— Жуга! — окликнул его рифмач с края поляны. — Взгляни сюда.
— Погоди, — отмахнулся тот. — Не сейчас…
«Была засада, — думал травник. — Но почему Линора не предвидела ее? Ведь это же так просто, с ее-то даром. А если предвидела, значит… так и было задумано? Но тогда получается, что Линора и горбун попали в плен, а стало быть, в драке победили всадники, и вскоре за оставшимися здесь телами…»
— Черт… — ругнулся он. — Вайда, Иваш! Бросайте все. Уходим!
Вайда поднял голову.
— Какого черта…
Договорить он не успел: в кустах отрывисто и тонко спела тетива, длинная оперенная стрела глухо ударила в спину рифмача, и Вайда рухнул, как подкошенный.
Две тени вынырнули из кустов. Засверкали клинки. Иваш бестолково завертел головой, затем схватил валявшуюся в траве саблю и очертя голову с криком ринулся на врага.
— Иваш!
Еще два человека поспешили на подмогу первым. Думать или сожалеть о чем-то было уже некогда, одна только мысль, что эти четверо могли убить Линору, бросала в яростную дрожь, и прежде чем Жуга осознал, что произошло, ноги уже несли его вперед. Рука метнулась к плечу, Хриз словно бы сам прыгнул в ладонь, плеснул в сумерках дымчатым высверком, растекся живым серебром, вытягиваясь в посох — привычное оружие горца, и через миг травник влетел в самую гущу драки.
— А, с-суки!!!
Иваш, в опрометчивой горячке атаковавший сразу троих, теперь медленно отступал, безжалостно теснимый к горевшей повозке, но при том, сам того не желая, отвлек внимание от травника, и когда Жуга, подобно рыжей молнии набросился на противников со спины, те слегка подрастерялись. Посох крутанулся, лезвие меча сухо щелкнуло, ломаясь, и один солдат рухнул, хватая выпавшие потроха. Остались трое; лезвия клинков мгновенно повернулись к травнику. Жуга ощерился, пригнулся и вдруг, вместо того, чтоб отступить, метнулся вбок и закружился, вспарывая воздух лепестками лезвий. Ударил, целясь в белое пятно лица — верзила с саблей шарахнулся назад — повел посох по дуге, прервал движение, нырнул под занесенный меч — и второй солдат замер, с размаху налетев на посох грудью, как медведь на рогатину. Последний заколебался на мгновение, и травник не замедлил этим воспользоваться, распластав ему сперва плечо, а вторым оборотом посоха и горло.
Четвертый, тот, что занялся Ивашем, оказался вдруг один против двоих и, наседая на скрипача, попытался пробиться к спасительным кустам. Жуга метнулся вперед («Живым!» — мелькнуло в голове), ударил посохом, не зная сам, зачем, солдата по рукам. Хриз гибкой плетью захлестнул запястье, Жуга в момент окрутил его вторую руку, и солдат замер, связанный живым металлом. Опустил глаза, с ужасом глядя, как оковы на его руках медленно тончают, превращаясь в свитое восьмеркой лезвие меча, и бросил саблю: в любой момент ему могло отрезать кисти рук — стоило лишь травнику рвануть за рукоять.
— Нет… — пролепетал он. — Господи, не надо… нет…
Лис щерился с клинка. Солдат гулко сглотнул, закатил глаза и медленно осел на траву, лишившись чувств.
Травник, севший вместе с ним, поднял взгляд на скрипача.
— Ты в порядке?
Иваш кивнул. Грудь его ходила ходуном. Тяжелая кривая сабля подрагивала в руке.
— У тебя кровь течет, — сказал он.
Жуга вытер лоб, покосился на ладонь.
— Это не моя, — он обернулся. — Вайда? Вайда!
— Сволочи… — донеслось до них из темноты. Фургон почти совсем прогорел. — Ах, сволочи…
— Живой!
Было видно, как их спутник, извиваясь, пытается выдернуть застрявшую стрелу. Приятели чуть ли не бегом бросились к нему и замерли, не добежавши двух шагов. Переглянулись. Теперь, вблизи стало понятно, что пущенная всадником впотьмах стрела попала рифмачу не совсем в спину. Точнее, совсем даже не в спину, как показалось им вначале, а ниже. Гораздо ниже.
Пробив бархатный синий плащ и лютню, стрела на добрый дюйм вонзилась Вайде в ягодицу и застряла там на всю длину узкого наконечника.
— Ну помогите же, что ли!
Иваш вдруг захихикал самым глупым образом, а затем и вовсе расхохотался. Жуга присел на колени, ухватился за древко и одним быстрым движением выдернул стрелу. Жалобно тренькнули струны. Рифмач дернулся от боли, зашипел, рванулся было сесть, да вовремя одумался и остался лежать. Схватился за ремень и потянул к себе лютню.
— Лютню сволочи! — взревел он. — Лютню пробили!
Иваш от смеха начал икать. Даже Жуга не выдержал и улыбнулся.
— Новую купишь, — сказал он.
— Лютню?! — взвыл рифмач.
— Ну не задницу же! Считай, что дешево отделался: похромаешь с месяц, и всего делов-то… Ну-ка, повернись. Иваш, свяжи покамест того… Да осторожней там с мечом-то!
Иваш кивнул, поймал брошенную травником веревку и ушел. Бинтуя рану рифмача, Жуга поймал себя на мысли, что Вайде и впрямь удивительно, просто невероятно повезло — плохой прицел, нетвердая рука, слабый лук и гладкий, без зазубрин наконечник — все вместе, плюс послужившая щитом лютня привели всего лишь к легкому ранению. Кончив возиться с раной рифмача, он встал и осмотрел кусты, неподалеку от которых и подстрелили Вайду.
— Чего ты увидел-то? — спросил он. — Зачем звал?
— Вон там, — кривясь и морщась, махнул рукою тот. — Да ты сам поди, взгляни.
Жуга раздвинул плотные колючие заросли, недобро хмыкнул и поджал губы — заросшие травой и кустарником, там выстроились в круг шесть груботесанных камней. Еще один, самый большой, стоял в его центре, мягко мерцая в темноте.
— Час от часу не легче… — пробормотал Жуга и шагнул вперед.
* * *
Некоторое время два странника молча стояли у дольмена.
— Оно светится, — осторожно потирая свою рану, вполголоса сказал рифмач.
— Я вижу, — кивнул в ответ Жуга. Обошел камень кругом, потер рукой подбородок. — Странно…
Он протянул руку, и мерцающее белое пламя алтаря как паутина потянулось вслед за растопыренными пальцами. Тонкий и противный писк возник в ушах и исчез за гранью слышимости, браслет травника остервенело замигал, сбрасывая лишнее волшебство. Жуга нахмурился, растер мгновенно занемевшую ладонь, вылез из кустов и направился к лежавшему без памяти солдату, рядом с которым, с веревкой в руках в нерешительности переминался Иваш: меч на руках пленника не желал распрямляться, да притом еще — зарылся в землю рукоятью, видимо, на случай внезапного бегства. Впрочем, Жуга не особенно удивился бы, даже если б Хриз пустил корни. Корней, однако, у меча не оказалось, и клинок, почуяв руку травника, мгновенно развернулся узкой пружиной и послушно скользнул в ножны.
Иваш, оторопело раскрыв рот, таращился то на меч, то на его владельца. Сглотнул и потер ладонью полосу на шее.
— А… Это…
— Ну, чего уставился? — сказал недовольно Жуга, кивнул на лежащее тело, буркнул: «Вяжи»— и зашагал обратно к каменному кругу.
