарить Ивану. Тем более что Силка сейчас в Ярославле. Он и доставит сюда подарок от всей земщины.
– Ну да… – Ероха скептически хмыкнул, подводя черту под общим решением. – Мы им подарки, а они даже Юлькиного убийцу перестали искать.
– Не говори так, Ероха, – возразил дон Альба. – Подарок не им, а царевичу. Царевич сейчас на нашей стороне. Думаю, еще немного усилий – и царевич уедет с нами в Ярославль.
– Насчет усилий – это, конечно, верно, – поддержал его Валентин. Только к чему их прикладывать и в какую сторону направлять? Давайте-ка это сейчас и обсудим.
В результате обсуждения обрисовалась следующая картина. Никита Романович Юрьев-Захарьин находится под контролем самого Рыбаса-Веттермана. Если устранить Веттермана, то вопрос с главными деятелями опричного движения решается сам собой. Нелегко и непросто, но решается. Они сами этого хотят, и их реакция на предложения земского посла свидетельствуют об этом. Но где искать Веттермана? За два с лишним месяца, что земское посольство присутствует в слободе, он был здесь лишь раз. И то заскочил ненадолго. Ероха ненавязчиво, исподволь пытался расспросить местных немцев, у которых пастор был в большом авторитете, о том, где можно его застать. Но сами немцы толком не знают этого. Говорят лишь, что на месте он не сидит, а ездит по всей Руси, по всем местам, где обитает хоть один немец. Окормляет таким образом свою паству чертов пастор. Так все время в пути и находится. Правда это, нет ли – неизвестно. Скорее всего, вранье. Не так уж и много мест на Руси, кроме Ярославля, где немцы обитают. Главное не это. Если Веттерман бывает в слободе не чаще чем раз в два-три месяца, то в слободе обязательно должно находиться его доверенное лицо, присматривающее за Никитой Романовичем. Более того, у Рыбаса должна быть регулярная, надежная связь с этим лицом. Кто же это? До сих пор друзьям удалось обнаружить всего лишь одного рыбасоида – Бровика. Но Бровик – мелкая сошка. Он с кухни и носа не высовывает. Никак он не подходит на роль доверенного лица пастора Веттермана. Есть ли в слободе другие рыбасоиды? Друзья были вынуждены признать, что вполне могут быть. И путем целенаправленного поиска они не в состоянии их обнаружить. Помочь в этом им может лишь счастливая случайность.
