А кто сказал, что датчик разбалансировали именно сейчас? На «Нырке» летаю я. И Брюс — будет. Когда-нибудь мы бы непременно его стряхнули: мы ж Эстергази, мы с крыльями… эээ… балуемся. На Зиглинде — я имею в виду, на прежней Зиглинде — разработчик датчика пошел бы под суд, если бы не доказали наличие злого умысла.
Человек с Пантократора, ты друг или враг? Человек с Пантократора, при чем тут ты?
— Наладится погода, — услышал он за спиной жизнерадостный голос ученой дамы, — слетаем еще. Надобно будет проверить, как размножаются наши рачки.
* * *
Офицер СБ Ллойд Кэссиди чем-то напоминал верблюда. Не исключено, что общим цветовым решением: был он весь бежевый, респектабельный, самодостаточный. Серьёзный, не улыбнется. А еще — лысый. Это «его собачье дело» — что и почему случилось во время полета, и он тут главный. Он — СБ. Указывает, кому говорить, и все слушаются. Эстергази оба, Брюс и Р., сидели рядком на ящиках и помалкивали, похожие, как черти. Обдумывали, о чем умолчать. Брюс заметно нервничал. Тут же присутствовал и Норм как прямой начальник обоих.
Снаружи дождь барабанил по ребристой круглой крыше ангара из дюраллита, гудел ураганный ветер, а внутри было тепло, пахло топливом и смазкой. И еще — нагретым металлом. Мокрые плоскости «Нырка» исходили паром, и так же парили пилотские куртки и дождевики, вывешенные у входа. Работала тепловая пушка. Все присутствующие были в свитерах, усеянных каплями конденсата. Механик, распломбировав приборный отсек, погрузился во внутренности амфибии по пояс, и вся компания молча ела его глазами, словно приглашенные гости во время показательной операции.
Ну, что там?!
«Там» у нас обнаружился навигационный датчик с пластиковым коробом, сплющенным, как нам объясняют, ударом поршней гидроусилителей элеронов. Трещина через весь короб, остальное и дураку понятно. Жидкость, в которой плавает датчик, вытекла, он и залип. Вопросы есть?
Вопросы, разумеется, есть. Как его угораздило угодить под поршни? А вот как. Три ушка крепления обломаны, а в четвертом нет винта. Когда амфибию тряхнуло, пилота бросило на рычаги — в этом месте Брюс густо покраснел, словно то была исключительно его вина! — удар поршнями по слабо закрепленной коробке расколол ее. Так все и вышло.
Вопрос номер два. Нет, СБ ничего не смыслит ни в электронной начинке этой штуки, ни в технике исполнения полета, он просто желал бы понять логику происходящего. Кто выпустил в полет машину со столь значительной неисправностью?
Механик взвился, прекрасно соображая, что если не отстоит себя сейчас, то мигом сделается виноват. Рули поворачиваются, шасси выпускаются, двигатель работает нормально. Гирокомпас выставлен. Рация… никто никогда не требовал, чтобы рация работала в этих невозможных условиях, он не в ответе за зоны ионизации. Процитирован пункт служебной инструкции. Поломка произошла в опломбированном блоке: хотите — обращайтесь к разработчику.
— Несчастный случай? — спросил Кэссиди, глядя на обоих пилотов. В его вопросе слышалось утверждение и желание пустить дело идти кратчайшим путем. Подписать протокол, отремонтировать и голову себе не морочить. У помощника старосты масса обязанностей помимо расследования чрезвычайных ситуаций.
Брюсу все равно, а Рубен не спешил с ним соглашаться. Между тем было очевидно, что он тут самый опытный, и Кэссиди особенно ждал его слов.
— Этот гейзер, — сказал Норм. — Вы говорите, математической моделью района он не предусмотрен?
— А чем вас смущает гейзер, чиф?
— Статистической вероятностью и направленным действием. Думаю, я мог бы устроить такой гейзер, будь у меня пять капель спазмалитика, крем для бритья и лабораторная центрифуга.
— Вы хотите сказать, — Кэссиди отпустил взглядом пилотов и перенес всю огневую мощь на новую мишень, — у нас диверсия?
— Я сказал только то, что хотел сказать. Если бы мне понадобилось, я бы сделал гранату, которая под действием морской воды имитирует гейзер. Корпус из желатина, и никаких следов. Достаточно уронить за борт или прилепить к корпусу. Учитывая, что я провожал амфибию, возможностей установить мину на корпус у меня было предостаточно.
— Провожая амфибию, вы не заметили на корпусе мины?
— Нет. Но это ничего не значит. Я, во-первых, не искал. А во-вторых, там есть куда ее прилепить так, чтобы беглый осмотр ее не обнаружил.
— А момент воздействия?
— Рассчитывается элементарно.
— Кто кроме вас способен сделать такую гранату?
— Каждый, кто прошел курс химии взрывчатых веществ. Вероятно, любой из сотрудников ученой дамы Монти. Вполне вероятно — вы. Из моих — Морган, остальные вряд ли.
— Техническая возможность поставить устройство?
— Любой из механиков. Любой из пилотов. Любой из бойцов ССО, вхожий в ангар. Я. Вы. Бротиган и Ставрос. Госпожа Эдера. Вам лучше знать, насколько строго соблюдаются в колонии правила допуска.
— Тех, кто находился в амфибии, мы по понятной причине исключаем? — тему уровней допуска Кэссиди развивать не стал, и Р. Эстергази невольно это отметил.
— Мотив?
— Ха. Мотив…
Дело клона — сторона. Рубен отвел взгляд, словно ничто тут его не касалось.
— Думаю, — сказал Норм, — мы можем безусловно исключить ученую даму Монти. И, разумеется, нам стоит проверить эту точку на предмет активности гейзера. Мы легко сделаем это, когда пройдет циклон. Биологам в любом случае придется вылететь туда, чтобы проверить посев.
Кэссиди покивал, соглашаясь: мол, да, логично, и все вертел в руках поломанный датчик.
— А почему мы должны ее исключить? — спросил он. — Если мы беремся предположить, что был совершен некий акт с заранее запланированными последствиями и каким-то чудом никто в нем не пострадал, можем ли мы утверждать, что и «чудо» не было спланировано заранее? Кто определял точки посева? И кто лучше госпожи Монти осведомлен насчет гейзеров? Теория учит, что даже жертва не может быть освобождена от подозрений.
— Я знаю теорию, — возразил Норм. — Жизнь — это совсем другое. Тут никуда не денешься, приходится выбирать, кому ты веришь.
— Верить мы не будем никому. Хотя нет! Пилоты, очевидно, вне подозрений, оба. Они притащили всех домой. Обогнали бурю, совершив почти невозможное… Это мое дело, хотя я, конечно, рад любому вашему соображению. Вот что мне интересно, — задумчиво произнес Кэссиди. — Как вы вернулись?
Брюсу на его ящике сделалось крайне неуютно. Нет, он, конечно, ждал, что спросят, но у них с отцом не было ни малейшей возможности согласовать версию.
Мы пытаемся сохранить себя как свое собственное достояние. Учитывая, что Эстергази испокон веку служили императорам и Империям, от исполнения долга мы уклоняемся неумело и неловко.
Я воспитан иначе. И еще — на самом деле мне не нужно выбирать. До тех пор, пока кто бы то ни было хочет Назгула просто так, чтобы заполучить технологию и стать сильнее соседа, я имею право считать, будто тайна эта принадлежит только нам. Долг не берется ниоткуда, корни долга — в правилах жизни. В том, что ты любишь, потому что ненависть — забег на короткую дистанцию.
