— А он как будет, сначала младенцем, а потом — расти?
— Нет. И новорожденный весом три двести, и «суперсолдат» девяноста пяти кило по времени готовы бывают одинаково. Вот сейчас я выставлю макропараметры... Тебе сколько лет? Одиннадцать?
Зажглись все контрольные лампочки, процесс пошел.
— Почему их называют роботами? В них же нет ничего... ну, механического, чужеродного?
— Робот, без сомнения, неправильное слово. Вернее было бы — «андроид» или «репликант», но «робот» короче. Язык стремится к простоте.
— А обратно можно?
— В смысле — обратно?
— Да я все думаю: девочку, Игрейну, можно было спасти?
Ответом на это был удрученный ежиный пфек.
— Такая задача передо мной никогда не ставилась. Команда на генном уровне для уже сформировавшихся структур. Ну... теоретически я бы начал с того, что заморозил «куклу» до полной остановки жизненных процессов. Потом искал бы решение экспериментальным путем. Первый опыт никогда не кончается удачей. Девочка, которую ты знал, скорее всего, погибла бы. Такие вещи не делаются на близких, ты меня понимаешь? Жить тут, на Шебе, может только маньяк. Потому что ты живешь тут только ради чертовой работы! Больше ни для чего. Она сама по себе тебя и вознаграждает.
— Да я знаю. Как у нас, у Эстергази, — право летать.
— Угу. Знаешь, когда вылупляется утенок, он признает мамой первый движущийся предмет? Меня до смешного трогает, когда этим предметом оказываюсь я. Как я тебе в роли мамы-утки?
Брюс невольно улыбнулся. И идея пришла, сумасшедшая, конечно, но бравые Люссаковы ребятки едва ли очухаются от такого сюрприза.
— А можно я буду мамой-уткой?
— Можно так подгадать. В отношениях с пользователем следует соблюдать некую пропорцию всеведения и божественной неожиданности, чтоб на шею не садились. Обычно клиент настаивает, чтобы мамой-уткой был он сам, единственный и неповторимый. Ну, ты понимаешь, что в тонкости терминов мы их не посвящаем? Когда отцы-основатели на Пантократоре осознали, что не в их силах сдержать в узде технологии клонирования, они попытались оседлать юридического конька. В сущности, мы же находимся с ними в постоянном судебном процессе. Правда, я думаю, что Пантократор морочит обществу голову, возбуждая вопросы, которые имеют примерно поровну голосующих сторонников, но это их право! Известно, что в Законодательную Палату Федерации подан проект закона о юридических правах продуктов генного конструирования. В том смысле, что если они люди, то сами отвечают за себя. Если они не люди, то кто-то за них отвечает. Вопрос упирается в «кто это будет». Или изготовитель, но какая может быть ответственность, если мы сделали его на заказ и сбыли с рук? Значит, владелец? Но владелец кивает на нас: мол, откуда ему знать, что еще мы в это вложили. Тебя, наверное, заинтересует твое место в этой цепочке.
— Вы уже сказали, что генетически я ему брат.
— А юридически — отец. Вот. Если они все же признают клонов людьми, он будет иметь право наследовать за тобой наравне с прочими.
— А если я его не заказывал?
Доктор Ванн усмехнулся:
— Мужчины тоже не все бывают рады, когда их ставят лицом к лицу с фактом отцовства. Привыкай.
Затрезвонил комм, секретарь сказала, что доктор Ванн может сейчас подойти, доктор Рельская примет его. Доктор занервничал. Застегнул халат, потом расстегнул его, пригладил встопорщенный кудрявый чуб, прорезанный двумя залысинами.
— Ну, пошли?
— И я?..
Брюсу совсем не хотелось снова увидеть эту змею. Почему бы доктору не пойти одному и все не уладить? Но, видимо, доктор Ванн ее тоже боялся.
Дорога в офис заняла почти весь обеденный перерыв доктора, а роскошный и тяжеловесный интерьер кабинета Рельской поверг бы в отчаяние любого мальчишку одиннадцати лет, кроме внука Адретт Эстергази, который и не такое видал. Доктор, в чьей фамилии угадывалось что-то профильное и стальное, царила тут, как цезарь в Риме. Не хватало только орлов на пиках. И нечего им тут делать, орлам. Это на Зиглинде они были бы, как нигде, уместны, а это местечко если и сравнивать с Римом, так только с поздним, эпохи упадка, где императоры, как бледные жабы, восседают посреди багрянца и злата. Деятельный авантюрист Гай Юлий Брюсу всегда нравился.
— Я внимательно слушаю вас, доктор Ванн, — сказала главврач с любезностью крокодила. — У вас возникли проблемы организационного характера?
— Мадам, — галантно начал доктор, но застеснялся, — госпожа директор. Я имею основания полагать, будто целью заказа З-18 является не дублирование, а замена оригинала копией. Грубо говоря, им нужны не два мальчика, а один вместо другого. Вот.
— И что с того?
— Я воспитанник школы Пантократора, мадам. Я нахожу недостойным подобное использование высокой технологии.
— Я безмерно уважаю вас, доктор Ванн, как сотрудника и как специалиста, которому нет равных в его сфере, но позволю себе напомнить: вам, как и всем воспитанникам Пантократора, в свое время пришлось делать выбор между честью принадлежать к их школе и правом двигаться дальше. И гонорарами. Разумеется, я ни минуты не сомневаюсь, что в вашем случае основную роль сыграли интересы передовой науки.
— Я говорю сейчас не о принципах, мадам. Сегодня я сделал бы тот же выбор. Я имею в виду мальчика. Если он не нужен заказчику, могли бы мы оставить его здесь?
Безупречные брови госпожи главврача изобразили вопрос.
— В конце концов, у нас есть институт. Почему бы не быть интернату? Мы собираем подающие надежды кадры по всей Галактике, почему мы не можем выращивать их здесь?
— Мы даже можем изготовлять их искусственно! — пошутила директор.
— Я не возьмусь запрограммировать талант, мадам.
— Я тоже не ем детей на завтрак, доктор Ванн. Однако поймите, в каком положении мы находимся: мы приняли под роспись мальчика, и мы приняли заказ. Мы обязаны отдать обратно все, невзирая ни на какие драматические домыслы.
Последние слова она недвусмысленно подчеркнула голосом.
— А свобода выбора мальчика?
— Ребенок несовершеннолетний, он не может решать такие вещи.
— А кто может? Те, кто взяли его неизвестно где и притащили к нам?
— Ничьи права на него не более доказаны, чем тех, кто его, как вы образно заметили, притащил.
— Они доказаны только фактом.
— За неимением прочего!
Зря он. В любом споре по определению побеждает начальник.
— Я мог бы усыновить мальчика! — бухнул доктор Ванн.
«Ого! И, что самое замечательное, я бы даже не был против. Ну, пока мама не объявится на горизонте.»
— Я не позволю вам этого сделать, — просто сказала Рельская. — Вы не женаты. Ребенка может принять только полная семья, иначе... поймите, я не сомневаюсь в ваших моральных качествах, но я обязана заботиться о репутации предприятия. Неправильно, если одинокий мужчина внезапно вспыхивает интересом к одинокому мальчику.
