— Кажется, — признался Рубен, криво усмехнувшись, — я дозрел наделать всех глупостей, насчет которых меня предупреждали. Ох, дайте только наземь ступить, вот тогда рухнет вся эта дурацкая декорация, и пускай все заливает белым светом…
— А уроды согласятся подождать, командир? Не налетят в самый неподходящий, не побоюсь сказать — интимный момент?
Рубен хмыкнул, развеселившись.
— А мы их встретим плазмой в лоб и проводим торпедой в дюзу. Я-то гадаю, ради чего геройствуем, а? Ладно, пойду… приму меры.
* * *
Спортзал, где Рубен собирался «принять меры» к своему вышедшему из-под контроля воображению, оказался пуст, но это обстоятельство уже не удивляло. Пилотов изматывали рабочие нагрузки, да и число смен сократилось. В связи с этим обстоятельством образовались «мертвые часы», когда там гарантированно не было ни души. А если и попадалась, признаком хорошего тона считалось не обращать особенного внимания на товарища по несчастью.
Проходя мимо, Рубен угрюмо посмотрел на кольца. Протяжная и нежная песнь тела от нагрузки этого рода сделала бы ему только хуже. А вот боксерский мешок, что, скрипя, чуть покачивался на четырех растяжках, привлек и приковал к себе его взгляд. Словно бы невзначай приблизившись, Шельма не моргая следил за его движениями. Глаза резало нещадно. Монотонность движения — туда-сюда! — порожденная, скорее всего, вибрациями работающих двигателей и механизмов авианосца, походила на издевательство. Как тиканье старинных часов. Давно, на один из домашних праздников, посвященных то ли дню его рождения, то ли окончанию какого-то из курсов, мать подарила ему такие — в спальню. Он не мог заснуть, пока их не убрали. Это он-то, способный спать при полной загрузке жилого отсека, в любое время дня и ночи — стоило только приказать! Размеренный однообразный звук, вызывающий чувство напряженного ожидания… чего? Вопрос не для мальчика, что хочет быть пилотом.
Удар, в который Рубен вложил все, пришелся снизу вверх, справа, туда, где у человека была бы челюсть. И левой — «под-дых», пока не очухался. Однако уже первое попадание оказалось роковым: одна из верхних растяжек соскочила с потолочного крюка, мешок закрутило, удар «в живот» вышел… неадекватным, поскольку пришелся на возвратное движение, руку просто отбросило мягкой тяжелой силой. Рубен даже пошатнулся и вынужден был отступить на шаг.
— Гы! — Услыхал он за спиной, и звуки ленивых аплодисментов. — Она дала сдачи!
Досчитал до десяти — исключительно дух перевести! — и обернулся. Медленно. Насторожившись и напрягшись всем нутром.
Рейнар Гросс стоял на пороге. Один — это было первое, что отложилось в сознании. С мокрой головой и полотенцем через плечо. В лучшей традиции подростковых драк комэски сделали несколько шагов по кругу.
— Меня попросили тебя не трогать, — задумчиво сообщил Гросс.
— Какое совпадение: мне то же самое приказали. Особенно… кхм… по голове.
— А ведь другого случая навалять тебе… за все… может ведь и не представиться, как ты думаешь?
Глаза Гросса усмехались, и хотя было непонятно, что У него на уме, и настороженность в целом не отпустила Эстергази, какая-то часть его все же расслабилась.
— Есть что предложить?
Гросс, не торопясь, прошел мимо, сняв с ограждения ринга пару перчаток, брошенных там кем-то из десантной пехоты.
— Составишь компанию, князь?
— А вот с удовольствием! — ощерился Рубен. — По правилам, или?…
В самом деле — почему нет? Груша, способная дать сдачи. То, что доктор прописал!
— Я с фабрики, — ухмыльнулся Гросс. — У тебя все зубы… эээ… свои?
— Я прошел Учебку. Нет. Не все.
Гросс аккуратно застегнул перчатки на ремешки-липучки. Армейский стандарт предполагал, что человек способен закрепить их на себе без посторонней помощи. Из-за духоты оба комэска были в футболках и немнущихся легких форменных брюках, раздеваться не пришлось. Рубен взял перчатки для себя с полки стенного шкафа и с ощущением веселой жути перелез через канаты.
* * *
Писк зуммера вырвал Тремонта из тяжелого неровного сна. В темноте каюты мигал зеленый огонек вызова. Одной рукой чиф летной части протер глаза, другой — включил терминал связи.
Краун.
— Что случилось, Ланс?
— Ради всего святого, извини. Но, я думаю, картинка того стоит…
Неофициальное. Тремонт незаметно перевел дух.
— У тебя дуэль.
— Чтоооо?!!! Кто? Где?
Тремонт подпрыгнул и схватился за брюки.
— Погоди. Включи картинку из спортзала палубы Н. Я подумал, ты никогда не простишь мне, если пропустишь.
— СБ в курсе?
— СБ уже в партере. Гросс против Эстергази.
— О, нет, — застонал Тремонт, падая обратно на жесткую койку, весьма болезненно приложившую его в копчик. Но «картинку» с камеры в спортзале все-таки включил. И вскочил обратно, ничуть не заботясь о насмешке в глазах Крауна. Эта насмешка, никогда не бывала издевательской, что делало возможной их многолетнюю дружбу.
Чувства дежурных СБ, не желавших принимать меры к пресечению поединка, были ему, как спортивному болельщику, вполне понятны. Не им отвечать за княжеский нос, если Эстергази не сумеет увернуться от летящего в лицо кулака размером с добрую подушку. Каждый удар Гросса стоил командиру очередного седого волоса. Он сердито посмотрел на Крауна, наслаждавшегося дуэлью в своей каюте, сидя в кресле и положив ногу на ногу.
— Это необходимо прекратить. У них — личное.
— Насчет личного — согласен, — невозмутимо ответил кадровик, не отрывая глаз от монитора. — Обрати внимание — в голову не бьют. Это спорт, Винс. Расслабься.
Легче сказать, чем сделать. Со стороны происходящее выглядело чистым зверством. Парни метались по рингу, совершенно мокрые, а камера, дистанционно направляемая умельцем из СБ, следовала за ними, выхватывая самые живописные ракурсы. Кулаки, кажется, были повсюду. Особенно гигантские кулаки Гросса, полностью прикрывавшие владельца от любых атак и выбрасываемые с великолепной быстротой. Эстергази скорее уклонялся от ударов, чем блокирован их. Пламя вокруг скалы. Немудрено — весовые категории у них определенно отличались.
— На кого бы ты поставил, Винс?
— Гросси как будто ничего не делается, — буркнул командир. — Будь это кто другой… без страсти сузить глаза и с места выше головы прыгнуть… С Эстергази всегда так.
— Винс, не стеклянный твой Шельма. Не первая драка в его досье. Я бы на твоем месте вздохнул свободно и позаботился, чтобы ребятам, когда они сядут рядком, было чем нарушить… диету. Совместные грешки объединяют.
— Ага, — сказал Тремонт, чувствуя себя взлохмаченным идиотом в трусах. — Поверишь ли, у них всегда есть. Я успокоюсь, когда увижу, что они сели рядком.
